Вопросы каких-то колоний могут возникнуть, но в Европе у нас точно нет никаких причин воевать с Германией.
– А с Нордическим Союзом?
Пожимаю плечами.
– Насколько мне известно, формально Нордического Союза еще нет, хотя я понимаю и признаю интересы Германии в части Венгрии и северных народов. Россия, в свою очередь, считает своей миссией заботу о славянских народах Европы; Италия, что очевидно, проявляет заботу о романских народах. Естественно, Новоримский Союз заботится также о всех державах, входящих в состав НРС. Что касается Нордического Союза, то я всем сердцем хочу достичь взаимопонимания и исключить любые поводы для возможных конфликтов между нашими союзами.
Вопросом же номер один в нашей повестке является вопрос бывшей Австро-Венгрии. Помимо Венгрии и вспыхнувшей войны между ней и Румынией у нас имеется довольно много, если так можно выразиться, наследников бывшей Двуединой монархии. Австрия вошла в состав Рейха, и мы это признали. Словакорусиния вошла в Новоримский Союз, и вы это признали. Но остальные, включая Чехию и земли Короны Святого Иштвана, замерли в опасной неопределенности, которая в любой момент может привести к нежелательному конфликту между нами.
Кайзер побарабанил пальцами по столу.
– Германия не может пойти на то, чтобы Чехия выпала из-под определенного влияния Берлина. Там много немцев, особенно в Судетах, да и интересы Рейха в этой стране довольно велики. Вхождение же Праги в Новоримский Союз нанесет непоправимый ущерб интересам Германии.
Замечаю:
– Помнится, немцы Судет проголосовали на плебисците против вхождения их земель в Рейх…
Кузен поморщился.
– Это легко поправимо. Ты должен понять, что мы не претендуем на какие-то заоблачные уступки с твоей стороны…
Киваю.
– Особенно в контексте Норвегии и острова Медвежий.
Собеседник хмуро соглашается.
– Да, особенно в этом контексте. Однако одно дело – уступки в части правильного раздела Венгрии, а совершенно другое – Чехия. Для нас это принципиально.
Я его понимал. Венгрия большей частью страна аграрная и довольно отсталая на большинстве территорий. Чехия же страна компактная, промышленно развитая. И если бы Берлин смог поглотить чехов, то эта земля стала бы настоящей жемчужиной германской короны, которая придаст развитию Рейха дополнительный и довольно мощный импульс. И именно поэтому пойти на это я не мог.
– Мы можем инициировать новый референдум…
Исход которого был понятен и мне, и кайзеру.
Тот покачал головой.
– Нет, это не выход оставлять все на волю случая и стихии. Мы должны договориться здесь и сейчас.
Да, здесь и сейчас.
– Вилли, я понимаю твои мотивы и интересы. Но и Россия не может, не потеряв лица, отдать чехов-славян в объятия Германии против их воли. Меня просто не поймут. Нам нужен какой-то компромисс в этом вопросе.
Вилли хмурится ещё больше. Как бы мы на первом же вопросе не разругались к чертям собачьим.
Кайзер жестко отрезает:
– О вхождении Чехии в Новоримский Союз не может быть и речи. Это недопустимо, даже если они все поголовно за это проголосуют. Рейх введет войска.
Ага, вот мы и пошли с козырей.
Вилли продолжил рубить воздух:
– Я готов к известным уступкам по Венгрии. Я готов обсуждать финансовые, промышленные и прочие технические вопросы, но Чехия – это принципиально для нас.
Киваю.
– И для нас. И ты прекрасно понимаешь, что как только войска Рейха начнут выдвижение в Чехию, наш Экспедиционный корпус войдет в Чехию из Словакорусинии, где он стоит в полной готовности. И я думаю, что тебе известно, чьи войска будут встречать цветами.
Кайзер был мрачен дальше некуда. Да, ситуация зашла в тупик. Ввод войск с обеих сторон означает войну между нами. Даже если мы этого не хотим, всегда найдется идиот, готовый стрелять во что угодно. Как говорят в таких случаях? Казус исполнителя или как-то так? Вот это как раз тот случай, который у нас может случиться с большой долей вероятности. Но даже при благоприятном развитии событий мы с Вилли поделим Чехию примерно пополам. И что с ней делать дальше? Нет, пример Западного Берлина в моей истории показывает, что это тоже возможно, но разве ради этого каждый из нас хочет Чехию? Нет, нас интересует её экономика и промышленный потенциал, которые полетят в тартарары при таком жестком сценарии. Это называется «так не достанься же ты никому!».
Была еще одна причина, по которой кузен не мог согласиться на вступление Чехии в Новоримский Союз, сугубо географическая: разместив свои аэродромы в Чехии, мы сможем бомбить не только Берлин, но и буквально всю территорию Германии. В то время как их люфтваффе могло пока дотянуться лишь до Риги, Минска, Ровно и, с огромным трудом, с подвесными баками вместо бомб, до Кишинева. Я это понимал и готов был не напирать в этом чувствительном для собеседника вопросе. В конце концов, лет через десять-двадцать авиационные технологии дойдут до действительно дальних бомбардировщиков, и я смогу разбомбить Германию и без аэродромов в Чехии.
Да и Бог с ней, с Чехией, на кону стоит много большее. И уступить в этом я решительно не мог. Да, за столом переговоров нужна известная гибкость, но и готовых на глупые уступки никто не уважает и жертву эту не ценит. Наоборот, аппетиты растут.
Предлагаю:
– Выходом из этого тупика я вижу нейтральный статус Чехии по аналогии со Швейцарией.
Вилли качает головой.
– Нет, Миша, это не вариант. Я думал об этом, но нет. Швейцария – это Швейцария. Много веков нейтралитета, даже если они поставляли солдат всей средневековой Европе. Сложившаяся политическая система, свои элиты, ясный прогноз. Чехия же – совсем иное дело. Нам нужна эта страна и ее экономика. И уж тем более мы не можем допустить дрейфа Чехии в объятья Новоримского Союза. А он неизбежен, если не будет выработан механизм гарантий учета наших интересов и невозможности указанного дрейфа.
Пожимаю плечами.
– Нейтралитет может быть подкреплен гарантиями внешних патронирующих сторон. Та же Польша сейчас формально независима, и там даже нет ни твоих, ни моих войск, однако же наш совместный протекторат, при поддержке США, гарантирует, что ни одна из сторон не поглотит Польшу безнаказанно для себя. Польша – буфер между нами. Почему так не поступить с Чехией?
Кайзер явно готов к такому повороту, поэтому отвечает сразу:
– Это явно другой случай. В Польше всё было проще. Условием обретения независимости как раз и был двойной протекторат Германии и России. По ряду причин мы были в этом заинтересованы. А гордые поляки опять хотели иллюзорной независимости, чтобы продать себя соседям подороже. Именно мы определили там новую королевскую династию. В Чехии же царит
