– Каким образом, милорд?
Иоанн подвинул бумаги к нему, без всякого интереса взглянув на них.
– Я предоставлю права на них тому, кто предложит самую высокую цену.
Брайан был поражен решением короля продать имения исчезнувших наследников.
– Эверут слишком долго был занозой у меня в боку: на нем проклятие, – вот почему я никогда не пытался кому-то его передать, – коротко пояснил король.
Только Брайану была известна истинная причина нежелания Иоанна заселить Эверут после десяти лет отсутствия наследника – страх. Если могущественный наследник Эверута был не там, а где-то в другом месте и скрывался… Короче говоря, король боялся.
Кроме того, конечно, если бы король отобрал еще одно имение у еще одной знатной семьи, это было бы еще одним гвоздем, забитым в крышку его гроба, и еще одним серебряным покрытием для его политического саркофага.
Но в итоге Иоанн не заселил Эверут из-за страха: страха, что отсутствующий наследник где-то скрывается ради определенной цели; страха перед тем, что тот предпримет, когда узнает, что король отобрал у него принадлежавшее ему по праву рождения.
Возможно, наследник обнаружит, что Иоанн добрался до тех сказочных сокровищ в тайниках, и приведет к краху королевство.
– Как вы думаете, Лайл, сколько верности короне можно купить за Эверут?
– Очень много, милорд, – медленно ответил он, понимая важность этой новости.
Обширные владения, принадлежавшие графу Эверуту, необозримое поместье барона Эндшира, протянувшееся вдоль восточных границ, – как часто такие огромные богатства появлялись на аукционном помосте?
Раз в жизни.
Бог свидетель, Брайан де Лайл мог бы сам принять участие в торгах.
– Представьте мне сведения об этих отобранных людях. – Иоанн на одном дыхании произнес несколько имен и коротко кивнул: – Держите все в секрете. Никто ничего не должен знать, пока дело не закончено. А потом они, все как один, узнают – и мятежники, и Лангтон, и французский король. Страна, графство за графством, подчинится нам, и не будет необходимости вообще ни в какой хартии.
Ранним утром следующего дня в конюшне при свете факелов, которые в туманном воздухе горели красноватым светом, Джейми проверял оружие, тихо разговаривая.
– Должен быть черный ход в зал гильдии виноторговцев, – хриплым голосом сказал Джейми, проверяя застежку ремня с мечом. Роджер протянул ему еще один маленький узкий клинок, и он засунул его в сапог. – Его могут охранять, но вы с Роджером справитесь, правда?
– Да, сэр, – мгновенно кивнул Роджер.
– Да. – Рай выглядел куда менее восторженным и настолько же мрачным, насколько Роджер радостным.
Джейми, не до конца вложив кинжал в ножны на голени, вскинул голову, и темные волосы упали ему на лицо, и Ева с трудом подавила желание заправить их ему за ухо или откинуть назад: ей все время приходилось сдерживать себя. Вместо этого она прислушалась к его ответу на невысказанное, но вполне очевидное опасение Рая.
– Ты полагаешь, я собираюсь ворваться туда с обнаженным мечом?
– А разве нет?
– Лишь в случае крайней необходимости, но, клянусь, Рай, сделаю это вежливо. Для начала.
Друг смерил его спокойным внимательным взглядом.
– Тебе стоит придумать план получше, чем: «Я войду и выйду со священником».
– А мне нравится, как это звучит. – Джейми выразительно поднял брови.
– Да, – согласился Роджер.
Рай и Ева обменялись понимающими взглядами.
– По-моему, мы обсуждали, как это сделать, – доброжелательно напомнила она, чтобы помочь им выйти из этого сложного положения.
Когда Джейми убрал последний клинок, Роджер повернулся к ней, и оба мужчины заправили волосы за уши, а она незаметно вздохнула.
– Если все пойдет так, как я надеюсь, мы выйдем прежде, чем они успеют понять, что произошло.
– Сначала тебе нужно войти, – заметил ему Рай. – К сожалению, ты не в числе приглашенных.
– Как насчет того, чтобы я вышиб дверь?
– А потом, когда они все бросятся на тебя и схватят?
– Вы с шумом ворветесь? – с надеждой предложил Джейми, но в его голосе звучала жесткость и лицо выглядело суровым.
Такое же суровое выражение Ева увидела на лице Рая. Возможно, это объяснялось его подозрениями, что Джейми мог наконец добиться своей цели: пойти на слишком большой риск. Но Рай не знал, что Джейми дал ей обещание больше не делать ничего подобного.
– Я, конечно, могу, только этого недостаточно, – настаивал Рай.
– Больше у меня ничего нет, – покачал головой Джейми.
– У вас есть я, – в напряженной тишине сказал Роджер, и оба мужчины обернулись к нему. Он выглядел немного бледнее обычного, когда повторил: – Предложите меня, милорд.
– Роджер, – тихо попыталась остановить его Ева, но он не обратил на нее внимания.
– Скажите, что вы разыскали Эндшира; скажите, что моя верность продается, – скажите все, что угодно, лишь бы спасти отца Питера.
– Хорошенько подумай, Роджер, – хмуро сказал Рай. – Ты не понимаешь, что предлагаешь.
– Это могущественные люди, – поддержал его Джейми. – Они привыкли во всем добиваться своей цели. Фицуолтер хищный пес.
– И коварный.
– И злобный.
Эта характеристика, по-видимому, не произвела впечатления на Роджера.
– Но ведь главная цель похищения не в этом? Не в желании привлечь сюда наследников? – Он нетерпеливым жестом отбросил со лба волосы. – Пусть они думают, что заманили одного – молодого и глупого. Или что вы удерживаете меня против моей воли, если это больше подходит.
Рай и Роджер обменялись взглядами, а потом высказался Джейми:
– Я могу взять тебя с собой.
Роджер прислонился к стене, прищурился и высунул кончик языка из уголка рта, явно что-то замышляя, а затем ухмыльнулся и возбужденно заговорил:
– Вы втащите меня внутрь и швырнете на пол. Мы выясним, где отец Питер, а когда наступит подходящий момент, обнажим мечи.
Джейми похлопал его по локтю и усмехнулся, но Ева не видела в этом ничего смешного. Мужчины закончили обсуждение и приняли план, который сводился к трем пунктам: «Я бью… ты наносишь удар мечом… мы убегаем…», – и Джейми, пристально посмотрев на нее, распорядился:
– Ты останешься здесь с лошадьми. Прямо здесь. – Он указал на вполне определенное место, и Ева чуть отступила в сторону, чтобы занять его, потому что он не шутил. – Да, именно там.
Строгость приказа не соответствовала скрывавшимся за ним эмоциям. Его лицо было суровым, челюсти крепко сжаты, из-за тусклого света факела и сдерживаемых переживаний глаза казались темными. И так как у Евы действительно не было иных намерений, кроме как ждать здесь с лошадьми, она успокаивающе кивнула:
