— Все это меня мало интересует. Я вижу только факт полного небрежения собой. На лицо полное физическое и нервное истощение и как результат нервная лихорадка. Да-с. Больному необходим полный покой. Ни какого волнения, побольше чистого воздуха и только положительные эмоции. И самое главное, никакой работы. Если его деятельность смогла из здорового человека сотворить такое, то теперь она его попросту убьет. Да-с, батенька именно убьет и это не преувеличение.
На коротком семейном совете было принято решение о том, что Песчанин останется у них дома до полного выздоровления. Правда, пришлось выдержать не большой бой с Леной, но поле боя осталось за Аней, тем более, что больной уже был размещен в комнате для гостей, со всеми удобствами. Звонарев решил тактично не влезать в этот спор, ну их, вполне можно нарваться на такую отповедь, причем от обеих сразу.
Единственно в чем женщины были абсолютно солидарны, так это в том, что дружно отказались даже обсуждать вопрос о сиделке. Антон для них был не чужим человеком, он действительно был для них самым близким другом. Уж чем брал этих двух женщин их друг, мужьям было невдомек, но чего не было ни у одного из них так это чувства ревности.
* * *
Светлана сидела у окна и так нечего делать смотрела на улицу, наблюдая за редкими прохожими, которые поспешно проходили по мостовой скованной тонким слоем снега и льда. Ноябрь хотя и выдался не очень холодным, тем не менее, оставался ноябрем, улицы уже начинала заметать поземка, а это значило, что морозы не спадут уже до самой весны.
Среди немногих прохожих ее вдруг привлекла одна фигура, в сумраке рассмотреть отчетливо было довольно сложно, но вот походка и привычка давать отмашку правой рукой и прижимать левую к бедру, ей были знакомы без сомнения. Игриво заверещав и захлопав в ладоши она соскочила с подоконника и бросилась в гостиную.
— Мама, мама, папка приехал.
— С чего ты взяла, егоза.
— Я его видела, он к дому подходит.
— Опять на подоконнике весь вечер просидела, — не скрывая охватившего ее радостного волнения попеняла дочери мать. — Ведь сколько тебе уже раз говорила, что ты уже взрослая девушка и не след тебе, как дитю неразумному, на подоконнике громоздиться, папку высматривая. Да про такое, какой солидный жених узнает, так сразу и сбежит.
— Ой мама, бросьте. Нашли из-за чего переживать. Уж чего, чего, а в девках я остаться не боюсь, — в этот момент входная дверь хлопнула и в прихожей послышалась приглушенная возня. — Ой, папка.
Светлана вихрем сорвалась с места и бросилась в прихожую, на что мать только неодобрительно покачала головой, ну никак не хотела эта егоза становиться взрослой, но в следующий момент из прихожей раздался радостный визг Светы, а следом шутливо не довольное ворчание мужа и на ее лице заиграла счастливая улыбка.
Мужа Вера Ивановна встретила как и подобает любящей и верной жене, в ее понимании, она встала перед дверью и когда муж вошел, перекрестила его и счастливо улыбнувшись произнесла.
— Слава тебе Господи, вернулся. Здоров ли Петруша.
— Вот, Светлана, учись как нужно встречать мужчину из моря, — радостно улыбаясь глава семейства подошел к жене и обняв прижал к себе и с чувством поцеловал, а затем словно желая сгладить чувство неловкости охватившее его произнес. — Двадцать лет как женаты, а она все такая как в первый раз, учись егоза.
— Как прошло плавание. Как в море все спокойно или сильно штормит.
— Светлана, ты чай не моряк, что это за вопросы?
— Нормальные вопросы. Или вы думаете, если меня егозой называете, так я вовсе и не переживаю.
— Ну, не обижайся дочка. В общем и целом для ноября вполне приемлемо.
— Больше то в море не пойдете, — с тревогой спросила мать.
— Нет. И чего ты так переживаешь-то, раз в год в море выхожу.
Капитан второго ранга Науменко Петр Афанасьевич, говоря это, тяжело вздохнул. В настоящее время он числился в экипаже, так как уже два года как его перевели в экипаж, чем был весьма не доволен старый моряк. Правда по большому счету жаловаться ему было не на что уже то обстоятельство, что при его не сгибаемом и своенравном характере удалось дослужиться до капитана второго ранга, само по себе было удивительным и весьма удачным. Будучи лишь не намного младше адмирала Макарова, он все же не смог подняться достаточно высоко, хотя и высоко ценился последним, как весьма талантливый тактик. Но протекцию ему адмирал составить не мог, так как и сам был весьма не популярен в высших кругах, однако его ценили и терпели за его гениальность и недюжинные организаторские способности, чем ни как не мог похвастать Науменко. Впрочем, поговаривали, что прославленный адмирал, не составлял протекцию своему бывшему сослуживцу, с которым был когда-то в довольно таки близких и даже приятельских отношениях, совсем по другой причине, но что это была за причина, оставалось неизвестным.
