– Но каким образом эта Эзопова басня касается нашего дела? – удивился Маклорен.
– Друзья мои, я всего лишь хочу сказать, что наша наука приносит пользу только в тех пределах, которые мы ей устанавливаем в силу собственного ума, далекого или недалекого – это уж кому как дано. Я не раз вам признавался, что себя лично не считаю выдающимся ученым. Мы не можем судить о Ньютоне по тому короткому эпизоду из его жизни, который разворачивается у нас перед глазами. Уж если кто не в своем уме – так это, скорее всего, мы сами, потому что в нашем представлении безумные ведут себя именно так, как сейчас Ньютон.
– Но мы решаем вопрос о модели Солнечной системы, – простонал Гиз.
– Есть более важные вещи, – вставил Бен.
– Что? – воскликнул Маклорен, и все обратили внимание на Бена.
– Есть вещи более важные, – повторил Бен. – Во-первых, сэр Исаак просил передать, что он «не терял времени даром» и изобрел массу интересных вещей. Одно из своих изобретений он назвал эгидой. Эгида делает его внешний облик расплывчатым и зыбким, в результате чего на него невозможно смотреть…
– Эгида – это некие доспехи, которые носила богиня Афина, они делали ее неуязвимой, – вызвался просветить несведущих Вольтер.
– Продолжай, Бен, – попросил Маклорен, будто не слыша Вольтера.
– Он уверен, что кто-то хочет его убить. – «Как и меня, – неожиданно пронеслось в голове Бена. – Что же нас объединяет?»
– Кто-то? – переспросил Стирлинг.
– Да. Похоже, вначале он подозревал всех, но он попросил меня передать… он просил всем вам сказать, что теперь знает, кто это.
За столом поднялся галдеж, но Василиса ударила ладонью по столу, и шум утих.
– Да погодите вы, – воскликнула Василиса. – Бенджамин, он сказал именно так, как ты говоришь?
Бен задумался:
– Кажется, нет.
– Он подозревает кого-то из нас? – вела допрос Василиса.
– М-м-м, кажется, нет… думаю, что нет. Кажется, он имел в виду вообще всех, думаю…
– Думай точнее, – посоветовал Маклорен, – не позволяй сбивать себя с толку. Он говорил, что подозревает, будто кого-то из нас собирается его убить?
Бен закрыл глаза, пытаясь вспомнить разговор с Ньютоном слово в слово.
– Нет. Вначале он подозревал и всех вас, и Галлея, и Флэмстида, и Джона Локка…
– Последние двое уже давно умерли, – хмыкнул Гиз. – Он просто сумасшедший.
– Да, он признался, что действительно был болен, – подхватил Бен. – Но сейчас считает себя вполне здоровым.
– За его здоровье, – сказал Вольтер, поднимая кофейную чашку. Остальные машинально последовали его примеру.
– У тебя еще есть что рассказать, Бен? – спросил Маклорен.
– Да. Вот, – Бен достал из кармана камешек и протянул его Маклорену.
Маклорен долго и пристально изучал странный предмет. По виду тот напоминал обычную гальку продолговатой формы. Бен успел внимательно рассмотреть камень по дороге в «Грецию». На гладкой блестящей поверхности были выгравированы семь столбцов цифр по три в каждом, возле каждого столбца – алхимический символ. Отдельно, заключенные в квадрат, располагались еще две цифры.
Пока камень переходил из рук в руки, Бен внимательно следил за выражением лиц ньютонианцев.
– Кто-нибудь знает, что это такое? – спросил Бен, когда Стирлинг вернул ему камень.
Никто не знал.
– Понятно, – пробормотал Бен, пытаясь скрыть самодовольную радость, которая распирала грудь и рвалась наружу криком: «А я знаю!»
Адриана вздрогнула и проснулась: ее паланкин опустили, он тяжело ударился о землю. Адриана недоуменно огляделась по сторонам, пытаясь понять, где она оказалась. Слева от нее спешивались многочисленные придворные, справа – Людовик махал рукой из своего паланкина. Король, любивший свежий воздух, путешествовал с открытым окном и знаками призывал Адриану последовать его примеру.
– Я лично буду командовать полком, – улыбаясь, сообщил ей король и жестом приказал носильщикам спускаться с холма.
Внизу раскинулся огромный луг, на котором маршировали две армии.
Наконец Адриана вспомнила. Ей удалось поспать каких-нибудь четыре часа, затем король послал за ней. Следуя прихоти, он решил воссоздать одно из славных военных сражений былых времен. Возможно, раньше это и показалось бы занятным развлечением, но сейчас Адриана воспринимала затею как извращение. В паланкине было жарко и душно, она приказала лакеям открыть дверь.
