– Вы ромы?
Девочка хлопнула ресницами в знак подтверждения.
– Вы пещеры, подземные ходы знаете?
Еще одно движение ресниц.
– Вы получите много денег, если покажете нам проход в бункер архангела Михаила.
Девочка оставалась бесстрастной. Несколько секунд назад она не смогла скрыть нервозность, но сейчас демонстрировала непоколебимое, почти презрительное спокойствие. Сколько страданий пришлось ей перенести или увидеть, чтобы научиться так владеть собой?
– Вы идти дорога, – произнесла она наконец тонким голоском.
– Слишком много блокпостов на дороге. Мы ищем проход… ну, скажем, незаметный. Шофер грузовика сказал нам, что вы, наверное, такой знаете.
Маленькая румынка вынула кинжал из рукава и положила его в карман брезентовых штанов.
– Сколько давать нам?
– У меня осталось около двух тысяч евро.
На лице девочки не отразилось никакого волнения, но было ясно, что сумма ошеломила ее.
– Мы враги архангела Михаила, – сказала она. – Он хотеть всех нас убить. Всех ромы убить. Мы жить в пещерах. Вечером ходить в Пиатра, чтобы есть, пить, брать деньги. Мы знать проход в бункер. Показать вам. Две тысячи евро идет. Когда?
– Сейчас.
Маленькая румынка прислушалась к затихающему рокоту моторов. С наступлением темноты город опустел с удивительной быстротой, фонари погасли, рестораны и кафе закрылись, фасады домов большей частью оставались темными. Хотя Пиатру с ее мощной противовоздушной обороной и целой батареей противоракетных установок не бомбили уже больше семи лет, город сохранил болезненное воспоминание о первых налетах исламистов – или же опасался маленьких хищников-ромов, которые рыскали ночью в поисках пищи.
– Идет. Но сначала давать деньги.
– Тысячу сразу. Вторую, когда покажете проход.
Девочка кивнула и обратилась к своей банде. Стеф тем временем достала пачку банкнот и отсчитала тысячу евро.
Ее звали Дориана, и она совсем недавно стала вожаком группы маленьких ромов, чьи родители попали в облаву и были отправлены легионерами в лагеря уничтожения. Она бросила вызов прежнему лидеру банды, шестнадцатилетнему подростку, который был в два раза сильнее и выше, полному кретину, по ее словам, и победила его ударом ножа в горло. Так требовал их обычай: она не имела бы права отказаться от боя, если бы кто-то из девчонок или мальчишек бросил ей вызов – пришлось бы убить или быть убитой. Французский она немного выучила в Бельгии, где провела три месяца в надежде переправиться в Соединенные Штаты, потом вернулась в Румынию на грузовике, потому что в западной Европе у таких, как она, не было будущего. Денег у нее совсем не осталось, и она расплатилась своим телом с шофером, которого потом, перед самой Пиатрой, зарезала, пока тот спал. Смерть его не смыла пережитого ею бесчестья, но, по крайней мере, этот подонок больше ни с одной девочкой не поступит так, как с ней.
Ребятишки-ромы пробирались в город через сеть подземных ходов, один из которых вел в подвал здания в историческом центре Пиатры. У них были фонарики, батарейки они добывали на складах. Стеф и Пиб последовали за ними в первые галереи, возраст которых превышал несколько веков. Дети ориентировались здесь безошибочно. Кое-где встречались завалы, их приходилось обходить через узкие водостоки, выложенные камнями. Лучи фонариков выхватывали из темноты груды костей, лежащих в нишах скалы.
– Катакомбы, – сказала Стеф.
Увидев вопросительный взгляд Пиба, она добавила:
– Древнее кладбище.
– Пещеры дальше, – уточнила Дориана.
Безмолвие подземелья вбирало в себя звук шагов. Дети почти не разговаривали, не кричали и не делали резких движений, словно опасаясь разбудить мертвецов.
Затем началась череда гротов с множеством сталактитов и сталагмитов, которые казались ожившими призраками в мерцающих лучах. В лабиринте слышалось теперь журчание подземных ручьев и какое-то глухое ворчание. Кое-где можно было различить остатки стен, построенных для укрепления свода. Люди вгрызлись в чрево своей матери-кормилицы столетия, тысячелетия тому назад. По черной дрожащей поверхности воды метались отблески фонарей.
Дети привели Стеф и Пиба в свое убежище, подлинную пещеру чудес, где были сложены штабеля дров, груды бутылок, ящики с консервами, мешки с мукой, рисом и сахаром, бочонки с маслом, пакеты с сушеными фруктами, одежда, одеяла. И не только: здесь образовался внушительный склад телевизоров, компьютеров, фотоаппаратов, радиоприемников, музыкальных центров, тостеров и таких необычных предметов, как стоматологические инструменты. Деревянные лежаки с матрасами были расставлены веером вокруг главного очага, обложенного со всех сторон большими камнями.
