и хлестнул по животному. Испуганная коза рванула в сторону врат и… исчезла. Деактивировав кристаллы, маг потратил треть часа, пока не дошёл до вторых врат. Недолгие поиски привели к живой козе, которая мирно обгладывала листья какого-то кустарника.
Последующие испытания на животных различных размеров показали полную работоспособность врат, и для завершения эксперимента теперь требовался человек. Евпл не стал придумывать что-то необычное и просто предложил одному аборигену красивую, но дешёвую вещичку, и тот, не представляя всю важность момента, направился через каменные врата…
Пожилой мужчина, которого вряд ли кто смог бы назвать стариком, шёл неторопливо по дороге, выложенной камнем. Поговаривают, её построили в стародавние времена только для быстрой доставки государственной почты и передвижения войск, и что обычным людям ходить по ней было запрещено под страхом тюремного заключения. Сейчас же такими хорошо сохранившимися дорогами редко кто пользовался даже добровольно, поскольку прежних городов, ими соединяемых, почти не осталось, а тому, кто всё-таки решил передвигаться по ним, приходилось делать большие крюки, дополнительно проходя значительные расстояния.
Мужчина, казалось, не спешил. По-крайней мере, внешне его торопливость никак не проявлялась, но только он знал, что до конечной цели было ой как много миль, и любая непредвиденная задержка может свести на нет все прежние усилия. Вдалеке показалось селение, небольшое, но один невзрачный покосившийся постоялый двор имелся. Правда, прилично одетые люди согласятся оказаться в его стенах лишь в случае крайней нужды. Однако сейчас путнику было всё-равно что есть и где спать, и он решительно потянул входную дверь.
Дверь не поддалась, и лишь после нескольких неудачных попыток мужчина понял, что её надо толкнуть. Удивившись подобной несуразице, могущей при пожаре стать причиной дополнительных смертей, путник вошёл внутрь. Вечернего света, едва пробивавшегося через небольшие окна, явно не хватало для того, чтобы разглядеть рассевшихся в тёмных углах людей, но немногочисленных посетителей, видимо, всё устраивало. Вероятно, у них довольно непростая жизнь, раз они даже в таком полумраке стараются скрыть себя.
За засаленой стойкой, держа в руках заляпанное полотенце, судя по внимательному взгляду, бросаемому на всех, находился сам хозяин, чью лысину немного скрывал странный головной убор, который, вероятно, донашивал ещё его дед.
– Здравствуй, уважаемый! Я бы хотел перекусить чем-то горячим и, возможно, снять комнату на одну ночь, – обратился путник.
– Три серебряных монеты за еду и ещё три за ночлег, – прозвучал ответ, в котором не было ни капли учтивости. – И не забудьте о чаевых служанкам.
– Полтора дуката за всё?! – удивился мужчина. – Здесь, в этом постоялом дворе? – уточнил он после вторичного осмотра помещения.
– Не нравится, ищи другой.
Если бы слово безразличие было именем, то хозяин данного постоялого двора носил бы его без всякого стеснения.
– Могу я хотя бы взглянуть на ужин, стоимостью три флорина? – без особого оптимизма спросил путник.
– Давай монеты и смотри на него хоть до утра, – на ранее безразличном лице лысого появилось подобие усмешки. – Повар не будет готовить еду, за которую никто не собирается платить.
Делать нечего, – до ближайшего городка не менее двух дней пути, так что путнику пришлось достать требуемую сумму и положить сверкающие монеты на стол перед хозяином. Тот весьма придирчиво осмотрел каждую монету и гаркнул несколько слов подавальщице. Путник уже устал недоумевать по каждому увиденному в этом странном заведении поводу и выбрал наименее грязное место чуть в стороне от окна с давно немытыми стёклами, уселся и стал ждать.
Неожиданно, но принесённая посуда выглядела вполне чистой, и она настолько нарушала незамысловатую эстетику данного заведения, что мужчина, почти давший сам себе зарок ничему тут не удивляться, всё-равно изумился. Еда оказалась под стать чистоте тарелки, хотя вместо специй повар использовал какие-то местные травы.
– Можно соли? – спросил мужчина, когда разносчица проходила мимо него.
– Соль – причина многих хворей, – вдруг подал голос хозяин, – от болезней печени и почек, до размягчения костей и зубов.
Ответить на такое глубокое познание в медицине было нечего, и путник стал неторопливо есть свой ужин. Чуть позже ему подали пиво, и, отведав его, мужчина решил, что хотя бы здесь хозяин постоялого двора решил отыграться на своих посетителях, поскольку таким кислым напитком можно с большим успехом очищать ржавое железо.
– Это лучший алламбик, который варят в наших землях, – снова послышался голос хозяина.
От него, несмотря на тусклый свет, не ускользнуло недовольное выражение лица нового постояльца, и некоторые посетители не только одобрительным гулом подтвердили эти слова, но и выразили желание пополнить свои кружки. “Куда я попал?” – лишь и смог подумать путник, решив больше никогда в жизни не прикасаться к какому-то алламбику, даже если будет грозить смерть от обезвоживания.
Голодный желудок с радостным урчанием принимал всё, что падало в него, и через четверть часа был забит почти под завязку. Мужчина уже начал подумывать о том, чтобы хотя бы глотком того дикого пойла смочить горло, но пережёванная еда в знак сопротивления стала грозить неожиданным излиянием на стол, и путник еле уговорил её не выходить таким эффектным, но довольно мерзким способом.
– Я провожу тебя в комнату, – сказала разносчица, увидев, что постоялец наелся и его начало клонить в сон, – дабы ты не споткнулся по пути.
– Спасибо. Это очень кстати, поскольку я и не представляю где она.
Идя за женщиной путник мысленно ещё раз поблагодарил её, поскольку самостоятельно долго бы искал нужную дверь, поворачивая за многочисленные углы. Комната оказалась ещё более тёмной, чем зал, но принесённая дешёвая свеча немного осветила её. Мужчина уже хотел было улечься, но разносчица не уходила. “Ах да, чаевые,” – вспомнил он и дал пару десятков крейцеров.
– Благодарю, – женщина неожиданно присела в поклоне. – Моё жалование состоит почти полностью из чаевых, – добавила она немного смутившись и уже собралась закрыть за собой дверь.
– Во сколько здесь начинают подавать завтрак? – остановил её постоялец.
– Через пару часов после рассвета, – и дверь захлопнулась.
Ночь накрыла своей непроглядной тьмой всё вокруг, и лишь в столовой зале, сгудившись возле неяркого масленного светильника, бодрствовало несколько человек. Один из них был лыс и отблески забавно отражались от кожи головы.
– Этот путник уже заснул, – проговорил носящий ранее странную шапку. – Если он почти без торга отдал аж шесть флоринов за тарелку еды
