– А лётчик? – спросил Андрей. – С собой тащить?
– Обижаете, пан Анджей, – улыбнулся Саблин. – У меня старший унтер Фирсов авиашколу закончил, до того как в гренадеры попал.
– Почему не пошёл в летуны? – удивился особист.
– Да вот так, отказался наотрез. В вербовочном пункте заявил, что будет только гренадером, никем больше. И проявил такую настойчивость, что капитан, ведущий набор, махнул рукой. В лётчиках тогда недостатка не было, а гренадеров не хватало. Но парень доказал, что упорствовал не зря. Летал, правда, на «Архангелах», но у нас есть завтрашний день. Отдать Фирсова в отряд «Громовержцев», летуны натаскают. На один полёт-то. Как думаешь?
– Доложим подполковнику, думаю, он решит вопрос.
Саблин вернулся к КПП.
– Вот ещё интересная фигура, – показал он на прямоугольник рядом с помещением для караулов. – Ну-ка, где у нас максимальное увеличение? Так и есть, транспорт. Надо же им объезжать другие посты, поддерживать связь с шахтой, если понадобится. И вообще, без транспорта кисло. Хоть мотоцикл, да нужен. Но «гансы» всё делают с размахом. Это специальная машина «ка-эф-зет двести пятьдесят». Впереди колёса, ведущие – гусеницы. Один или два пулемёта «эм-ге тридцать четыре». Новинка, в серию только-только пустили. А на охране шахты уже есть. Берегут «гансы» объект.
– Есть мысли? – догадался Андрей.
– Погоди, вот фото участка от города до леса. Видишь, набитая колея? Кто-то здесь ездит постоянно. Я думаю, это связь гарнизона с объектом. Что-то возят. Ну-ка, где серия дневных снимков? Ага, смотри, тоже «двести пятидесятый» но шестая модификация. Транспортёр боеприпасов. Вот он на набитой колее, время тринадцать сорок. Вот – у КПП, время тринадцать пятьдесят. Думаю, патроны им не нужны, на постах запас достаточный.
А вот горячая пища для обслуги и охраны – вполне возможно. Германцы любят служить с комфортом. Орднунг, он во всём орднунг. Получается, привозят обеды и ужины в термосах. Выгрузят – и кушать подано. Распорядок их где-то записан, посмотри.
– Точно, обед в два часа дня, ужин в восемь вечера. Испытания до двадцати трёх. Получается, с семи тридцати до восьми предпоследняя серия опытов. Потом, стало быть, трапезничают. И снова за работу.
– Вот и хорошо. В восемь часов в конце ноября уже темно. Предварительный план таков: идти придётся через КПП. Тихо, без громкой пальбы. Германские СТГ с глушителем устроишь? – Андрей кивнул. – Ну и обмундирование немецкое. Лучше зимний камуфляж: для десантников.
– Не вопрос. Доложим подполковнику, к вечеру будут и форма, и оружие, и глушители. Всё что надо.
– К вечеру поздно, нужно днём.
– Значит, будет днём. Ты плохо знаешь возможности Иоффе.
– Хорошо. Итак, с бесшумками и ножами захватываем КПП. Оттуда до шахты около двух километров. По пути ни секретов, ни дозоров я не заметил. Второе кольцо охраны на удалении трёхсот метров от объекта. «Двести пятидесятый» по шоссе даёт шестьдесят километров. Нам придётся ехать по просёлку, значит, считаем – сорок км в час, ну, может, тридцать. Итого от трёх до пяти минут. С ходу проскакиваем второе кольцо. Тяжёлого вооружения здесь не видно, а от стрелкового «панцерваген» защищает. И вот тут нам пригодился бы «панцершрек». За сто метров мы уже увидим антенну. Если, как обещал Иоффе, достаточно пары фугасов, делаем объект. А вот тут, смотри, видишь поворот направо и выезд на просеку? По ней можно выскочить из зоны и рвануть прямо к аэродрому. Да, там тоже пост, и внутренняя охрана будет стрелять в спину, но совсем без риска на войне не бывает.
Помолчали, допивая холодный чай. Время было уже за полночь.
– Хорошо бы захватить «двести пятьдесят шесть», – не унимался Саблин. – Хлебовозку, так сказать. Кузов броневика рассчитан на шестерых. Ты, я и Урядников – трое, плюс Фирсов, он лётчик, плюс тройка: Игнат Сыроватко, Никита Штоколов и Коля Митрофанов. Игнат опытный и надёжный боец, двое других «на ты» с любым видом транспорта: мотоциклы, авто, броневики. Нужно будет, и танк поведут. Это они обеспечивали мобильные дозоры, когда мы встречали врачей.
– Да, помню. Но это уже семеро.
– Ничего, – беспечно сказал Саблин извечное русское слово, значение которого не дано было понять Бисмарку, – втиснемся. Даже если Блажек появится, в тесноте да не в обиде. Главное, можно будет вплотную подъехать к КПП. А там – дай бог ловкости и быстроты… Если всё получится, двумя машинами прорываемся к установке. Впереди броневик прорыва, сзади тот, что с гранатомётом. Так и уходить будет легче: один контролирует возможную погоню, другой подавляет встречные цели.
Долго ещё офицеры прикидывали на картах, высчитывали расстояние, взвешивали варианты. Наконец Андрей решительно тряхнул головой:
– Идём к подполковнику. Доложим и затребуем всё необходимое.
Иоффе согласился с планом. Отметил, что есть слабые места, но ничего лучшего в столь сжатые сроки не придумаешь. Придётся пойти на риск. Не помешает и малая толика удачи, а более того, заметил особист, верю в вашу выучку и доблесть. Всё что нужно, будет к утру. А сейчас – спать. Это приказ.
Утро выдалось хмурое. Тучи в небе наливались стылой осенней влагой, но дождь пролиться никак не решался. Несмотря на это, день начался с радостной встречи. Саблин со Станкевичем успели умыться, побриться. Они уже застёгивали последние пуговицы на кителях, причём Иван Ильич снова на родном, гренадерском, с бомбой на рукаве, когда в дверь уверенно постучали.
– Прошу! – откликнулся Иван Ильич.
Дверь распахнулась. В проёме стоял высокий, подтянутый штабс-капитан с красным пехотным околышем на фуражке. Из-под козырька смотрели весёлые, серые, такие знакомые глаза.
– Господин поручик, штабс-капитан Блажек прибыл в ваше распоряжение! – отдал честь офицер, едва сдерживая улыбку.
– Милан! – воскликнул Саблин. Мужчины крепко обнялись. – Как я рад тебя видеть! Значит, опять вместе, как под Зноймо?
– Так точно, Иван, – уже не сдерживаясь, разулыбался чех. – Будем громить фашистов!
– Ты в нашей форме, в звании штабс-капитана! Это повышение?
– Это возможность воевать с общим врагом. Сейчас знамя для меня не главное. Главное – направленное в нужную сторону оружие.
– Ну проходи, боевой брат…
Гостя провели в комнату, усадили. Саблин представил Блажека Станкевичу. Какое-то время старые друзья говорили без умолку. Пограничник и гренадер перебивали друг друга, забрасывая вопросами, недослушав ответов, сыпали новые. И оба беспрестанно улыбались. Было заметно: оба искренне рады встрече.
– Однако к делу, – наговорившись, посерьёзнел Саблин. – Милан, ты откуда родом?
– Родился в Либерце. Но семья была большая, поэтому родители переправили меня к бабке. Она жила северо-западнее, небольшой посёлок в предгорье. На границе с Германией.