— Для несчастья и одного раза достаточно, а ты говоришь не волнуйся.
— Это еще, что за разговоры, — вдруг посуровев произнес глава семьи.
— Прости, Петруша. Больше не буду.
— То-то. К стати, я из порта ездил в НИИ, — так уже все называли странное здание обнесенное высоким забором и овеянное ореолом таинственности, доступ куда был строго ограничен. Несколько раз этим заведением интересовалось жандармское управление, но их внезапные проверки пока ничего предосудительного не выявила. Ну, скрытничают умники экспериментаторы, так что же, видать есть на то причины, — на обратном пути встретил нашего общего знакомого. Ну и вид у него, краше тлько в гроб кладут, совсем себя загонял.
— О ком это ты, — мило улыбнувшись спросила Света.
— О Песчанине Антоне Сергеевиче.
— А что с ним? — в голосе только что безмятежной дочери вдруг послышались тревожные ноты, дыхание резко участилось, а в глазах отразился испуг, что было совсем несвойственно для Светы.
— Да как бы лихорадка не одолела, больно у него вид был болезненный, когда он раскланивался со мной, — ничего не понимая ответил отец. — Не знай я его, так решил бы, что у него морская болезнь приключилась. Света, что с тобой?
Не ответив на его вопрос, побледневшая как полотно, с глазами вдруг заполнившимися слезами, девушка встала и как заводная кукла, на не гнущихся ногах вышла из комнаты.
Началось все года три назад. В тот день они всем семейством пошли в офицерское собрание на бал, дочь уже входила в возраст, и пора было ее выводить в свет, как ни крути, а сидя дома завидную партию не подберешь. Впрочем, Светлана в самую последнюю очередь рассматривала это под тем углом, что родители. Она с присущим всем молодым особам упоением занималась танцами и ее учительница утверждала, что она самая одаренная ее ученица. Теперь же ей предстоял самый настоящий бал.
Но бал ее разочаровал. Там было много народу, вот только никто не хотел замечать молоденькую, сгорающую от нетерпения девушку. Возможно она была слишком молода, возможно не так хороша собой, спорное утверждение, весьма спорное, но только на нее от чего-то никто не обращал внимания. Музыка все лилась и лилась, то задорная, то вдохновенная, пары кружились, общались, девушки журчали веселым смехом, обхаживаемые кавалерами. А потом появился он. Антон Сергеевич Песчанин. Боже, что это был за мужчина. Высокий, косая сажень в плечах и в то же время стройный как Аполлон, волевой и в то же время мягкий взгляд, лицо обладало правильными чертами, и в тоже время это было лицо сильного человека, загорелое на солнце и задубевшее на соленом ветру.
Именно он сделал тот ее первый бал незабываемым. Он подошел, чтобы поговорить с отцом. Но увидев как томится Светлана, прервал разговор и пригласил на первый ее танец. Боже, что это было за чувство. Быть среди равных на этом празднике жизни, а не стоять скромно в сторонке, ожидая когда же на тебя обратят внимание. Так они и танцевали, Антон Сергеевич составил ей пару на весь вечер, премежая танцы и беседу с ее отцом. Уже в середине вечера на нее обратили внимание другие кавалеры. У нее была договоренность с партнером, что они будут танцевать только через раз, так как ему нужно было поговорить с ее папенькой, а она и не против. Светлана терпеливо ожидала когда проиграет одна мелодия и нетерпеливо взирала на Песчанина, требуя уделить внимание и ей. В такие перерывы к ней подходили молодые люди, но желая отомстить всем им, за то, что не замечали ее раньше, она всем отказывала, ожидая ЕГО.
Ни чего не понимающий Петр Афанасьевич, перевел взгляд на жену и принял выжидательную позу. Вера Ивановна поняла его сразу же. Муж требовал объяснений происходящему, так, что традиционное чаепитие, которым она всегда потчевала его, когда тот возвращался из моря, откладывалось.
— Петруша, я уже давно хотела тебе рассказать. Дело в том, что у нашей Светочки кавалер объявился.
