Для кого именно датчане изготовили целых две с половиной тысячи своих пулеметов под патрон 7×57 маузер, так и осталось загадкой. Но склады буквально ломились от готовой продукции, которую очень сильно хотелось пристроить. Даже по довоенным ценам такое количество оружия и принадлежностей к ним тянуло на четыре с половиной миллиона рублей. Огромные деньги! И лишь тот факт, что воюющие армии все еще не распробовали все приятные аспекты наличия в пехоте подобных легких пулеметов, не позволяло оружейникам задирать цены. Но уже скоро этого следовало ожидать, отчего русским визитерам и требовалось торопиться, пока в далекой Испании свою часть переговоров вели совершенно другие люди. Забегая вперед, следовало отметить, что обожавшие взятки и подношения испанские военные и чиновники позволили провернуть сделку не только между русскими и датчанами, но также между все теми же русскими и швейцарцами, что с удовольствием избавились опять же от остатков мексиканского заказа на винтовку Мондрагона — первую в мире самозарядную винтовку официально принятую на вооружение, пусть мексиканцы и выкупили у SIG всего четыре сотни стволов из вдесятеро большего заказа. Вот только это совсем не значило, что русским покупателям удалось наложить лапу на оставшиеся три с половиной тысячи. Готовой продукции и имеющихся заготовок хватило на то, чтобы предложить столь удачно подвернувшемуся клиенту всего полторы тысячи подобных винтовок, что могли быть поставлены в течение ближайших шести месяцев. Пусть для вооружения обычной пехоты эти винтовки оказались не годны, в силу сложной конструкции и большой боязни грязи, не говоря уже о немалой цене, для рот охраны аэродромов они виделись великолепным оружием. Жалко только, что цена была отнюдь немалой, да и возможность последующей поставки оставалась под вопросом. К тому же, теперь следовало срочно найти поставщика нового типа патронов, так как японцы отказали в их поставке, как и датчане со швейцарцами. Причем у тех же японцев в середине октября удалось выкупить еще 200 тысяч устаревших винтовок Арисака образца 1897 года, под снятый с производства тупоконечный патрон, находящихся на мобилизационных складах в Корее со времен окончания Русско-Японской войны. Но в силу малого числа уступленных японцами патронов, всего по 125 штук на ствол, их предполагалось передать на вооружение полиции, конвойных войск и флота, чтобы высвободить для фронта имевшиеся у тех винтовки Мосина. На этом все и закончилось — в первых числах ноября от военного министра пришел приказ прекратить закупочную деятельность стрелкового оружия, что не подходило под русский трехлинейный патрон. Правда, «Рижская оружейная фабрика» в частном порядке, но не без помощи командующего ИВВФ, также успела заказать в САСШ у «Винчестера» дополнительные десять тысяч самозарядных карабинов образца 1907 года и 20 миллионов патронов к ним, благо американская компания согласилась изготовить оружие своей конструкции, чтобы поддержать производство прежде не пользовавшейся такой популярностью модели. И в тех же САСШ повезло найти производителей ставшего необходимым патрона 7×57 мм, за что отдельное «спасибо» следовало сказать испанцам, чьи взятые в качестве трофеев по итогам Испано-Американской войны винтовки оказались на территории САСШ в 1898 году и впоследствии были реализованы частным лицам.
При этом душу владельцев фабрики грел тот факт, что за столь нужное русской армии оружие в конечном итоге заплатила казна, а не они, ведь все взятые ими в качестве трофеев немецкие и австрийские винтовки с карабинами, коих в конечном итоге набралось аж 34654 штуки, были проданы армии по 15 рублей. А относительно невысокая цена, и пятьдесят тысяч отступных, положенных в нужный карман, позволили не вызвать на свою голову гнева небожителей. Разве что на патроны пришлось несколько разориться, так как в трофеях обнаружилось вдесятеро меньшее количество, чем было заказано американцам. Впрочем, оплату «Винчестер» должен был получать четырьмя частями — по мере отгрузки партий, а деньги за трофеи упали в карман единомоментно, что позволило тут же пустить их в оборот. Полностью же закрыть дефицит личного оружия позволил первый триумф русского оружия в наступившем 1915 году, что принес не меньше, чем смогли с начала войны сдать все отечественные предприятия вместе взятые. Да и авиация в очередной раз продемонстрировала свою все возрастающую роль. Но, не окажись в нужном месте в нужное время одного пилота, все могло пойти по-другому.
