Откуда твой любитель мог знать?
— Если информация ложная, то вы мне ничего не должны, чем вы рискуете? В тридцать девятом, наши добровольцы в Испании обнаружили россыпи, разрабатывать их было нельзя, ведь победил враждебный Франко, а потом, человек который, занимался этим, этот самый геолог, был репрессирован Сталиным, сидел в наших краях, в пятьдесят третьем году вышел на свободу, но хобби своё не бросил, но и власть, видимо, не любил, раз ничего никому не говорил.
— Допустим, — помолчав, сказал мой слушатель.
— По Северной Ирландии — там ещё проще, русский эмигрант нашёл это месторождение, и лет пятнадцать назад бежал от войны между Великобританией и Ирландской республикой, на свою родину, в тот же Красноярск.
— Как он нашёл? Это не так просто! — смотрит на меня дядя, подозревая, что я вру.
— Он отметил признаки золота в камне. Если золотом царапать другие камни, то останется ярко-золотой след, как от карандаша, только слабее, другие вещества подобного цвета след не дают. Должно быть там золото. И много! Это ведь не река, которая могла вымыть золото за сто километров и притащить куда-то. Ирландское месторождение в горах, — уверенно отвечаю я. Опыта в этом у меня — как у дурака махорки.
— Североирландское, — поморщившись, поправил меня Ян и задумался.
Не мешаю. Я всё рассчитал, такую сумму мне заплатить смогут легко. В моей истории в Испании за неполный первый год добыли порядка ста восьмидесяти килограмм, что даст в долларах почти полтора миллиона легких денег. За последующие пять лет там добыто почти полторы тонны! Потом, хоть я и попал в другое тело, уверен, добыча продолжится, дело ведь явно выгодное, и добыча будет идти лет десять, так как там лицензию одна канадская фирма, к которой попали записи репрессированного геолога, взяла на одиннадцать лет. Кстати, дядька-то сейчас жив, скорее всего! Только ничего о нём я не знаю, так, общую информацию как курьёз читал. Сейчас тройская унция (то есть тридцать один грамм) стоит в районе трёхсот с лишним баксов, и будет дорожать.
Во втором месторождении, который назовут «Каррагинальт», объемы запасов сравнимы со шведским, то есть тонн семьдесят, плюс серебра не меньше чем золота.
— С Белфастом у нас сейчас проблемы, — признал Ян, раздумывая вслух. — Но есть надежда на подписание соглашения в скором времени. Самородное золото так легко найти?
— Вам, без меня — нереально, — отвечаю искренне.
— Согласен! — выдыхает Ян и начинает выяснять, как мне можно будет открыть счёт.
Это мне понравилось. И у меня были идеи. Меньше чем через год мне будет восемнадцать лет, и всего-то надо будет поехать за рубеж. Например, на чемпионат Европы по боксу в Копенгаген!
И со счетом у меня есть варианты, например, ячейку в банке оплатить можно. Рисую точку на карте, даю пояснения. Без этих пояснений найти жилы им будет очень трудно. Не знаю уж в чём причина, и учёные спорят, но когда обнаруживают коренные источники россыпей с самородками, то, как правило, они представляют собой маломощные (до двадцати сантиметров толщиной) жилы с гнездовым распределением металла. Для крупных золоторудных месторождений с мощными рудными телами (около 1 м и более) самородки, увы, не характерны. Жилы из-за коррозии часто разрушаются. Я видел фото испанского золота, и хоть на месте не был, но в статье в интернете читал весь подробный расклад. С моими пояснениями они жилы найдут.
Прощаемся друзьями. Презентовал дяде парочку сувениров, в ответ получил толстый ежедневник, чистый. Мог бы хоть тыщу баксов дать. Хотя, не надо, сейчас статья за это.
Еду к себе в номер, попутно зайдя в магазин — идти ужинать в ресторан не хочу. Изобилие деликатесов поражает. Москва хорошо снабжается в эти дни, в наличии, в том числе и икра красная. Её и беру к чаю. Ещё варёную колбасу, сливочное масло, белый хлеб, сам чай и банку сока. Зачем сок? А чай мне кипятить негде. В номере нет никого, и прежний бардак. Свинтус-музыкант раскидал свои шмотки по всему номеру.
Вечереет, за окном светло от фонарей, вдалеке свет ещё ярче, праздник идёт полным ходом. После самодельного ужина и душа решил полежать и уснул. Проснулся рано, на моих командирских — шесть утра. Соседа нет, скорее всего, где-то дружит, кобель. Делаю зарядку — с удовольствием молочу кулаками по воздуху, представляя перед собой Горбачева. Вспомнив о его племяннице, решаю заехать к Санычу. Что и делаю после завтрака, который был не то чтобы обильный, но очень красиво подан. Яйцо, например, лежало на специальной подставке и, разбив его конец, я с удовольствием черпал ложкой свареное всмятку содержимое. Бутерброд с икрой тоже был, гораздо менее покрытый икрой, конечно, чем тот, что я заточил вечером.
Настроение хорошее. У кабинета Саныча я просидел до девяти утра, пока не догадался спросить у секретарши, а придёт ли он вообще? Уехал! Причем, до первого числа его не будет. Вот засада. И на свою работу опоздал. Хотя нет, от здания идёт автобус и меня после предъявления пропуска согласились добросить.
Работать наша лавка начинает с десяти, а я приехал за пять минут до начала работы. Нет ни одного человека! Причем лавку открывали и закрыли, судя по товару. Начинают подходить посетители, развожу руками, прошу подождать. Идут продавцы! Толпа целая, морды грустные.
— Толя! Молодец, что покараулил, мы хоть и прикрыли, … — сказала начальница, не став договаривать, только зыркнула по сторонам на прохожих.
— Привет, привет, — здороваются со мной и остальные.
— Чё вялые такие? — несколько удивленно спрашиваю я.
— Собрание было, ругали за плохие продажи, и за недостачу. Вчера вечером перед завозом товара сделали пересчёт, — кое-что прояснила Ленка.
— Много не хватает? И кто ругал-то? — напрягаюсь я, хотя и рад, что не попал на это мероприятие, уж я-то там молчать бы не стал!
— Тридцати одного рубля не хватило вчера, а ругал сам Матонов Петр Леонидович, это начальник главка.
— Давайте скинемся на недостачу, — предлагаю я.
— Я найду, кто это чайник разбил. Их вчера не продавали, а нет одного в наличии, и стоит он как раз тридцать рублей, — сказала Лена, показывая на красивый чайник с эмблемой фестиваля.
Купить, что ли, в подарок общажным друзьям? Да разобью ещё, хватит им и брелоков-миникнижек в красивых коробочках. Удивляет меня СССР, такой продуманности в сувенирной и рекламной деятельности я не ожидал. Не всё так плохо было, значит.
Начались трудовые будни. Два дня, двадцать девятого и тридцатого июля, я приходил домой поздно, впрочем, в компании
