исправить это досадное недоразумение. Расскажи, чем ты увлекаешься.
То есть он хочет узнать в чем мои слабости? Ну–ну.
— Всем понемножку, в основном магией, — скромно ответил я.
— А как обстоят дела с учебой в школе?
— Нормально. — Разговор раздражал, потому что велся он для проформы, и сидящий напротив меня мужчина просто–напросто решал, подхожу ли я ему для каких–то целей. — К чему вам вообще обо мне что–то знать?
— Ты мой внук, и мне интересно все, что связано с тобой.
— Если бы я вам был интересен, за пятнадцать лет вы бы нашли время со мной познакомиться, — отрезал я. — Да и сейчас я вас интересую постольку, поскольку принес новую технологию.
Он усмехнулся
— Так–таки новую? Кто ее придумал?
— Я.
Тут я, конечно, малость приврал. Все было придумано задолго до моего рождения, но придумано в другом мире, а в этом я был единственным знатоком технологии, а все остальное — частности, знать которые моему собеседнику необязательно.
— И как ты ее придумал? — я явным скепсисом спросил Лазарев.
— На сайте «Искра» вычитал технику, позволяющую расширить сознание, — ответил я подготовленной заготовкой. — Знаете, такая интересная методика, когда ты связываешься с общим пулом заклинаний и оттуда что–то падает тебе в голову.
Выговорил я все это совершенно невозмутимо, хотя подмывало расхохотаться, я удержался, но Лазарев сделал это за обоих — захохотал столь зычно, что секретарша, испуганная непривычными звуками, несанкционированно заглянула в кабинет. Лазарев выставил ее одним жестом, после чего, не переставая улыбаться, сказал:
— Однако, ты шутник, Ярослав. А если серьезно?
— Если серьезно, то я единственный, кто владеет этой технологией. А откуда она у меня, вам знать не обязательно.
— Так–таки единственный?
Вопрос я посчитал риторическим и отвечать не стал, вместо этого налил вторую чашку чая. Он весьма неплох, а разговор затягивается. Лазарев не собирается меня отпускать, пока не получит результаты исследования.
— Ярослав, если я попрошу тебя не уходить, а посидеть в комнате охраны? — неожиданно спросил он.
— Зачем? — напрягся я. — Я не для того сюда пришел, чтобы оказаться в заключении.
— Да ты не о том подумал, — опять рассмеялся он. — Мне нужно выйти, но я не могу тебя оставить здесь.
— Не доверяете? — усмехнулся теперь я.
— Не хочу облегчать тебе получение чека. Вдруг ты все–таки решишь его добыть.
— О, за это не переживайте. — Я вытащил из кармана чек и показал остолбеневшему Лазареву. — Я его уже добыл. Думаю, это были самые легкие десять миллионов в моей жизни.
Поверил он мне не сразу. Сначала прошел к сейфу, проверил, что тот заперт по всем правилам и там ничего не тронуто. Открыл его, убедился, что чека там нет, а уж потом вернулся за стол.
— Да ты, батенька, полон сюрпризов, — ошарашенно сказал он. — Не ожидал.
— А ожидали бы — чек не выписали?
— Не уверен.
Выглядел он несколько расстроенным, то тем ли, что я забрал деньги, или тем, что в его защите есть дыра, о которой о не знал?
— Не думаю, что Лазаревых разорят жалкие десять миллионов, — заметил я. — Или вы переживаете, что вконец разоритесь, и хотите забрать?
По виду Лазарева стало понятно, что хочет, поэтому чек я быстро убрал в карман, чтобы его не соблазнить на ненужное мне решение.
— Нет, смог забрать — твое, — решил Лазарев. — Но как ты умудрился проделать это у меня под носом? Чек я запирал в сейфе, из кабинета не выходил, заклинания не снимал, и тем не менее чек у тебя в кармане. Как так получилось?
— Это очень простое задание, — заметил я. — Я даже не использовал все свои резервы.
— Тебя же тестировали недавно? — с долей сомнения спросил он.
— Тестировали, — согласился я. — Признали бесперспективным.
О том, что проверяющий посоветовал протестироваться через полгода, добавлять не стал, но Лазарев понял недосказанное, потому что я почувствовал магический импульс и через несколько минут в кабинет опять заглянула секретарша.
— Слушаю вас, Андрей Кириллович.
— Марта Арнольдовна, узнайте у Кирилла Андреевича, где результаты тестирования Ярослава Лазарева, и принесите мне. Также я хочу как можно скорее увидеть первичный анализ накопителя.
Она закрыла дверь, а Лазарев повернулся ко мне.
— Если мы решим заключить договор, ты должен будешь поклясться, что у твоей технологии нет другого собственника. Клятва с магической составляющей испепелит тебя на месте, если ты соврешь.
— Не испепелит. В этом мире точно нет никого, кто мог бы претендовать на данную технологию, — отрезал я. — Как вижу, вы склонны согласиться?
— Подожду результатов анализа. Мне упорно кажется, что все это — некая мистификация.
Было видно, что мое присутствие тяготит Лазарева. Он точно хотел заняться чем–то без посторонних, поскольку на экран компьютера поглядывал и даже придвигал к себе клавиатуру, но тут же отодвигал. Сейчас он откинулся на спинку кресла, и я бы тоже это с удовольствием сделал, но вот беда, у стульев для посетителей спинки были на редкость неудобные. Наверное, чтобы посетители не засиживались.
— Я могу подождать в приемной, — предложил я. — Не буду вас отвлекать.
— Пожалуй, это неплохая идея, — согласился он. — Уверен, в течение часа мы все решим.
Торопился я выйти в приемную не только ради того, чтобы посидеть на мягком на вид диванчике, но и чтобы отделаться от разговорчивого собеседника. Если Айлинг сказал, что дело с Дамианом не терпит отлагательств, решать его нужно было как можно быстрее. Поэтому я откинулся на спинку дивана, которая оказалась не в пример уютнее той, что у стула в кабинете, и поплыл, вызывая Дамиана. Ответил он сразу, словно только и ждал.
— Мальгус, ты что творишь, сволочь! — заорал он.
В этот раз он не озаботился внешним видом и выглядел наверняка так же, как в реальной жизни: осунувшийся с недосыпа, жирноватый тип в грязной одежде. И это император, которым должны восхищаться миллионы? Который всегда должен выглядеть образцово и находить правильные слова для собеседника?
— Разве так разговаривают с тем, с кем хотят договориться?
— Разве так ведут себя те, кто хочет договариваться? Ты уничтожаешь мою экономику.
— Ты уничтожил меня, — напомнил я. — Думаешь, мне есть дело до твоей экономики? Ты решил, чем мне заплатишь?
— Мальгус, ты требуешь невозможного. Императорские заклинания на то и императорские, чтобы быть достоянием только нашей семьи, — с нарочитой усталостью сказал он. — Я не могу тебя ничего оттуда дать. Это было бы против чести семьи.
— От чести твоей семьи ничего не осталось, после того