Паланкин короля преодолел большую часть склона и, на расстоянии сделавшись похожим на золотого жука, продолжал ползти вниз.
Выбравшись наружу, Адриана почувствовала себя немного лучше: щеки приятно обдувал ветерок, пробиравшийся сквозь густые кроны кленов, дубов и вязов с легким шелестом. Двор начал ставить лагерь: слуги расстилали ковры, натягивали тенты, раскрывали большие солнечные зонтики, откупоривали бутылки с вином и шампанским.
– Позвольте разложить для вас скамеечку, мадемуазель? – послышался голос Элен.
– Нет, Элен, благодарю. Я пройдусь немного, хочу прогуляться по лесу. Будь любезна, пошли следом моего телохранителя. – С этими словами, никого не дожидаясь, Адриана направилась в сторону леса.
У нее не выходил из головы последний разговор с Креси. Если существа из легенд и сказок имеют научное объяснение, то кем же они являются? Насколько она помнила из детства, встречи с подобными существами, как правило, происходят в лесу. Оберон и его феи жили во дворце, который стоял в такой густой чаще, что туда и луч солнца не пробивался. Но Адриана встретилась со своим красноглазым облаком не в лесу, а в Версале. Существо было сотворено из воздуха и огня. Разве настоящую жизнь можно создать только из воздуха и огня? Разве возможно из animalcules, видимых лишь в микроскоп, сотворить существо, подобное тому, что ей явилось?
Адриану догнали четверо швейцарцев, Николас был в их числе. Он наградил ее строгим взглядом. Появление Николаса приятным легким теплом отозвалось в ее сердце.
Тут Адриана заметила, что наперерез спешит Торси, его сопровождали гвардеец и молодой камердинер.
– Доброе утро, мадемуазель, – приветствовал Адриану министр, целуя ей руку. – Похоже, вы ищете особую точку обзора королевской битвы. Смотрите, король как раз достиг места расположения своих войск.
Адриана посмотрела в ту сторону, куда был нацелен указательный палец министра, – Людовик выходил из паланкина. Окружавшие короля люди по сравнению с ним казались гигантами. На расстоянии в сотню ярдов королевское величие Людовика стерлось, он стал тем, кем был на самом деле: толстым пожилым человеком невысокого роста. На секунду Адриана прониклась к нему острой жалостью. Король, как наивный ребенок, верил, что он молод и здоров, верил, что она видит в нем того красавца, каким он когда-то был, каким изображен на величественных портретах, украшавших Версаль. Издалека король казался таким беззащитным…
Но вот Людовик сделал несколько шагов и тотчас превратился в несимпатичное, даже отталкивающее существо. Его четко рассчитанные напыщенные движения заставили Адриану содрогнуться от отвращения.
Она совсем забыла о стоящем рядом Торси.
– Ах, простите, маркиз, я сегодня немного рассеянна.
– Понимаю, – ответил Торси, – вы погружены в размышления.
– Размышления?
Он улыбнулся ей своим волчьим оскалом:
– Сейчас нам расстелят ковер, и тогда я смогу пояснить вам, что за маневры проводятся на поле. – Торси изящным движением руки обвел рассредоточенные на лугу войска. У Адрианы холодок пробежал по спине. У нее было такое ощущение, что министр имеет в виду иное поле и иные маневры.
– Полагаю, зрелище будет живописным, – произнесла Адриана.
За считанные минуты для них воздвигли небольшой павильон, и не успели они войти внутрь, как бой барабанов и душераздирающие завывания гобоев возвестили о начале сражения. Две линии пехоты двинулись вперед. Маленькие дымные облачка вырвались из ружей, мгновение спустя, будто издалека, донесся приглушенный звук выстрелов.
– Сейчас с фланга появится легкая кавалерия, смотрите туда, – посоветовал Торси.
– Хорошо, – послушно последовала его совету Адриана.
Торси взмахом руки отослал лакеев.
– Раньше вы были постоянно обременены делами, – осторожно начал он.
– Да, а сейчас ожидаю дня своего бракосочетания.
– Вот именно поэтому я и нахожу странным, что вы позволяете себе пускаться в такие безрассудные приключения, моя дорогая. Переодеваетесь в австрийского барона. Вторгаетесь в спальню де Дюйе.
Адриана знала, что ее улыбка неизменно присутствует на своем привычном месте. Она не опешила, не растерялась, кровь не ударила ей в голову, лишь по спине вновь пробежал холодок.
