эсминца «Десна», прежде чем переломившийся надвое самолет осыпался обломками в набегающие волны. Из кабины ему помогли выбраться двое бросившихся в море матросов, за что впоследствии получили полагающиеся награды и отдельную благодарность от летающей братии.
Гибель вражеского флагмана стала этаким триггером, заставившим адмирала Эссена бросить в бой приберегаемые все это время для завершающего удара два десятка турбинных эсминцев. Три из них погибли в той атаке, а еще пять получили тяжелейшие повреждения, даже не успев выйти на дистанцию пуска торпед. Но остальные двенадцать отстрелялись более чем удачно. Ставший первым в немецкой колонне «Рейнланд» пережил три подрыва, прежде чем взорваться.
Была ли это детонация бомбового погреба или торпедного отсека, так и осталось загадкой. Просто в один момент верхняя палуба перед носовой башней вспучилась и разлетелась на ошметки вместе с частью борта. Если бы кто смог запечатлеть на пленку тот краткий миг между тем как «Рейнланд» выскочил из образовавшегося черно-бурого облака гари и на всей скорости нырнул носом в воду, то получил бы поистине фантастический кадр. Ведь выглядел линкор так, словно подвергся нападению какого-то гигантского морского чудовища, кое умудрилось отхватить от корабля огромный кусок.
Николай Оттович уже было подумывал пойти на сближение с оставшейся парой избитых донельзя немецких линкоров, дабы закончить затянувшееся противостояние, не дожидаясь очередного подхода торпедоносцев, но вовремя одернул себя. Это тринадцать лет назад он был лихим капитаном крейсера «Новик», которому очень требовалось проявить себя в бою. Здесь же и сейчас на нем висела ответственность не только за весь Балтийский флот, но и за имидж России на мировой арене. А потеря одного из очень немногочисленных отечественных линкоров, особенно совершенная по глупости, могла пошатнуть этот самый имидж. Пошатнуть в самый неподходящий момент — когда в среде союзников уже начался дележ шкуры пока еще не добитого германского зверя. Потому линкоры остались на своих местах, продолжая обмениваться с немецкими одноклассниками редкими снарядами — и у тех, и у других, уже практически не осталось боеприпасов, чтобы позволить себе вести интенсивную стрельбу. Да и количество действующих орудий сократилось, можно сказать, драматически. На том же «Гангуте» уцелела всего одна башня из четырех, в то время как «Севастополь» с «Полтавой» до сих пор огрызались из двух. Именно в таком положении их и нагнали два немецких дредноута подошедших с интервалом в полчаса.
Получившие в свои борта, кто по двадцать, а кто и по тридцать, тяжелых немецких снарядов, русские линкоры предстали перед относительно свежими силами немцев в откровенно плачевном виде. С выбитыми башнями, с побитыми осколками трубами, с подводными пробоинами, с почти полностью расстрелянным боекомплектом, с вымотанными экипажами, они уже не имели никакой возможности противостоять на равных слегка побитым «Кёнигу Альберту» и «Дерфлингеру». По сути, адмирал Эссен попал в то же незавидное положение, в котором год назад, при сражении с английским флотом, побывали его нынешние визави. Разве что он смел рассчитывать на помощь с небес, которая несколько задерживалась из-за посвежевшей погоды. Ведь разошедшиеся волны принялись раскачивать слишком легкий «Океан» столь сильно, что он более не мог обеспечить своему авиационному отряду прежние условия посадки и взлета. Да и механики сетовали на невозможность должным образом обслужить двигатели при такой интенсивности вылетов, отказываясь давать гарантии их дальнейшей бесперебойной работы. В общем, к тому моменту как подошедший последним линейный крейсер включился в очередную перестрелку, лишь четыре торпедоносца резали своими крыльями встречный ветер, потеряв одного собрата в аварии. Именно они и спасли весь Балтийский флот от нависшей над ним угрозы превращения вырванного зубами триумфа в тяжелейшее поражение. Распознав сигналы подаваемые ракетами с «Рюрика», капитан 2-го ранга Юнкер указал мичману Щепотьеву на «Дерфлингер» и, удостоверившись, что пара торпедоносцев начала заход на замыкающий германскую колонну дредноут, увлек своего ведомого в атаку на «Кёниг Альберт». Именно подрыв этих четырех авиационных торпед стали завершающим аккордом в сражении, длившемся почти весь день. Понимающий, что добиться большего у него не выйдет, адмирал Эссен развернул свои корабли на север, тем самым показывая противнику желание закончить бой. Преследовать его избитые корабли никто не стал. В ответ на вопрос о дальнейших действиях высказанный капитаном-цур-зее Эрнстом Эверсом, исполняющим обязанности командира «Кёнига Альберта», вице-адмирал Шмидт лишь устало махнул рукой в сторону юга. Все его уцелевшие крупные корабли, точно так же как и русские, находились одной ногой в могиле, потому он даже украдкой вздохнул с облегчением, когда понял, что враг отступил.
Так с вновь оспариваемым обеими сторонами результатом завершилось второе по масштабности морское сражение подходящей к своему логическому завершению войны. Откровенно избитые русские дредноуты соединилась с остатками эскадры, и уже все вместе они взяли курс на Рижский залив, в защищенных водах которого очень сильно хотелось бы укрыть до наступления темноты, чтобы не стать лакомыми целями для шныряющих на грани видимости немецких эсминцев. К тому же срочно требовалось переправить сотни людей в госпитали, провести предварительную оценку повреждений кораблей и просто напросто выспаться. Четверка же немецких дредноутов, переживших очередную авантюру адмиралов Кайзерлихмарине, избежав засад русских субмарин, добралась до Киля, где в очередной раз встала на длительный ремонт.
Точно так же, как это имело место быть после «Второго сражения у Доггер-банки», каждый объявил победителем именно себя. При этом русские напирали на факт уничтожения, как минимум, трех дредноутов — взорвавшихся «Маркграфа» с «Рейнландом» и выкинувшегося на камни «Фон-дер-Танна», место крушения которого недолго оставалось тайной. К тому же немцы потеряли четыре броненосца, два крейсера, оба гидроавиатранспорта, не менее семи эсминцев и с десяток грузовых пароходов. При этом скромно умалчивалось о собственных потерях в десять кораблей всех классов и 2367 моряков только погибшими и пропавшими без вести. Немцы же делали акцент на сохранении своей морской торговли в водах Балтийского моря и приведении к полной небоеспособности всех сохранившихся крупных кораблей Балтийского флота. Они даже совершили быстрый наскок четверкой броненосцев на Мемель, Либаву и к островам Моонзунда, дабы продемонстрировать общественности, кто в доме хозяин, а кто вынужден прятаться за минными полями. Но всем уже было ясно, что итог войны один. И решалась судьба Германии отнюдь не в морских баталиях.
Начавшееся в первых числах мая одновременное всеобщее наступление английских, канадских, бельгийских, французских, итальянских, болгарских, румынских и русских войск едва не привело к уничтожению армии Германской империи. Не имея возможности оперировать резервами в плане переброски войск между Западным и Восточным фронтами, немцы получили прорывы своей обороны в районе Арраса и Суассона на западе и в районе Загреба, Братиславы, Брюнна и Бреслау на востоке. Так сказалась, как гибель пяти австрийских армий в прошедшем году,
