Вооруженный старым ножом со сгоревшей рукояткой, парой выпрямленных скоб и напильником, у которого один конец заострен, как бронебойная стрела, это чтобы ручку насаживать, он направился на поиски врагов. Крестьяне пытались остановить его, да куда там, кто станет их слушать, когда кровь кипит, словно адское варево в колдовском котле, когда все изнутри разъедает ядреной и всепожирающей кислотой, ненависть.
Бабка Любава, потом по всему лагерю бегала его искала, раны-то не шутейные, обработать бы, да только и смогла узнать, что ушел скоморох, а куда не ведают. Чувствуй сейчас Виктор боль или дискомфорт, то непременно обратился бы к лекарке за помощью, потому как хворый боец уж и не боец. Может так случиться, что из-за необработанных ран уже к утру он будет лежать в бреду с высокой температурой. Но в тот момент он об этом не думал, просто позабыл о ранах, словно все еще был в горячке. Впрочем, скорее всего так оно и было.
Двоих драгун он нашел неподалеку от крепости Обережной, где в осаде сидел воевода Градимир. Они оказались посыльными и двигались от крепости в сторону основной армии, ну да это их проблемы. Пропустив всадников мимо себя, он выскочил из-за дерева и с двух рук метнул две скобы, благо по весу они были практически равны, что в значительной степени облегчало задачу. Он успел выдернуть из-за пояса напильник и нож, когда понял, что добавки не требуется. Снаряды точно нашли свою цель и оба наездника были мертвы, а Виктор обзавелся богатыми трофеями, четырьмя пистолями, парой карабинов, весьма неплохого качества и парой кинжалов, вполне приемлемой балансировки подходящих для метания. Были еще два палаша, но их он предпочел пока оставить при лошадях, потому как пользоваться ими не умел.
Ага. Вот такой вот разочаровавшийся в жизни человек, который печется о трофеях. Он ведь не забыл и карманы убитых вывернуть и золотую серьгу у одного из них сорвал и про серебряные крестики не позабыл, одним словом обчистил донага, обзаведясь парой крепких сапог подошедших по размеру, не забыл и со второго, мало ли, товар хороший, практически не ношеный, сгодится. Странно? Действительно странно, а если еще подумать над тем, что он все это делал потому как собирался на том заработать… Очень странно.
В сумке одного из солдат, он обнаружил тубус с грамотой, безжалостно взломав печать, он взглянул на текст и понял, что нужно будет еще и язык выучить, потому как знание тоже сила, которая пригодится в предстоящей войне. Именно войне, потому как он был намерен объявить гульдам войну и не имеет значения, что ему ее не выиграть, главное, что он сумеет хорошенько пустить им кровь. Потому-то и добычей озаботился, в войне главное деньги, это он помнил еще по прошлой жизни, а уж если он обзаведется соратниками, денег понадобится куда больше. Отчего-то подумалось, что в крепости непременно найдется человек знающий гульдский. Не первый год враждуют, а не знать языка врага, глупость несусветная, тем паче, на границе.
Думаете захотелось ему в героев поиграть? Ничуть не бывало. Если в письме важные сведения, которые хоть как-то приоткроют воеводе замыслы противника, то тот сумеет накрошить гульдов куда как больше чем одинокий мститель. Подобраться к крепостным стенам оказалось задачкой не из простых, но ему все же это удалось. Был правда момент, когда он едва сдержался чтобы не напасть на двух солдат устроившихся в секрете. Нет, в том что он упокоит обоих он не сомневался, но вот насчет того, что сумеет сделать это тихо, были большие сомнения, а шуметь когда вокруг полно вражеских солдат… Он кипел от злости, он был готов рвать всех и вся, но головы при этом не потерял, взирая на окружающее как-то со стороны. Вот такие, пироги с котятами.
Как выяснилось, прокрасться к стене оказалось все же проще, чем договориться со стрельцами. Ну да, чего уж жаловаться, не стрельнули в незнакомца и то хлеб, не то сейчас время военное, опять же, сидят в осаде, пальнули бы и были бы в своем праве. Долго пришлось убеждать, чтобы вызвали воеводу, но все же удалось. И все это громким шепотом, переспрашивая друг друга по нескольку раз, потому как стены все же высокие, но разобрались. Прибывший Градимир по голосу опознать Добролюба не сумел, ничего удивительного, потому как губы не свои, распухшие потрескавшиеся и голос получался каким-то шепелявым. Пришлось помянуть некоторые эпизоды, известные им двоим из единственного совместного путешествия.
— Выходит и впрямь ты. Сейчас тебя поднимут.
— Пустое воевода, я тут покуражусь немного. Бечевку спустите, тубус прицеплю.
— Не хочешь оставаться так тому и быть, да только подняться придется.
Ага, выходит все одно до конца не верит. Ладно. Если думает, что сможет оставить его за стенами то сильно ошибается. Это в планы Виктора никак не входило. Спустили конец, обвязался дернул. Несколько сильных рук в мгновение взметнули его на многометровую высоту, завели в башню, где безбоязненно можно запалить факел…
— Раскудрить, тудыть, твою через коромысло!
— Отец небесный!
— Свят, свят.
— Что служилые, красавец? — Ухмыльнулся Виктор, и стрельцы от той улыбки невольно вздрогнули, а из лопнувшего уголка губ потянулась струйка крови.
— Гульды? — Глухо поинтересовался Градимир, который с большим трудом узнал в этом мужчине, красавца скомороха.
— Они родимые.
— Где?
— На постоялом дворе.
— Приютное?
— Нет больше Приютного, пожгли село, но люди успели уйти. Ну, убедился что я? Тогда держи вражью депешу, а я пошел обратно.
— Куда?
— Туда. Должок за мной тем аспидам, а я в должниках хаживать не привык.
— Один в поле не воин.
— Хм. Это как воевать, воевода. Коли с саблей наголо супротив строя, так какой тут воин, разве только храбрый и мертвый. А мне жить нужно, потому как пока я буду жить, гульды все время будут жалеть, что не добили меня.
Сказано это было с такой мрачной решимостью, что в эти слова верилось сразу и бесповоротно, вот пожалеют, как пить дать пожалеют.
К слову заметить, ничего важного в той депеше не было, разве только Градимир удостоверился в том, о чем подозревал и раньше, против Обережной стояло около семи тысяч, при двадцати орудиях, которые спешно выставляли на позиции и через день планировали начать обстрел стен. Выходит четыре полных полка, при кавалерии и артиллерии, которая внушала особое опасение, потому как среди этих пушек, если верить депеше, были сплошь, дальнобойные крупного калибра. Если сумеют проломить брешь, мало не покажется. Вскорости ожидается прибытие мортир, а это совсем кисло. Остальная армия двинулась дальше, по направлению к Звонграду.
