детской мечты.
«Солдатик. Хотел же раньше я быть на него похожим. Даже щит для „Чистильщика“ сделал таким же, как у него. Иронично, что вместо спасения и надежды он приносил лишь смерть и отчаяние», — размышлял в своей голове он.
Тяжело вздохнув, юный злодей выпрямился, повернулся спиной к ребёнку и зашагал прочь. Ему показалось, что так будет правильно. Слишком уж трудно ему было начать разговор с этим человеком. Лучше оставить всё так, как оно есть.
«Шин…», — пронеслось вновь у него в голове, после чего он всё-таки остановился и замер, обдумывая, с чего ему стоит начать говорить.
— Ты уже, наверное, понимаешь, что этот наш разговор может стать последним, — издалека начал Айкава. — Разве тебе не хочется ещё поговорить?
В ответ прозвучала лишь тишина. Грустная, отчаянная, разбивающая сердце и напряжённая тишина.
— Я… понимаю, — продолжил подросток. — Наверное, ты сильно мною разочарована. Не каждый захочет иметь что-то общее с таким человеком, как я, — с грустной ухмылкой говорил он. — Но знаешь… Я много раз представлял этот разговор. Мне так много… хотелось тебе рассказать: о своих успехах, о своих друзьях, о своих проблемах и своей жизни. Но потом я понимал, что гордиться мне нечем, живых друзей у меня уже нет, а о жизни злодея мне тебе стыдно рассказывать. Каждый раз я пытался придумать, что я бы тебе сказал, если бы мы смогли встретиться, и всякий раз… меня ждал крах.
Ощущение от собственной беспомощности накатило на него с болью и грустью. Он чувствовал, как его сердце готово было вырваться из груди, а руки дрожали от эмоций. Мысли в голове путались, в груди всё сжалось в тугой комок, словно тело пыталось защитить сердце от боли, но это было бесполезно.
Подросток тяжело сглотнул, глаза расширились, а губы дрогнули.
— Но я всё равно продолжал мечтать о нашей встрече, о нашем разговоре. Знаешь… мне очень стыдно, что я подвёл тебя и твои ожидания. Ты ведь явно хотела, чтобы я стал героем. Наверное, ты каждый день представляла, как я буду спасать людей, а ты будешь мною гордиться. Это же… настоящая мечта, — каждое слово давалось ему с невероятным трудом. — А я стал монстром. Да, я облажался.
Айкава резко прервался, тяжело сглатывая, когда внезапно он почувствовал, как к его горлу медленно подкатывал ком. Голос с каждым словом становился всё тише и тише, дыхание участилось, а глаза расширились, словно он начал тонуть на мелководье.
Он сжал кулаки, пытаясь взять себя в руки, но чувства, которые он так долго отгораживал от себя, начали вырываться на свободу, и он никак не мог это остановить.
— И сейчас… Чёрт побери, мне очень трудно говорить это. Но я всегда хотел… увидеть тебя хотя бы раз, — на его глазах выступили слёзы. — Так что… пожалуйста… Если в тебе осталась хотя бы капелька любви к такому монстру, как я, я хочу увидеть твоё лицо, — слёзы потекли ручьём из его глаз. — Я хочу увидеть тебя, мама! — на последнем вздохе сказал он и повернулся к ребёнку, после чего тут же попал в тёплые и приятные объятия женщины, которая ещё мгновением ранее находилась в облике ребёнка.
Всё это время в его сознании не было никакого ребёнка и никакого отражения его души. Парень осознал это лишь совсем недавно, начав анализировать причуду странного характера, что была вручена ему его нынешним главным врагом. Пытаясь прийти к истине, он вдруг понял, чем на самом деле может являться эта сила.
Лишь одна способность могла увеличить врождённую силу парня в два раза — аналогичная причуда. Точная копия. Когда это осознание достигло его разум, весь паззл сложился сам.
Не существует никакой усиливающей причуды.
Все За Одного пыл полностью уверен, что сила, которую он передал подростку, была именно такой, какой он её знал, но он был обманут — обманут самой же способностью. Она была способна на это, поскольку позволяла пользоваться любой силой, на которую хватало фантазии. В её силах было прикинуться совершенно любой причудой, и она этим воспользовалась, обманув человека, который никогда детально не изучал арсенал собственных возможностей, поскольку тот был слишком огромен.
Причуда может сохранять в себе часть сознания её владельца и наследовать его волю, но для этого её обладатель должен быть очень силён. Судя по тому, что Все За Одного действительно поверил в то, что эта сила способна увиливать другие, её хозяин был поистине сильным человеком.
Так кому же удалось обхитрить самое ужасное и могущественное существо на планете Земля? Этим человеком оказалась девушка, что не побоялась посмотреть монстру в глаза, когда тот пытался навредить её ребёнку. Когда тот протянул свои мерзкие и отвратительные руки к её чаду, она нашла в себе силы противостоять ему. Хоть ей и не удалось навредить этому чудовищу, оно признало её смелость и не стало трогать ребёнка, предпочтя забрать причуду девушки в качестве своеобразной платы.
Хоть в тот день она и не умерла от руки злодея, смерть всё-таки настигла её спустя некоторое время. Её убийцей стал отец её чада. Это не стало для неё неожиданностью, но всё-таки ей было больно, что ей придётся оставить своего сына с этим тираном, что планировал превратить его в универсальное оружие, способное убить легендарного злодея.
В тот момент, когда её причуда покидала её тело, она поклялась, что сделает всё возможное, чтобы защитить своего ребёнка и уничтожить монстра, посмевшего причинить боль её семье. Эту волю и унаследовала её способность.
Долгие годы ни на миг её не покидала надежда, что ей ещё представится возможность увидеть своего ребёнка. Её пыталась поглотить тьма, её пытались сломить другие жертвы монстра, каждый день она встречалась с десятками испытаний, в которых на кону стояло её существование, и она продолжала жить и бороться, зная, что в будущем ей уготована особая роль, которую она должна исполнить.
Её материнская обязанность.
И спустя полтора десятка лет этот день настал — ей удалось обмануть злодея и убедить его переместить её в тело длинноволосого подростка, который сбился с пути. Момент, ради которого она продолжала и продолжала бороться, всё-таки настал.
Кайри Наито смогла вновь воссоединиться со своим сыном — Шином Айкавой.
Неподвижность Айкавы сменилась бурей эмоций. Каменный истукан превратился в плачущего ребенка, ища утешения в материнских объятиях. Слезы, словно прорвавшие плотину, неслись потоком, омывая его лицо. Он был беззащитен, как никогда
