этого еще далеко. Поглядим. Ты сказал, что будет свой подвал для тренировок?
— Он уже есть! — улыбнулся я. — Показать?
* * *
Через два дня нам одобрили посещение колонии «ИК-14», что располагалась в районе Западного обхода города Краснодара. Я слышал про какое-то постановление, что исправительные учреждения подобного плана, должны быть вне городской черты. До границы города примерно километров десять, поэтому вокруг был сплошной пустырь, насколько глаз хватало.
— Ма, а на сколько отца посадили, а то я так и не понял?
— На десять лет. Там еще какое-то слушание должны были провести, но потом его отменили.
Я про себя хмыкнул — ага, десять лет значит? Сдается мне, что отца убрали за решетку не просто так, видимо он кому-то помешал, но не настолько, чтобы убивать. Посадить в тюрьму идеальный вариант, ведь когда он выйдет, страна-то уже будет другая. И люди будут другие. А этот Вершинин явно где-то сильно наследил и за то время, пока отец за решеткой, он достигнет власти.
Конечно, это все только мои личные догадки, но что-то подсказывало мне, что я совсем недалек от истины. Фальшивые доллары, драгоценности, оружие… Все это было спрятано в гараже не просто так. Быть может, кто-то даже ищет это!
Ранее я никогда не был в исправительной колонии. В фильмах, конечно же, видел, но это совсем другое. И царившая там атмосфера была прямым доказательством того, что в этом месте хорошо не бывает.
Гнетущая обстановка буквально давила на голову, но я старался не обращать внимание. Нас водили тесными мрачными коридорами, провели через несколько решеток. Затем привели в небольшую комнату, разделенную небольшим окном с решеткой. Не было телефона, как в Америке — собеседника и без того было прекрасно слышно. Рядом, за дверью стоял охранник, на всякий случай. Обратил внимание, что камер видеонаблюдения пока еще не было, хотя в то время они уже начинали использоваться.
В комнате был только короткий столик, пара стульев и все… Под потолком болталась лампа накаливания, свет от нее отражался от мрачных, плохо заштукатуренных стен, выкрашенных масляной краской темно-зеленого цвета… Жужжала одинокая муха, действуя на нервы. На полу растрескавшаяся кафельная плитка, в следах краски.
На маму было страшно смотреть — ну, да, впечатлительная она, что поделать? А я держался вполне нормально, это лишь первые впечатления были неприятными.
— Барсуков! Проходим! — услышал я с той стороны, когда лязгнула стальная дверь. Увидел охранника.
В помещение, только с обратной стороны ввели отца реципиента. Выглядел он вполне нормально, хотя был немного бледноватым. Довольно крупный, широкий в плечах. Сразу стало ясно, что со спортом он дружил — десантники другими и не бывают. Одет в стандартную тюремную робу, неестественного темно-синего цвета, на руках наручники. Впрочем, их сняли, едва он сел на стул.
Честно говоря, вообще непонятно, зачем надевать наручники на человека, если он не убийца? Все предъявленные ему обвинения заключались только в том, что он кому-то сломал челюсть и при обыске, у него нашли пистолет. Ну, это если правдивые, а навязанная попытка изнасилования, то так… Наверное, так положено?
Увидев нас, он широко улыбнулся.
— Садись! — охранник убедился, что заключенный сел. Посмотрел в нашу сторону и добавил. — У вас двадцать минут, не более. Если что, зовите!
Шумно вздохнул, он неторопливо вышел за дверь.
— Антон, Лена! — радостно воскликнул отец. — Я так рад вас видеть!
Видимо, меня он не ожидал тут увидеть — опять же, не пойму, почему реципиент не хотел навещать отца? Была какая-то причина или же все сводилось к тому, что он просто не хотел? Тогда отсюда вопрос, а какие были взаимоотношения между отцом и сыном?
Некоторое время я рассматривал его, пытаясь понять, что же он за человек такой. Пока что, общей картины не обозначилось.
— Мы тоже очень рады тебя видеть! — мать улыбнулась и восхищенно посмотрела на меня. — Дима… А у нас хорошие новости. Антон теперь ходит на самбо!
— Самбо? — удивился Дмитрий. — Как самбо? Но ему же противопоказано! Как же больное сердце?
— А нет больше никакого порока… — спокойно ответил я. — Был, да остался в прошлом!
— Ого! Как же так?
— Мы прошли повторный курс исследований, сделали кардиограмму… — продолжила женщина. — В общем, старый диагноз, что был с семи лет, не подтвердился. Он полностью здоров и с него сняли все физические ограничения.
— Это очень, очень хорошо! — широко улыбнулся отец. — Ты вроде и поправился немного, стал крепче. Сколько прошло? Четыре месяца, вроде? Ну да, точно. Но почему ты выбрал именно самбо? Почему не бокс или футбол, какой-нибудь? Это ты сам так решил?
— Да! — твердо ответил я. — Хочу уметь постоять за себя. А то все эти годы был как тряпка. Шаг влево, шаг вправо — здравствуй таблетки или скорая помощь. Да и гопников на районе много развелось, пришлось популярно объяснить тут одному. В общем, теперь меня даже побаиваются.
— Антон! Это… Это хорошая новость. И я рад, что ты теперь готов защищать маму, пока я тут… — он виновато опустил глаза.
— А как у тебя дела? — спросила женщина, тактично сменив направление разговора.
— Ай, да какие тут могут быть дела? — скривился отец, оглянувшись на дверь, через которую его завели. — Все никак не могу привыкнуть к здешней еде. Кормят просто отвратительно, хотя мне есть с чем сравнивать.
Некоторое время мы еще разговаривали, обо всем и перескакивая с пятого на десятое. Но меня не это волновало — я пришел сюда с конкретной целью поговорить с отцом обо всем случившемся ранее, а также о том, что я нашел в гараже. Само собой, при матери делать этого не стоило.
Наше время уже подходило к концу, оставалось минут пять.
— Ма! — я повернулся к женщине и улыбнувшись, посмотрел в глаза. — А можно я с отцом тет-а-тет переговорю? Буквально пару минут!
— А-э… Ну, да… — немного растерявшись от такой неожиданной просьба, пробормотала мать. Очевидно, что подобного она даже не ожидала но, конечно же, согласилась. — Да, конечно. Честно говоря, неожиданная просьба.
Она встала, попрощалась с мужем и тихонько вышла из переговорной.
— Антон? — отец тоже смотрел на меня с удивлением. — Ты чего это?
— Па, у меня немного времени… — начал я и осекся. Пару раз
