– А зола-то – теплая! – нагнувшись к кострищу, тихо сообщил Ингви. – Кто-то тут был, очень может быть – даже еще утром.
Опустившись на колени, Хельги завозил руками по траве и камням, в глубине души опасаясь наткнуться на свежие следы крови. Нет, ничего подобного поблизости не было. Сын ярла перевел дух. Интересно получается. На острове никого, жертву, по всей видимости, Ирландец не приносил. Но ведь зачем-то они сюда высаживались? Может быть… Хельги посмотрел на Ингви, и тот кивнул, сразу поняв, в чем дело. Свесился с вершины, держась ногами за камень, тут же вскочил на ноги, кивнул:
– Да. Они восстановили знаки. Лазили так, словно кабан прошелся.
– Значит – Хастейн, – невесело усмехнулся Хельги. – И Сельма будет у него заложницей. Что ж, могло случиться и хуже…
Было слышно, как далеко внизу бьются о скалу волны. Поднимался ветер, разгоняя остатки тумана, и волны становились все наглее, все злее.
– Как бы нашу лодочку не выбросило на камни вместе с малышом Снорри, – озаботился Ингви.
Хельги лишь отмахнулся:
– Успеем. Да и Снорри не зря там сидит. Уж от камней увернуться сумеет.
Клубившиеся в расщелинах остатки тумана змеями уползали в море. Пробегавшие по небу облака – светло-серые, розоватые, палевые – покрылись снизу яркой сверкающей позолотой, подсвеченные невидимым солнцем. Поднимаясь над скалами острова, громко кричали птицы. В переделах видимости, сквозь клочья тумана, виднелась покачивающаяся на волнах лодка со спущенными за борт сетями. Молодец, Снорри! Решил прикинуться рыбаком. Ха! Кажется, что-то вытягивает? Интересно, кого? Треску или сельдь? А может, зубатку? Вон как тяжело идет.
Оба!
Засмотревшись на лодку, Харальд Бочонок споткнулся о невидимый в траве камень и кубарем полетел в небольшой овражек. Тут же и выбрался, ничуть не сконфузясь – дело житейское, бывали с викингами случаи и похлеще, – нагнал Хельги и, усмехнувшись, протянул ему некий предмет.
– Ключ, – остановившись, прошептал сын ярла. – А у кого на одежде мог быть подвешен ключ? Явно не у тех двух верзил.
– Может, у Ирландца?
– Может, – кивнул Хельги. – Только у него совсем не такой ключ. А вот подобный я видел у Сельмы… Ну, конечно же! – Он хлопнул себя по лбу. – Судите сами: какой смысл Ирландцу – если все-таки это он захватил Сельму – везти ее к Хастейну? Никакого. Ему ведь нужна жертва для своих мерзких богов. Хорошая жертва. Значит…
Юноши переглянулись и, не говоря ни слова, разбрелись по всему острову. Теперь уж искали тщательно, не так, как ночью, в тумане. Облазили каждую щель, каждый вывороченный камень – тщетно.
Показав сияющий край, из-за синих вершин гор медленно поднималось солнце. В кустах запели мелкие птахи, низко над пенящимися волнами уже носились ласточки. Верная примета: к дождю. Да оно и было видно по облакам, по легкой сизоватой дымке на горизонте, по прохладе и не исчезнувшей с ночи сырости.
Сын ярла, тяжело вздохнув, уселся на камень. Задумался. Его друзья, Ингви и Харальд, устало дыша, повалились на траву рядом.
Интересная штука получается: выходит, Ирландец вместе с верзилами отвез-таки Сельму к спесивому Хастейну. Если, правда, это Ирландец. Может, верзилы обошлись без Ирландца? Но тогда тем более незачем им заезжать на остров. Выложить новые знаки взамен разрушенных старых? Так они же не знают фарватер, его только Ирл… Стоп!
– Ингви, что ты там говорил про кабанов?
– Про каких кабанов?
– Ну, когда ты лазил смотреть на скале знаки?
– А! – Ингви потянулся. – Так я и говорю – излазано там все, будто стадо кабанов промчалось. Если б, конечно, кабаны умели лазить по скалам… Ха! – Он резко замолк. – Так ты думаешь, что…
– Верно, Ингви. Кто у нас самый легкий? Малыш Снорри? Ну-ка, давайте зовите его сюда, пусть подплывает. Да не стесняйтесь, можете свистеть.
Услыхав призывный свист, Снорри закинул на борт сети и быстро заработал веслом.
– Веревку прихвати, – принимая конец, бросил Ингви.
Скала отвесно уходила вниз, туда, где, шипя, бились змеи прибоя. Снорри висел над пропастью на веревке и деловито командовал:
– Ниже… Правее… Теперь чуть влево… Ниже… Есть!!! – Не удержавшись, он завопил во всю глотку, распугивая любопытных чаек и глупышей.
– Что там такое, Снорри?
Три взлохмаченные головы, любопытствуя, показались над краем вершины. Правда, никакой пещеры так и не увидели, как ни старались. А вот веревка ослабла, и висевший на ней малыш Снорри тут же перевернулся вниз головой.
– Эй! Эй! – закричал он. – Вы там не очень-то… Эй, не так сильно!.. Все, в самый раз, не тяните больше. Давайте еще вниз помаленьку…
Потихоньку отпускавшие веревку ребята почувствовали вдруг, как та резко напряглась и сразу ослабла. Видно, Снорри наконец добрался до пещеры.
– Эй, Малыш, как там?
Ответом была тишина. Лишь через некоторое время веревка дернулась и послышался крик Снорри:
– Поднимайте. Только поосторожней.
– Да уж не растрясем тебя, не беспокойся, – хохотнул Харальд, старательно наматывая на руку выбранную веревку. – И раз… И два… И еще раз… Вот те раз!!!
Крайнее удивление выразила не только физиономия Харальда. Еще бы не удивиться, когда после очередного рывка над краем скалы показалось бледное лицо Сельмы.
Сельма… Хельги почувствовал в глубине души клокочущую радость, словно вот ради этого мига он и жил все последнее время. Ради этого лица, бледного и такого родного, ради глаз, синих, как небо, отраженное водами фьорда, ради чуть припухлых губ, растянувшихся сейчас в слабой улыбке… Да вот ради этой улыбки!!!
Хельги не удержался и, оглянувшись – соратники готовили лодку и рассматривали пойманную Снорри зубатку, – поцеловал девушку в губы, поцеловал долго и сладко, словно пил медвяную брагу и никак не мог напиться. Сельма, что удивительно для такой разумной девушки, на этот раз не сопротивлялась. А в голове сына ярла громко били барабаны…
– Корабли! – прервал занятие влюбленных сбежавший со скалы Снорри. – Там, в море!
– Корабли? Это может быть только Хастейн! Но ведь у него только один драккар? А ты сколько увидел, Снорри?
– Пять. И каждый – не меньше, чем в двадцать скамей!
– Пять двадцатискамейных судов, – левой рукой обнимая Сельму, прошептал Хельги. – Вполне хватит, чтобы внезапным ударом прихлопнуть весь Бильрест-фьорд. Одним внезапным ударом…
Июнь 856 г. Бильрест-фьорд
Кто этот вождь,
С дружиной плывущий?
Чьи рати сюда
К берегу правят?
«Старшая Эдда». Первая песнь о Хельги, убийце Хундинга
Они шли один за другим – все пять драккаров спесивого Хастейна. Из тех кораблей, что называют «длинными», – двадцать (а то и побольше) скамей, значит, только на веслах сорок викингов, плюс еще столько же на смену, плюс… Короче, вполне набирается около сотни. Да взять эту сотню пять раз, по числу кораблей, простая арифметика получается, раза в три – ну, пускай, не в три, но в два-то точно! – больше, чем все население Бильрест-фьорда, включая самые дальние хутора.
