Наши пришли раньше!
Немолодой уже маршал Макдональд выглядел именно так, как должен был, по моему мнению, настоящий маршал. Синий мундир его был идеально чист, будто только что из прачечной, рубашка под ним сверкала белизной. Наверное, если подойти вплотную и втянуть воздух, можно учуять характерный запах чистоты. Как будто не он прошёл с армией несколько тысяч вёрст по зимней Франции, раскисшей от дождей. Даже на сапогах — ни пятнышка грязи. На его фоне наш командир выглядел сущим неряхой. Мундир в пороховой копоти, бриджи и сапоги в грязи, лицо выбрито скверно. Не лучше его был и Бонапарт, однако он был императором Франции, и смотрели на него совершенно иначе.
— К нам в расположение прорвались двое, — докладывал маршал своему сюзерену, — русский майор и капитан конных егерей. Они были ранены, и егерь умер от ран, успев только сообщить о вашем, mon empereur, тяжком положении. Русский майор также сообщил нам об этом, он прибыл на полдня раньше егеря. Он также не назвал имени, мы оставили его поправляться в госпитале в Сансе. Врач уверил меня, что раны его хоть и тяжелы, но опасности для жизни не представляют.
— Довольно об этих героях, — нетерпеливо перебил его Бонапарт. — Докладывайте итоги боя.
Мы шагали по бывшими немецким позициям, мимо перевёрнутых пушек, ящиков с ядрами, разбросанных мушкетов и сабель, перешагивая через тела убитых. Меня лично, несколько коробило от такого отношения к павшим — трупы не убирали, покуда император лично не пройдётся по полю недавнего боя, словно инспектируя его. В этот раз его сопровождали штабы объединённой русско-французской армии и Макдональда. Однако из-за изрядных потерь в нашей армии, вместе со штабом, для представительности, так сказать, шагали все офицеры в чине, не ниже первого лейтенанта у французов и штабс-капитана — у нас.
— Немцы не ждали нашей атаки, — сообщил Макдональд. — Гусары и уланы просто смели их тыловое охранение и огнём и мечом прошлись по позициям. Я решил атаковать ночью, чтобы внести как можно большую сумятицу
— Вам это удалось, Макдональд, — сказал ему Бонапарт. — Учись, Ней, как надо командовать кавалерией.
— Много ли надо умения, чтобы ударить в тыл, — пробурчал уязвлённый маршал.
Бонапарт не стал продолжать издёвок, а жестом дал понять Макдональду, что внимательно слушает его.
— Мы обратили врага в бегство очень быстро, — продолжал тот. — Конница вырезала артиллеристов, а пехота ударила на разворачивающиеся полки. Вы их изрядно потрепали, скажу я вам, господа. Римской пехоты почти не было — одни венгры. Немцев больше, но и у них очень большие потери. Но, что самое главное, они были вымотаны и попросту не хотели драться. Офицеры часто бежали впереди своих солдат, примером своим, вдохновляя их. — Макдональд усмехнулся.
— Пленные? — поторопил его Бонапарт.
— Мы взяли фон Лихтенштейна и фон Кинмайера, а в фон Блюхер вырвался. Этот старый чёрт даст фору иным молодым рубакам. С дивизионом чёрных гусар Приттвица он прорвался через наших солдат и умчался на северо-восток. Кавалерия была занята и догнать его не успели.
— Очень жаль, — сказал Бонапарт. — Этот старый хрыч ещё попьёт у меня крови.
— Я отправил за ним два эскадрона гусар, — сообщил Макдональд, — но не думаю, что они догонят Блюхера. След давно простыл.
— Быть может, эта скачка его прикончит, — зло произнёс Бонапарт.
— Маршал Бонапарт, — сказал генерал-лейтенант Барклай де Толли, — мой корпус возвращается в Россию. На переформирование.
— Понимаю вас, — кивнул ему Бонапарт, остановившись, чтобы осмотреть батарею, буквально, заваленную телами. Венгры обороняли её отчаянно, не щадя себя, в то время как артиллеристы разворачивали орудия на обрушившегося на них с тылу врага. — Вы помогли мне, генерал-лейтенант, можно сказать, спасли меня и Францию. Я велю отчеканить в честь битвы и обороны Труа памятные медали. Их получат все, кто сражался в эти дни.
Мы шагали по сожжённому пригороду Труа, переступая через трупы и сломанное оружие, солнце освещало всю эту жуткую картину, но на душе, не смотря на всё это, было как-то легко. Одна мысль сидела в голове — домой, мы возвращаемся домой.
Глава 19, В которой герой так и не находит мира, даже на родной земле
Бонапарт выделил нашему корпусу большой десантный дирижабль, на котором мы вернулись в Вильно. Помню, меня очень сильно удивило, что мы летим не на аэростатах Гершеля, однако я не придал этому значения. Сразу по прибытии всех офицеров отправили в отпуск, чем я воспользовался, взяв билет на дилижанс до родного города. Однако отправиться домой в тот день мне было не суждено.
Я шагал по станции дилижансов мимо паперти дорожной церкви с нищими, просящими милостыню у «добрых господ». Моё внимание привлекли знакомые цвета одежды одного из них. Очень уж похожи на наши полковые. Я остановился, приглядевшись к однорукому нищему — и точно он носил грязный и штопаный мундир Полоцкого полка. Пригляделся внимательнее — и выругался сквозь зубы, кажется, по-немецки.
— Жильцов, — сказал я ему, — что вы тут делаете?!
— Вашбродь, — почти прошептал мой бывший денщик.
— Встать! — скомандовал я. — Смирно!
Тело бывалого солдата среагировало быстрей разума. Он вскочил и коротко махнул рукой, отдавая честь.
— Ваше благородие, господин штабс-капитан, — гаркнул он былым фельдфебельским голосом, — прошу простить неуважение к вашей персоне! Бывший фельдфебель Жильцов Василий, к несению службы вашим денщиком готов!
— Эй, офицер, чё творишь? — к нам направлялись три человека явно преступного вида. — Эт наш солдатик.
— Солдат более ничьим крепостным быть не может, — сказал им я, как бы невзначай кладя руку на кобуру с пистолетом. — А, тем более, находящийся на действительной службе.
— Не въезжаешь, офицер, — продолжал невысокий парень, явно верховодивший в этой шайке. — Этот солдатик наш.
— Пистоль не мацай! — рявкнул один из громил, сопровождавших невысокого.
— Я успею всадить тебе пулю в лоб раньше, чем ты шаг сделаешь, — спокойно сказал я.
Громила, похоже, был изрядно оконфужен тем фактом, что не понял и половины из сказанного мной. Это было написано у него на лице.
— Палить на станции, — усмехнулся невысокий. — Не станешь, офицер. Тут псы кругом, и все наши, прикормленные.
— Нападение на офицера во время войны, — покачал головой я, — это компетенция не станционных полицейских. Вами займутся военные аудиторы. Если будет кем заниматься.
— Лады, — пошёл на попятный парень. — Забирай солдатика, но он нам звона стоил. Кто вернёт?
