Ну, как же сказать ей о предстоящей разлуке? Главное, как самому смочь уйти от нее?
– Господи, как же долго я искала тебя? Неужели так бывает? – Она откинулась на подушке и закрыла глаза с мечтательной улыбкой на лице.
– Всяко бывает, в том числе и так.
– Знаешь, я все время думаю, что все это сон. Что однажды проснусь, а тебя нет.
– Ну ведь бывает, что ты просыпаешься и не видишь меня рядом, не так ли? Бывает, что мы не видимся несколько дней кряду.
– Ну я-то знаю, что ты есть, что в любой момент могу набрать номер телефона, и если не увидеть, то хотя бы услышать тебя. А если и этого не будет?
– Гм. Знаешь, а ведь нас с тобой скоро ждет расставание не на день-два, а на целую неделю или даже немножко больше, – неожиданно вырвалось у меня. И хоть я постарался облечь свои слова в самый шутливый тон, она вздрогнула, резко поднялась и обернулась ко мне, пристально глядя прямо в глаза.
– Когда?
– Завтра… Точнее, уже сегодня!
Она несколько секунд сверлила меня пронзительным взглядом, после чего вдруг зарылась лицом в подушку, рассыпав по ней свои волосы.
– Оленька. – Я мягко дотронулся до ее плеча и почувствовал, как оно вздрагивает. Она беззвучно плакала. – Перестань, милая моя! Это всего неделя. Одна неделя, всего семь дней. – Я продолжал уговаривать ее, хотя сам вряд ли верил в справедливость произносимого мной. Ну как можно убедить ее в том, что разлука в самом деле не насовсем?
– Ну не надо! Ведь я с тобой!
– Ты что, специально выбрал тот самый момент, когда мне хорошо, чтобы сразу мордой в грязь?
– Какая грязь? Просто я узнал о предстоящей разлуке только что, а говорить тебе о ней, когда ты показывала мне свою обновку, было бы нелепо и больно.
– Значит, и ты тоже так. Боишься сказать правду и прячешься за необходимостью ненадолго уехать, чтобы я не портила тебе настроение своей назойливостью. Ну скажи просто, что даешь мне отставку и вали на все четыре стороны. Я не буду мешать тебе. Слово даю. Только скажи мне правду, не будь таким, как все. Не поселяй надежду.
– Глупая ты. Мне еще горше, чем тебе. Я на полтора десятка лет старше и одинок, как перст. А тут ты! Такая молодая и красивая. Неужели ты веришь, что я готов променять тебя на свое одиночество?
Она вдруг бросилась мне на грудь и обхватила руками:
– Господи! Как я хочу верить тебе и как боюсь, что и ты тоже меня обманешь!
Я молчал, нежно гладя ее по бархатной коже на вздрагивающей спине, а она все крепче сжимала меня своими маленькими руками.
– Понимаешь, Оленька! Мне необходимо скрыться, спрятаться на время. Спрятаться от всех так, чтобы никто не смог найти меня.
– Для чего?
– Трудно объяснить. За мной кто-то следит, а я сейчас занимаюсь очень серьезной работой, результаты которой нельзя разглашать.
– За тобой следят? Кто? Зачем?
– Понятия не имею. На всякий случай мне приказано спрятаться.
– Приказано? Кем?
– Работодателем.
Оля посмотрела мне в глаза, и я вдруг понял, как мне ее будет не хватать.
– А где гарантия, что через неделю все кончится?
– За неделю мне обещали оборудовать надежное убежище, в котором я смогу жить и работать.
– Понятно. Ты будешь работать под колпаком?
– Не знаю.
Ольга поднялась с постели и решительно взяла сигарету из моей пачки.
– Если ты все врешь мне, то лучше никогда больше не попадайся на моем пути.
– Если я больше не встречу тебя, то лучше мне умереть прямо сейчас.
– И когда же ты… исчезнешь?
– Думаю, что завтра или даже сегодня ночью.
А потом мы опять обнимали друг друга, шепча ласковые слова, которые, впрочем, оба не воспринимали, после чего Ольга снова умывала меня своими слезами, а я опять неуклюже утешал ее…
Без пятнадцати секунд час я вышел из номера и зашагал к концу коридора – туда, где в дешевых отелях и мотелях располагались санитарные заведения.
Так, кто-то смотрит мне в спину. Это чувство никогда не подводило меня. Ведут? Да и хрен с вами! Я смело вошел в приоткрытую дверь, отмаркированную треугольничком, направленным своим острием вниз, с кружочком над ним.
Кабинки в заведении располагались вдоль левой стены от входа. Их было четыре. В правой средней виднелись ноги в серых кроссовках, владелец которых время от времени негромко покашливал. Я понял, что буду прав, если займу место по соседству. И не успел занять крайнюю левую кабинку и кашлянуть в ответ, как слева внизу из-под стенки проявился уголок белой бумажки.
«Пиши кратко», – значилось там.
Я достал листочек, в котором, предполагая подобный способ общения, заранее описал в нескольких предложениях проблемы, с которыми мне довелось столкнуться, и не спеша перечитал его.
За дверью кабинки послышались шаги. Кто-то прошел к писсуарам и зажурчал слева от меня.
Я просунул свою записку к Санычу тем же образом, каким получил послание от него. Он выдержал паузу, наконец от него опять появился белый уголок.
«Через час. Ночное кафе «На дорожку». Вид твой стандартный, в «цифре», надень очки. Сядь справа у окна. Закажи что-нибудь спиртное. Поешь. Иди к туалету. Туда придет твой двойник. Свалишь через кухню. Я встречу. Поговорим».
В туалет вошел еще кто-то. Я повертел бумажку, вникая в содержание. Саныч за стенкой зашевелился, послышался шорох бумаги и звук сливаемой воды. После чего соседняя дверка стукнула, и мой невидимый визави не спеша затопал каблуками по плитке. А еще через пару минут пошел к выходу и я, уступив дорогу двум трясущимся тинам, у которых мочевые пузыри едва сдерживали позывы от безмерно выпитого пива.
Ольга мирно спала, разметавшись по подушкам, когда я, влекомый призыву старого товарища, ушел в кафе «На дорожку», оставив на столе короткую записку: «Мне надо уйти, не скучай, родная! До скорой встречи!»
У меня в самом деле закончились сигареты, поэтому я уверенно пошел «прогуляться» прямо к барной стойке кафе.
– «Кент вайолет», пожалуйста, и меню.
Девушка, не отрываясь от сбивания коктейля, забрала свободной рукой оставленные мною на стойке рубли, потом локтем подтолкнула мне кожаную папочку меню и, уже когда я раскрыл его, как-то мастерски почти незаметно вбросила на верхнюю страницу светлую пачку сигарет.
Я поправил очки, не спеша просмотрел меню по вертикали, потом заказал большой бокал «черного русского» с ягодами, пару салатов и что-то горячее.
Как и было предписано в записке, выбрал место у окна и, не снимая очков, занялся неспешным уничтожением салатов, при этом мелкими глотками отхлебывал ледяной «блэк рашн», принесенный боем удивительно маленького роста. Ведь если, в самом деле, кто-то следит за мной и увидит, что я хлебаю спиртное, – наверняка расслабится, так как в течение как минимум двух-трех часов после этого ни в коем случае нельзя садиться за руль самостоятельно. Даже бокал этого слабоалкогольного пойла не обманет дорожную полицию, которая в этом отношении архибдительна, да и контрол-центр «Селесты» не допустит такого безобразия, как пьяный за рулем.