– Зачем вам понадобились все эти штуки? – спросил Пиб, показывая на аккуратно поставленные друг на друга ящики с электроприборами.
В этих пещерах электричество, естественно, отсутствовало, однако и на территории всей остальной Европы пользоваться этими приборами было почти невозможно из-за бомбардировок, приводивших к постоянным обрывам сети.
– Ждать конец войны, чтобы перепродать, – объяснила Дориана.
Подозвав к себе своих, она выбрала двух мальчишек лет десяти, потом обернулась к Стеф и Пибу.
– Виорель и Роман отвести вас к проход в бункер. Другие остаться здесь со мной. Давать теперь тысячу евро.
Ее тон и манеры не допускали никаких возражений. Стеф вынула из кармана и отдала деньги, которые она тщательно пересчитала.
– Почему ты не проводишь нас сама? – спросил Пиб.
Держа в руках пачку банкнот, Дориана широким жестом обвела свою банду.
– Я за них отвечать. Никогда их не бросать. Виорель и Роман знать проход. Удачи вам.
Голос ее вдруг задрожал и стоном раненой птицы отозвался под сводами пещеры. Стеф с улыбкой склонила голову.
– Спасибо. И вам тоже удачи.
По знаку Дорианы два мальчика подошли к округлому входу в галерею, четко выделявшемуся в стене пещеры. Подрагивающие лучи их фонариков разрезали темноту.
Он слушал инспекторов рассеянно. Совещание проходило, как всегда, в понедельник на рассвете, в одном из кабинетов четвертого подземного уровня, мрачной и плохо освещенной комнате, единственным украшением которой был официальный портрет архангела Михаила, выцветшая фотография под треснувшим и запыленным стеклом, воплощение божественной мудрости с белоснежной бородой и седыми волосами, с блестящими голубыми глазами, взгляд которых, казалось, проникал в душу.
Вот уже семь лет он входил в самый тесный круг приближенных вождя или пастыря Европы, состоявший из восемнадцати человек – шести серафимов, шести херувимов и шести престолов.
В пятьдесят три года он был самым молодым членом правительства легионеров Европы, единственным, кто сохранял пока иссиня-черный цвет бороды и волос. Своим возвышением – которое считали стремительным и даже молниеносным – он был обязан спецслужбам, внедрившимся в бункер. Все его соперники были тем или иным способом устранены. Здесь и речи не могло быть об одном из тех чудес, которыми питалась легенда об архангеле Михаиле. Это была программа, тщательно составленный план. По причине, пока еще ему неведомой, теневые руководители избрали его в качестве преемника самого могущественного и самого загадочного человека Европы. Знатоки Каббалы, к числу коих он некогда причислял и себя, утверждали, что замена статуса престола на статус архангела означает регресс, переход из высшего клира в низший, падение; теневые руководители возражали на это, что коллективное бессознательное отдает предпочтение эмблематической фигуре архангела в разных его ипостасях: архангела Михаила, побеждающего дракона, архангела Гавриила, возвещающего благую весть Марии (его роль в откровении Магомету о Коране умалчивалась), архангела Рафаила, уводящего юного Товия в страну мидян; Каббала обращалась к избранным, теневые руководители манипулировали толпой простых смертных.
Шестнадцать инспекторов приглушенными голосами сообщали о привычных ужасах. Моральный дух войск хуже некуда, постоянный рост числа самоубийств, безумие офицеров, обглоданные крысами трупы, затопленные траншеи, дизентерия, повальные эпидемии, солдаты, умирающие на соломе, нехватка продовольствия, медикаментов, боеприпасов, обмундирования, обуви, плохо отапливаемые нездоровые бараки, мятежи, дезертирство, возрастающие трудности с формированием расстрельных команд, удручающая и закономерная картина фронта, обессиленного годами бездействия, от северного фланга у Гданьского залива до южного, в дельте Дуная, между Украиной и Румынией. Ответить им было нечего. Время от времени он со значительным видом качал головой, но мысли его были заняты другим. Все эти рапорты пойдут в архив, и никому не придет в голову заглядывать в них. Душевное состояние солдат на Восточном фронте совершенно не волновало шестерых престолов, входивших в круг приближенных архангела Михаила и составлявших генеральный штаб европейских армий. Согласно рекомендациям своих военных советников, они создали непреодолимый барьер для исламистов, избрав вариант войны на истощение, из которой – с Божьей помощью – непременно выйдут победителями. Они никогда не откажутся от стратегии, одобренной архангелом Михаилом лично, даже если такая война будет ежегодно уносить сотни тысяч жизней, вытягивая из Европы ее самую молодую, самую сильную кровь.