Корпусной аэродром Гатчинской Военной Авиационной Школы с первых дней войны оказался отдан на откуп формируемому здесь же 1-му тяжелому бомбардировочному авиационному отряду и к началу сентября на нем совершали полеты уже все выкупленные казной восемь У-3, ранее состоявшие в «Аэрофлоте». К сожалению, ныне в мире существовало всего двенадцать подобных машин, но превращенный в авиационный корректировщик борт никто не рискнул переделывать в простой бомбардировщик, ожидая куда больше выхлопа от выполнения им своих прямых обязанностей, а три поплавковые гидроплана моряки наотрез отказались передавать в ИВВФ и вовсю эксплуатировали их, натаскивая экипажи на работу торпедоносцев.
В отличие от армейских генералов, не сумевших вовремя разглядеть все перспективы предлагаемого им самолета, адмиралам пришлась по душе идея скоростного и неуязвимого для корабельного артиллерийского вооружения летающего миноносца, отчего средств, ни на самолеты, ни на разработку сбрасываемой торпеды, не жалели. А как могло быть иначе, если из четырех новейших линкоров, ни один до сих пор не был достроен, отчего многократно превосходящим Балтийский флот немцам было возможно противопоставить лишь якорные мины, да не сильно многочисленные орудия береговой обороны? Имеющиеся же в наличии корабли не смогли бы продержаться в прямом столкновении даже против устаревших немецких броненосцев в силу куда большей многочисленности последних. А уж учитывая новейшие линкоры и линейные крейсера Императорских военно-морских сил, ситуация и вовсе становилась грустной. И тут на сцене появился относительно недорогой, по сравнению с современными эскадренными миноносцами, У-3. Если бы еще производственные мощности изготавливающего их завода хотя бы вполовину соответствовали Балтийскому, о защите своих берегов вообще можно было не волноваться. Но ныне заваленный заказами завод в Нижнем Новгороде даже с напряжением всех сил мог выдавать не более двух подобных аэропланов в месяц, что не позволяло взрывными темпами нарастить авиационные силы Балтийского флота. Впрочем, ближайшие шесть машин должны были уйти именно флотским и лишь последующие десять поступить в ИВВФ. Зато, в отличие от флотских экипажей У-3, их армейские коллеги могли похвастать огромным по нынешним временам налетом. Все же многие из них провели за штурвалами от полугода до года, развозя пассажиров по крупнейшим городам Российской империи. Но, умение летать по маршруту, никак не могло компенсировать отсутствие навыка попадать бомбами в намеченную цель, что экипажи тяжелых бомбардировщиков ныне и восполняли самыми активными темпами, дабы как можно скорее получить путевку на фронт, где их, несомненно, ожидали ордена, медали и новые звания. Именно в их группу, после очередной беседы с великим князем, и был включен Михаил. А как могло быть иначе, если именно он предложил еще больше возвысить ИВВФ в глазах генералов и самого императора, преподнеся им на блюдечке с голубой каемочкой победу там, где не представлялось возможным справиться силами имеющейся пехоты? Заодно, благодаря прозвучавшему с самого верха, если не рыку, то привлекающему внимание предупредительному покашливанию, наконец, удалось решить вопрос с ГАУ по поводу авиационных бомб. Но поскольку те еще требовалось изготовить, что, в силу загрузки всех доступных предприятий выполнением армейских заказов, могло дать первые реальные результаты не ранее будущего года, вновь пришлось импровизировать, благо наработки и какой-никакой опыт уже имелись.
— Здравия желаю, Георгий Георгиевич, — на правах старого знакомого поздоровался со своим временным командиром Михаил, завалившийся в кабинет заместителя начальника Гатчинской Военной Авиационной Школы. — Вот, принимай гостя. Прибыл к тебе на пополнение, если не прогонишь.
