— Спасибо.
Нарушкин улыбнулся.
— Моя жизнь в том чтобы защищать тебя — государь. А рана… да хрен с ней, авось не первая и не последняя. На тренировках и хуже бывало.
Хорохорился майор. Я это видел.
— В любом случае — спасибо. Да и подумал я над одним вопросом. Пора наших 'чернышей' из батальона в нормальный полк переводить. Так что поправляйся, полковник, и набирай толковых бойцов, чтоб подобного, — окидываю беспорядок хмурым взглядом, — больше не повторилось.
— Будет исполнено!
— Вот и хорошо, занимайся, а мне надо с детьми поговорить, успокоить.
'Вот ведь ситуация… как Ярославу с Ванькой произошедшее объяснить так, чтоб рана душевная от увиденного на всю жизнь не осталась?'
Да, та еще проблема…
* * * 17 мая 1716 год от Р.Х. Москва. Кремль.
Вопреки опасениям — рана Оли оказалась неопасной, хоть и кровавой. Гариэнтос не подвел и вместе с учениками сделал все, чтобы императрица поправилась. И пусть императрица еще слаба, но ей ничего не угрожает — это главное, а потери крови есть чем восполнить, благо вина красного и мясца молоденького достаточно.
То, что ожидает изменников, послужит уроком всем остальным на многие поколения вперед. Прощать покушение на семью государя нельзя, необходимо донести до остальных простую истину неприкосновенности. Эгоистично? Может статься и так, однако в мире где один человек привык подчиняться другому иначе нельзя. И дело не в том, что я идеалист-монархист, вовсе нет, я прагматик — изучал немало примеров истории и всегда во все времена, вне зависимости от государственного строя за страну отвечал именно ее глава, а не прихлебатели.
Порой государства складываются как карточные домики из-за ошибок правителя, а иногда возрождаются из пепла аки сказочная Жар-птица. И как бы не хотел люд уравнять всех — этого никогда не добиться, просто потому как человек животное стадное, а значит зависимое от воли сильнейшего.
— Дмитрий Колпак к государю!
Как частенько бывает иную нетривиальную мысль, прерывают самым обычным образом, просто неудачно объявив о прибытии давно ожидаемого соратника.
Видимо что-то отразилось на моем лице, потому как Никифор ретировался быстрее обычного, едва Димка переступил порог кабинета.
— Здравия тебе, государь-император, — поклонился изобретатель.
Хоть и ратую за отмену большинства устаревших, на мой взгляд, традиций, но вот эту изжить не получилось, а после обдумывания и вовсе решил оставить как есть — людям нужны знаки, чтоб понимать — кто есть кто. Это я осознал не так давно, чуть больше двух лет царствия…
— И тебе не хворать, Дмитрий. Присаживайся, располагайся удобнее, разговор предстоит долгий, как-никак едва ли не в прошлом году обстоятельно беседовали, — слегка пожурил я его.
Колпак все понял правильно — обижаться и не подумал, а уж тем более не прекословил, принимая свой просчет. Все же хоть выдумывать нечто новое и главное полезное для Отечества, имея весьма значительные резервы и множество помощников-учеников благое дело, но и отчитываться нужно не забывать — государь должен быть в курсе всех дел, касающихся улучшения благосостояния страны.
Дмитрий положил перед собой пухлую папку, переложил пару листков, после чего отпив травяного отвара
— Опыты, что ставил Еремей в полях, признаны условно-успешными. — не дожидаясь моего вопроса, Колпак пояснил. — Сорные травы, кои нами были отобраны для выращивания в качества фуража под скотинку, дали неплохие результаты. Правда только одна из них, коя щирицей именуется, остальные по общим показателям определены в 'пустышки'. Труды, затраченные на них, не окупились ни на грош. По картофелю все как нельзя лучше — основные показатели растут: собираем все больше, плоды укрупняются, ежегодно из каждой деревни, в которой был получен положительный опыт выращивания отправляем по три-пять семей в соседние районы.
— Это все хорошо, — остановил я Диму, он мог бы о хорошем говорить долго, правда кроме положительных вестей есть и неприятные. У меня слава Богу есть глаза и уши помимо основных докладчиков, так что сведения получаю от разных источников. — Почему о бунте в Семеновке и Хордеевском не говоришь? Думаешь выгородить али как?
— Каюсь, государь! Заблудшие души они… не понимают какое добро для них делаешь, привыкли брюкву есть, вот окромя ее ничего и не признают. Да еще староверы эти, чтоб им пусто было, народ баламутят.
— Ты на религию не переходи. Там Варфоломей есть, вот пусть и занимается просвещением, как-никак в подчинении три дюжины святых отцов держит. А если мало — патриарх еще выделит, на столь богоугодное дело. В общем этот вопрос пока оставим открытым, но чтоб подобного больше не происходило! Вместо силы — ласку применяйте, ну а коли все равно упертыми останутся — шут с ними, сами через годок другой опыт соседей переймут.
— Я тебя понял, государь, — опустил глаза в пол Дмитрий, признавая оплошность.
— Раз внял — думаю повторно ошибки не сделаешь. Есть еще что срочное?
— Все в папке лежит, написал подробнее обычного. Нарочно к сегодняшнему дню. Я ведь спешил узнать как государыня с наследниками себя чувствуют…
Для Колпака этот вопрос и правда важный — благо немало времени проводил с Ярославом да в бытность Ольги наставником в Петровке, общался с моей любимой частенько.
— Слава Богу — все хорошо. Безопасники разбираются с татями. Вот сейчас, к примеру, как раз собирался проведать катов. Интересные должно быть сведения льются из поганого рта английского посла…
— Что, эта тварь посмела поднять руку на семью государя?! Это же война!
Флюиды лютой злобы, смешанные с ненавистью волной ударили в меня, едва не вызвав улыбку. Димка хоть и умный парень, но в вопросах политики не разбирается совершенно. Для него первой мыслью стала прямая конфронтация с врагом. А ведь англосаксы за всю свою многовековую историю привыкли атаковать больше в спину да по возможности по ослабевшему противнику. Это у них сволочной менталитет такой, как у гиен и шакалов. И кажется мне, что Англия от своего человека просто откажется — ибо не место и не время им сейчас развязывать войну, хоть и ослаблена Россия, но сдачи дать способна так, что зубы не сосчитают. Впрочем — захотят расчехлить пушки, милости просим. Есть чем угостить вражину. Но это пока мест подождет, тем более что письмо с нарочным ушло в Лондон к послу, вот и поглядим на реакцию Георга.
— Ты хороший парень, Дима, но в делах государственных ты полный профан, — без намека на оскорбление ответил я ему. Сухая констатация факта.
