— Так Любим только с ватажниками дела имел?
— И ни с кем более, дальше только то, что всем ведомо, вот тут он знал многое, как и то, какой товар тишком прибыл, а какой открыто, но через кого не ведал.
— А у тебя со Струком кто общался?
— То пустое.
— Хоть жив?
— Жив. Чего верного человека жизни лишать, случись, так ты ить к воеводе доносы строчить не станешь, сам мне шею свернешь, кабы кто иной, так и отпели бы уж, а так, сгодится еще.
— Не заяц?
— Я не Истома, из ума еще не выжил, привязывать к такому делу того, кто у меня за правую руку. Ить случись, я не моргнув избавлюсь от того человечка, а Истома долго репу чесал бы, ить без ножа себя зарезать.
— Ну тогда уговорились, — Виктор решил прекратить неприятную тему для купца. — Только деревенька та, пусть пока за тобой будет.
— Пусть, — согласился купец.
— Только гляди, чтобы нужды и голода там не приключилось, я все оплачу.
— Сделаю все. Да не гляди ты на меня так, все по совести сделаю. Да, чуть не забыл. Под товар тот, сколько телег нужно?
— Да одной за глаза. Набор вон в такой ящик уместится, — показал руками Виктор, так что и веса небольшого, и места немного займет.
Покончить с купчей было делом не долгим, так что очень скоро, Виктор с восполненным и даже потяжелевшим кошелем, был свободен как ветер. Поэтому не задерживаясь ни на одну лишнюю минуту, чтобы не дай Бог, чего не приключилось, он со своими людьми поспешил покинуть славный Звонград.
Дух он смог перевести, только когда они прошли городскую заставу, при этом не забывал клясть себя за свой длинный язык и неуемный нрав. Всего-то надо было промолчать, и намекнуть про того мужика, оно и подьячему угодил бы и от Лиса окончательно отвел бы подозрения. Слухи о соглядатаях подьячего по граду растекались один интереснее другого, так что теперь и сам черт ногу сломит как именно начальник острога направил посадников по следу ватаги. Виктор не сомневался, что слухи те сам его нечаянный враг и распространял. Выходит свою пользу один черт поимел, к тому же и награда ему выпала, так какого тогда нужно было устраивать цирк. Ну да, все мы крепки задним умом, нет чтобы сразу.
Час для путешествия был выбран неурочный, уже перевалило заполдень, всюду грязь непролазная, морось сменилась дождем. В такую погоду хорошо сидеть в теплой избе у окошка и попивать квас или еще чего покрепче, но никак не путешествовать. Люди удивленно крутили головами и переглядывались между собой, чего это атаман еще решил учудить. Мало что скоро темнеть начнет, так еще и едут не в ту сторону.
— Атаман, а ты часом не заплутал? — Не выдержав подъехал к нему Зван, в отсутствие Горазда, исполняющего обязанности помощника.
— Отчего так решил?
— Так, эта дорога ведет не в Приютное, а в Брячиславль.
— А чем тебе стольный град не мил? Там в кабаках не то пиво наливают, а у девок все поперек?
— Эк ты загнул. Надо будет запомнить. Стало быть, гулять в Брячиславле будем.
— Выходит, что так.
— А если серьезно?
— А если серьезно, то пора бы вам серьезным оружием обзаводиться.
— Таким? — Зван аж дыхание задержал, переведя взгляд на карабин Виктора, заботливо укрытый от дождя в кожаном чехле.
— Если у тебя найдется монета, то можно и таким.
— А сколь такой стоит?
— Двести рубликов.
— Так нешто у нас в кубышке таких денег нет?
— Отчего же. Но только честно скажи, ты готов почти все свое серебро отдать за это оружие? Доли вам ваши известны, так что сколько в той кубышке именно твоего тебе ведомо.
Ну да, львиная доля уходила атаману и его помощнику, так что рядовым не так чтобы и много доставалось. Но все одно в сравнении с тем что было раньше это небо и земля, к тому же деньги были очень не малые, у каждого ватажника сейчас в заначке лежало около трехсот рублей. По хорошему это был неплохой стартовый капитал и с ним уже можно было начать какое-нибудь дело, ту же торговлю.
— Выходит за свою деньгу?
— Выходит, что так. За мою только что поскромнее, а то привыкли, все за мой счет, эвон у бояр такой справы нет.
— А что тогда за серьезное оружие?
— Хочу закупить нарезные стволы и замки, а остальное звонградские мастера и сами сладят, руку уж набили.
— Слыхал я про те мушкеты, их винтовальными прозывают. В Обережной у одного стрельца такой мушкет, да только поглядел я как он заряжается, и тут же он мне стал не интересным. Даже если на него установить такое кресало как у нас, только-только сравняешься по скорости с обычным, а прицельно бить можно не дальше чем наши карабины, хотя и ствол у него подлиньше.
— Все верно ты подметил, вот только одного не учел, коли пулю иметь иную, то и скорость будет наших карабинов и прицельно бить такой будет дальше, на шестьсот шагов.
— Да ну!
— Вот те и да ну. Тут правда все зависит от того, как ствол будет исполнен, если ни вкривь и вкось, то все будет ладно. Поэтому и хочу закупить у стоящих мастеров.
— А воевода нас часом не потеряет?
— Не потеряет. Он так и сказал бери столько времени сколько потребно, только не наглей, а мы наглеть и не будем.
— А чего мы так заторопились, грязь месить и так удовольствие малое, а как ночью та и вовсе?
— То моя вина. Нам теперь в граде особо отсвечивать нельзя, поцапался я с подьячим острожным, серьезно так, еще когда ватажников взяли.
— Вот умеешь ты атаман друзей себе выбирать?
— А я против что ли? Самых что нинаесть заклятых.
* * *
— Ну и что это значит?
— А значит это, Зван, что весной гульды опять припожалуют, — задумчиво утирая нож о зимний кафтан трупа, ответил Виктор. — Вот ведь какое дело получается, если раньше одного рекрута снаряжали и содержали в мирное время пять семей, то теперь король издал закон, согласно которого эта обязанность возлагается на три.
— Ну, это-то я понял. Но нам какая с того печаль? Решил Карла заставить своих людишек затянуть пояс потуже, так и пусть его.
— Это не просто какой-то очередной закон, по которому его подданные достанут лишнюю деньгу. Карл таким образом увеличит свою армию как минимум на треть, а ополченческие части так почти вдвое.
— И при этом его казна ничего не потеряет, ведь людишки станут собирать солдат. Так?
— Так, да не так. Семьи снаряжают солдата и платят ему ежегодное жалование, на учениях и в боевых походах все расходы и повышенная плата ложатся уже на короля. Отсюда вопрос, откуда в казне Гульдии такие большие деньги, ить учения по всей стране идут, а это очень дорого, одного только пороха сколько изведут, я уж не говорю про повышенное жалование для солдат и про найм офицеров, которым тоже платить нужно.
