нападали редко, только в весеннюю бескормицу, а вот люди сезонов не признавали. И родам волков, медведей и барсов приходилось порой действовать сообща, чтобы выследить особенно хитрую банду.
Был в горах и ещё один перевал, сакральный. Рассказывая о нём, Ичин выложил целую цепочку камней.
— Вот здесь, — сказал он, — а это два дня пути — горы совсем иные. Они встают цепью, как воины на твоём пути. Леса там почти нет. Только острые серые скалы поднимаются к небу, а их вершины покрыты снегом, и ледник языками сползает вниз. А на пути к горной цепи — высится Белая гора, где в пещерах течёт по каменным стенам густое, словно смола, молоко. Там воинам снятся особые сны, и можно от них не проснуться. А за горой — только острые скалы и огненный перевал. Рассказывают, что там, за перевалом, верхний бог хранит невиданные сокровища.
— Это тот перевал, куда ушёл старший сын правителя, Эрген? — спросил я.
Ичин кивнул.
— Люди говорили, что пути за перевал нет. Но те, кто выжил в бою, видели, как красные драконы Эргена летели к перевалу. И видели, как гнались за ними чёрные драконы терия Вердена. Но назад вернулись лишь чёрные. И трофеев не привезли.
— А следы битвы у перевала есть?
— Не знаю, — покачал головой Ичин. — Там до сих пор стоят лагерем воины терия Вердена.
— Караулят, гады, — кивнул Майман.
— Мы прорывались на рассвете, когда внимание дозорных уснуло, — не стал дожидаться моего вопроса Ичин. — Но мало что сумели тогда разглядеть.
— А Белая гора? — спросил я. — Туда можно пройти незаметно?
Меня захватила идея достать для Бурки горного молока.
Ичин покачал головой.
— Без боя нам туда не прорваться, — пояснил Майман и отметил на нашей «карте» условный «вход» в Белую гору. — Только здесь можно войти в главную, самую большую пещеру. А вот уже из неё есть путь в десятки малых пещер, что расположены выше и ниже.
— Ниже? — переспросил я.
Кажется, раньше я слышал только о верхних пещерах.
— Об этом не говорят, — невесело усмехнулся Ичин. — Это знание не для простого воина. Нижние пещеры — путь в царство Эрлика. Они хранят много тайн подземного мира. Но не думаю, что даже колдуны терия Вердена осмелятся туда спуститься.
— Тогда, значит, верхние пещеры — путь к верхнему богу? — уточнил я. И добавил: — Ичин, я слышу — ты не боишься называть нижнего бога по имени. А как зовут верхнего?
— Этого не знает никто, — развёл руками Майман.
— Тенгри знает, — поправил его Ичин.
— То есть, по-вашему, у людей есть только нижний, тёмный бог? — надо сказать, воины сумели меня удивить.
— Наверху — тоже кто-то есть, — сказал Ичин уверенно. — Не может такого быть, чтобы у людей был только плохой бог.
Остальные воины в наш разговор о богах не вмешивались. Они даже слушали-то про это с затаённым страхом в глазах.
Но тут Аймар, он был самый молодой из вожаков дюжины, не выдержал.
— А почему верхний бог не показывается людям? — спросил он.
— А потому, что такие дети ему не нужны, — отрезал Майман. — Он нам не хочет показываться. Где мы, а где — свет и добро? Мало ли на твоих руках крови, Аймар? Ты бьёшь зверя на продажу, а не для пропитания! А напившись араки, хвастаешься, как белка!
Аймар покраснел, сжал кулаки. Но что он мог ответить огромному Майману?
Ичин нахмурился, стукнул ладонью по лежащему рядом бубну, напоминая, что тут военный совет, а не деревенские посиделки.
— А Тенгри? — спросил я, чтобы вернуться к разговору о богах. — Разве это не верхний бог?
Ичин удивлённо посмотрел на меня. Похоже, я спросил о том, с чего начинают рассказы о богах детям.
— Тенгри во всём, — пояснил он и для верности обвёл руками аил, где мы сидели глубокой ночью, освещаемые только костром в очаге. — Тенгри видит своих беспутных детей, но не смотрит на них как на взрослых. Для него наш мир — детские игры. К нему можно подняться, если ты уже вырос душой до неба. Но сам он — не участвует в делах человека. Только смотрит и улыбается маленькому человеку — расти.
— А Эрлик? — не унимался я, видя, что и Аймар забыл обиду и смотрит шаману в рот.
Ичин покачал головой:
— Неужели ты совсем ничего не помнишь, Кай?
Я вздохнул и развёл руками:
— Разве стал бы я спрашивать, если б знал?
— Тогда вспомни демона, с которым бился, — сдался Ичин, возвращаясь к объяснениям. — Демон пришёл из царства Эрлика. Так же и души, что приводят шаманы, тоже приходят из царства Эрлика. С неба к нам не спускается никто.
— А откуда вы знаете, что в небо можно подняться, раз оттуда никто не спускался? — добил я его давно заготовленным вопросом.
Я знал про Тенгри и нарочно его вываживал.
Ичин задумался.
— Рассказывают, — отозвался он после паузы. — Я это слышал от отца, тоже шамана, а он — от своего отца, что Эрлик и есть тот, кто спустился к нам с неба.
— А зачем он это сделал? Ведь здесь — хуже, чем в небе?
Ичин покачал головой, рассмеялся. Похоже, я зацепил его.
— Рассказывают, что Эрлик — и сам жил когда-то на небе, — начал он. — Но поссорился с верхним богом и стал вредить ему. Зло сделало его душу тяжёлой, и Эрлик упал вниз. И теперь он мстит верхнему богу, думая, что тот столкнул его.
— Говорят, они были братьями с верхним богом, — добавил Майман. — Эрлик упал, но хочет отомстить брату. Думает, что это брат столкнул его вниз.
— А может — это рассказал колдунам сам Эрлик? — спросил я.
— Может быть, — согласился Ичин. — Иначе и вправду непонятно, как бы мы знали о небе, если никто и никогда не спускался вниз?
Я промолчал, но с трудом. Мне очень хотелось сказать, что в этом мире, похоже, Каин не убивал Авеля, но лучше их отношения от этого не стали.
Может, поэтому верхний «брат» и не интересуется землёй, раз по ней так вольготно бродит Эрлик? Может, то, что испортил
