Когда они приблизились к распахнутым воротам, дверь жилого дома отворилась и на крыльце появился улыбающийся во все тридцать два зуба Панков, а вслед за ним, толкаясь и пихая друг друга, повыскакивали остальные обитатели. Песчаниным овладело беспокойство, так как среди встречающих не наблюдалось Задорнова. Если с инженером что-то случилось, то это будет тяжелая потеря: где он сейчас найдет ему замену, да и жалко мужчину, который сам себя считал уже человеком пропащим и вдруг обрел вторую жизнь.
– Петр, что с Глебом Георгиевичем? – не скрывая волнения, вместо приветствия поинтересовался Антон.
– Ничего, – растерянно пожав плечами, ответил Панков.
– А чего же вы высыпали на крыльцо, а он не появляется? – Это уже куда спокойнее. От сердца отлегло.
– Так нет его. Вы ведь говорили, что на этот год планируете увеличить добычу и количество людей. Он примерно прикинул, что вскорости вы должны появиться, вот и пропадает на реке, прикидывая, как да что. Сегодня пошел на дальнюю россыпь.
– А почему один? Места-то глухие, и время уже к вечеру.
– Дак не впервой.
– Чтобы это в последний раз.
– Понял, Антон Сергеевич, – с серьезным видом кивнул парень.
Понятно, инженер, как говорится, проникся ответственностью за порученное дело и решил скрупулезно выполнять свои обязанности начальника партии. Ну-ну. Он, бедолага, еще не знает, что иметь дело ему придется не с сотней и не с двумя рабочих, а с полутысячной оравой. Ничего, разберется.
Прошли в дом. Антон осмотрелся. Просторные комнаты, специально так задумывалось – оно понятно, что для отопления большие помещения не очень, но, с другой стороны, стены не давят холодной зимой, когда на улицу и носа показывать не хочется. Едва переступив порог, Антон тут же почувствовал, что что-то не так. Ну не походили эти комнаты на медвежью берлогу пятерых холостяков, вот хоть режьте. Все чисто, прибрано, столы, коих тут три, отскоблены, специфического кислого запаха, характерного для подобных помещений, нет и в помине. Пахло кожей, чаем, табаком, иным товаром, что имелся в наличии, но неприятных, вызывающих отторжение запахов не было. А ведь эта зала использовалась и как помещение магазина, где осуществлялись сделки, и, как правило, здесь же обмывались их результаты.
Впрочем, долго ему забавляться гаданием не пришлось, так как причина всего этого появилась из соседней комнаты. Невысокая полненькая розовощекая женщина лет тридцати пяти – сорока, точнее и не скажешь, весьма миловидная, а следом за ней в общей зале возникла совсем молоденькая инородка – Антон сразу узнал в ней ту самую девчушку, которую насиловал щербатый. Что она тут делает? Неужели родичи прогнали? Бред, такого быть не может, не те нравы здесь. Сама ушла? С чужими лучше, чем с родными? Сомнительно.
– Вот, Антон Сергеевич, знакомьтесь. Это Капитолина Федоровна, супруга… Глеба Георгиевича.
– О как! Очень приятно. Но как же…
– А просто все, – продолжил Панков, войдя в раж с намертво прилипшей к его губам улыбкой, – овдовела три года назад, а тут наш Задорнов, весь такой пригожий и благообразный, в Гижигу заявился. Вот только мы все решить не можем, кто же кого осчастливил – он ее или она его…
– Балаболка, – беззлобно замахнулась на него полотенцем женщина, отчего тот, потешно закрываясь руками, поспешил увеличить дистанцию. – Ну что тут такого-то, чай, не старики еще.
– А как же дом? Неужели бросили?
– Зачем же бросили, – с достоинством ответила она. – В том доме еще прадеды мужа моего покойного проживали, вот теперь – сынок с невесткой. Дочерей уж пристроила. А Глебушка сказывал, что ему здесь на прииске дом поставят.
– Поставят, конечно, поставят, и не только ему, – заторопился все еще ошалелый Антон.
– Только сразу нужно две избы ставить, Антон Сергеевич, – продолжая улыбаться, выдал Панков. – Вы же еще не знакомы с Марией – ну, раз батяню ее зовут Васька, Марией Васьковной Марковой. – Марков был одним из парней, оставленных здесь на зимовку, так сказать, из первого выпуска, – судя по тому, что сейчас происходит на заимке, ее уже можно смело сравнивать с учебкой.
– Это что же, твоя супруга, получается? – Вот никак не хотели парни прекращать удивлять своего начальника. Виновник только покраснел и приобнял прильнувшую к нему девчушку. Да кой черт девчушку – вон уже животик обозначился. Ну-у дела-а. – Нет, вас однозначно нельзя без присмотра оставлять.
– Это точно. Здесь и без того невест нету, – так мы последних уведем.
– Ох и балаболка ты, Петр. Ну хватит куражиться, иди лучше с парнями баньку истопи, люди с дороги.
– Капитолина Федоровна, ты не замай. Я, чай, начальник.
– Ты начальник по фактории, а по домашнему тут я хозяйка. Кому сказываю, баньку топите.
– Капитолина Федоровна, нельзя ли этого обормота оставить? Мне все же доклад от старшего нужен, а вот остальных пользуйте как хотите.
– Ну что, лодырь, повезло тебе. А вы чего встали…
Интересно, а ночью она так же командует Задорновым? Ой, гром-баба, спуску никому не даст. Так, ладно, пока имеется иммунитет, лучше ее не задирать, не то такой удар по авторитету можно получить – что твоя торпеда под ватерлинию.
Когда они уединились в небольшой каморке, выполняющей роль конторки, Панков начал обстоятельный доклад, достав свои амбарные книги. Но начал он все же, по настоянию Антона, с их жития на зимовке.
Как выяснилось, не все было так безоблачно, как хотелось. В середине декабря к ним припожаловали незваные гости. Как завзятые политиканы, они прикрылись лозунгом правых мстителей за пролитую кровь соплеменников. Всего их набралось десять мужчин: взяв факторию, они должны были очень хорошо поживиться, – это сейчас из товаров практически ничего не осталось. Кстати, как там с товаром? Привезли? Вот и ладно. Но тут вмешался случай, или Провидение, в лице Маркова, который повадился в стойбище небезызвестного Васьки, так как положил глаз на одну девчушку. Ничего не молода, ей уже шестнадцать, здесь и раньше замуж выходят.
– Одним словом, Васька как прознал, что нас резать идут, понял, что может зятя лишиться раньше, чем внуками обзаведется, ну и сообщил нам. А там мы уже прикинули, где им лучше засесть, чтобы перещелкать нас как орехи: ведь стреляют на диво хорошо. Но воевать не умеют. Вот и взяли мы их в ножи и револьверы из засады.
– Вчетвером против десятерых? Глупо.
– Э-э, не-эт, Антон Сергеевич. Вот если бы мы их стали ждать за стенами – тогда это было бы глупо. Какие они стрелки, вам ведомо, так что и мокрого места от нас не осталось бы, даже будь их двое, а в ближнем бою уже совсем другой расклад получился. Так что взяли мы их на отлично, как сказал бы Семен Андреевич, и порешили всех до единого.
