взяться.
Летом от тоски нет спасения.
Эти строчки нового, последнего романа Стивена к нему явно не относились. Кейн закрыл толстую книгу в суперобложке и задумался над тем, что, похоже, он живет в идеальном мире. Новых заданий от клана не поступало, а летние каникулы – маленькая жизнь – даже для ниндзя стали долгожданным праздником. Молодость на побережье проходила весело. Окружающий мир, вначале состоявший из выхлопных газов, тотальной лжи коммерциализации и отсутствия интересов, постепенно приобрел вполне привычные очертания, словно Кейн никогда и не уезжал из Америки. Социопатом оказалось быть не интересно. Как и предрекал Фред, чернокожий Генин из Калифорнии, Кейн научился жить здесь в гармонии с собой. Это оказалось не сложно, ведь, как известно, именно человек красит место, а не наоборот. Единственное, что всерьез огорчало Кейна, это четкое осознание: слишком хорошо долго не бывает. Как индейцы чувствуют приближение непогоды, так ниндзя, сидя в своем кресле на веранде, буквально физически ощущал предстоящие перемены. Что-то должно случиться в самом ближайшем будущем.
Ниндзя слушал ночь, а ночь слушала его мысли.
Глава 6. Жизнь после смерти
Человек – это душонка
обремененная трупом.
Эпиктет.
Июль 1991 года. Майами
***
После того, как Кейн спас Гаррета на пляже, ниндзя не боялся, что друзья погибших злоумышленников найдут его. Улики были уничтожены, и ничто не могло вывести преступников на их след. Шеппард не был столь же оптимистично настроен. Он лучше юноши знал возможности своих соотечественников, но не хотел понапрасну волновать соседского мальчишку. Сделанного не вернешь, а пустые тревоги могли отравить их существование. Жить в страхе было нельзя, поэтому он ни разу не поделился своими опасениями с Кейном.
Франклин как-то говорил, что «трое могут сохранить тайну, если двое из них мертвы». Покойный президент жил и сыпал афоризмами во времена, когда такое высказывание пока что оставалось аксиомой, а наука еще не обогатилась новым разделом – некробионикой. Использование некробиотических исследований в, например, криминалистике, вызвало качественный скачек раскрываемости преступлений, сравнимый только с развитием дактилоскопии. И даже больше. Следователю достаточно было только получить неповрежденные доли мозга и сетчатку глаза, чтобы визуализировать последние воспоминания покойного. Для этого требовалось оборудование и профессиональные навыки. У ударной группы Синдиката, отправившейся в прошлое, необходимая аппаратура имелась. И дознователь свой был. Как же без ищейки, когда гонишься за беглецом?
Гаррет не знал, что хэльду Ксавьер Рассел помимо внутриутробного программирования перенес несколько дорогостоящих операций, давших ему пусть искусственные, зато более зоркие глаза, а также подкожный защитный слой, спасший его мертвую голову от жара бензинового пламени.
Франклин ошибался. Даже если все трое мертвы, но попали Туда, Куда Следует и К Тем, Кому Следует, их тайна могла стать достоянием общественности. Например, вопрос о том, как выглядел ликвидатор боевой ячейки Спайдера.
***
Всем знакомо чувство досады на самого себя, после того, как заканчивается какой-нибудь счастливый период в жизни. Вздохи сожаления сопровождают воспоминания о приятных часах (днях, неделях), которые ты не ценил. Просто испытывал удовлетворение, осознавал, что все отлично, но не ценил. Таким временем для любого школьника становятся летние каникулы. Всё проходит, в том числе и любые каникулы. У Кейна они закончились в первых числах июля.
***
- Я не люблю дураков, – была первая мысль Кейна, проснувшегося в воскресенье утром.
Годы спустя, повзрослев и вспоминая прошлое, Кейн удивлялся тому, насколько много событий произошло с ним именно по воскресеньям. И в особенности плохих. В то утро, ворочаясь в кровати, он еще не подозревал об этой странной закономерности происшествий. Да и спроси его кто: «какой сейчас день недели?», подросток, почесав в затылке, неуверенно ответил бы: «э-э, суббота?».
По всем признакам был выходной. Об этом с большой долей уверенности можно было утверждать по голосу отца, доносящегося с первого этажа. Папа не в офисе, а на часах уже половина девятого. Следовательно, сегодня был выходной. Да и какая разница? В середине летних каникул любому приличному школьнику дела нет, какой сегодня день недели.
- Я терпеть не могу дураков, – Кейн рывком поднялся со смятых простыней и начал утреннюю гимнастику цзицзинь. – Особенно я ненавижу упрямых дураков.
…Вчера Кейн и Ребекка возвращались домой поздно. Они гуляли так долго, что у Бек заболели ноги. Шли обнявшись. Кейн, смеясь, предложил понести ее на руках, вместо ответа девочка высвободилась, скинула туфли и пошла по асфальту босиком. Она несла свою обувь в руках, временами пускаясь в па из фламенко, используя в качестве кастаньет подбитые стальными набойками каблучки. Жизнь в каждом вздохе, думал Кейн, с отстраненным восхищением наблюдая за своей веселой подругой. Жизнь в каждом вздохе.
Пятеро молодых латиноамериканцев появились в лучших традициях жанра – из-за угла. Уличный грабеж. Двое полегли сразу, разлетевшись в стороны как сбитые шаром кегли. Кейн постарался, чтобы удары его ног были четкими, простыми и ясно замеченными. Он просчитался. Мгновенная расправа не повернула мысли троих оставшихся «мачо» в нужное русло, а только еще больше разозлила татуированных налетчиков. У одного из них оказался пистолет…
- А если бы он выстрелил? – в слух сказал Кейн, остановившись на середине упражнения цзицзинь.
Ребекка плакала как испуганный ребенок, когда, в конце концов, они добежали до ее дома. Руки Кейна были в чужой крови. Одного из нападавших, он, похоже, убил. Того, что был с оружием. Его возлюбленная под адреналином этого, кажется, не заметила.
- Хорошо, что ты меня сегодня сильно торопил, и я не успела накрасить глаза, – первое, что сказала Ребекка, немного придя в себя. – Представляю, на кого я сейчас была похожа!
Кейн подумал сакраментальное: о, женщины!
Происшествие сильно испугало ее, понял Кейн, слегка поглаживая ледяные пальцы подруги. Когда человек сильно напуган, изменяется температура кожи. Классическая физиологическая реакция при страхе: кровь приливает к ногам, чтобы можно было убежать, а руки становятся холоднее.
- Мой бойфренд, оказывается, каратист, – она вытерла со щек блестевшие в свете уличного фонаря дорожки слез. – А я и не знала. Ты, конечно, нас спас, но… БОЖЕ МОЙ!? Ты так жестоко их избил, я никогда такого не видела! Не думала, что ты так можешь. Мне показалось, ты убил того парня с
