– Эти? Да прах с ними! – Собеседник Соловья, Зибор, тоже высокий и тоже в доброй броне, засмеялся. – По тракту, как по крепостной стене ходят. Наши ведут всех. Если развернутся или еще что – мы узнаем. Берем?
– Берем! – решил Соловей. – Добыча добрая. Но этого мало, брат Зибор! Мы еще вот что сделаем…
Радимичские леса. Охота на охотников– Вот здесь. – Проводник-смерд подался в сторону, пропуская вперед всадника.
Тропа вывела на обширную, плотно утоптанную поляну. Тяжелый запах и полчища мух не заставили поморщится ни Илью, ни Малигу. Они и не к такому привыкли.
Остальным: трем опоясанным гридням и десятерым отрокам из десятка Малиги трупы тоже были не в новинку.
Мертвецы были объедены лесным зверьем, но не слишком сильно. Времени прошло немного. Лучше прочих сохранились два обгоревших тела внутри деревянных обугленных клеток.
– Вот же беда! – вздохнул один из гридней, остановившийся стремя в стремя с Малигой. Полную седьмицу – никого, а тут – на тебе!
– Малига, возьми троих и сбегай по следам к дороге, – распорядился Илья.
Произошедшее ему совсем не понравилось. Особенно – клетки.
И еще – собственная поспешность.
Когда смерд с рассветом прибежал в Моров, Илья тут же сорвался на место беды. С собой прихватил лишь отдыхавший десяток Малиги, потому что воев в крепости было меньше четырех десятков, а он сам распорядился, чтобы в Морове всегда оставалось не меньше тридцати дружинников.
Вскочили – поскакали. Даже поесть не успели толком – взяли с собой. Гнали изо всех сил, надеясь найти хоть какой-нибудь след. Проводник по дороге всю задницу отбил – на лошади сидел, как коза на заборе.
Теперь Илья осмотрел место и убедился, что да, гнал не зря. Покойники свежие, даже уголья еще тепло хранят. А след, по которому уходили разбойники, вон он, любому виден.
Обнаглели тати, даже особо не скрывались. Может, зря он не прихватил с собой еще десяток?
Вернулся Малига.
– Как обычно, – сообщил он. – Взяли их на дороге, утянули телеги в лес, груз перекинули на лошадей. Хотя нет, не совсем обычно. Обычно они людей, которых с собой не забирали, у дороги же и резали, а тут с собой уволокли. И клетки эти огненные… Нужно время, чтоб такие собрать.
– Что ж это за обычай такой, старшой? – не утерпев, поинтересовался один из отроков.
– Ляшский, – ответил Малига, и Илья глянул на него с интересом. – Не нынешних ляхов, а тех, кто старым богам кланялся. Да и ныне, похоже, от старой веры не все отошли. Как думаешь, княже: за что этих двоих почтили?
– Божьи люди, – ответил Илья, который успел как следует осмотреть место. – Священники. За то и потерпели.
Один из отроков стянул с головы шлем, перекрестился… Но увидел, что больше никто шлема не снял, поспешно натянул его обратно.
Правильно. А ну как тати поблизости?
– Откуда знаешь, что священники? – спросил Малига.
– Глаза есть потому что. – Илья указал на скукоженную от жара траву и воткнутые в землю, колечком вниз, оловянные нательные кресты у обгорелых клеток.
Он смотрел на останки, и никаких толковых мыслей в голову не приходило.
Броситься в погоню? Но гоняться за лесовиками в их лесу – дело почти гиблое. А если догонят, что дальше? Всё же маловато их для лесного боя. Вот в поле они бы и сотню разбойников положили…
И еще вертелось что-то в уме, юркая мысль… совсем рядом, а не схватить.
– Что будем делать, княжич? Похоронить бы их надо.
– Погоди, Малига…
Поздно. Улизнула догадка.
Илья присел, еще раз разворошил угли. Внутри еще оставалась теплота. Вчера беда случилась… Но не раньше вечера.
Значит, у татей была в запасе ночь. Но ведь и разбойникам ночью спать надо.
А тропка, по которой тати ушли, вон она, не проглядишь. Заманчиво!
Но опасно. Разбойники взяли караван играючи, а ведь с караваном тоже охрана была.
Моровских пятнадцать, считая самого Илью. Немного. Зато – воины. Илье вспомнилось, как втроем уложили почти три десятка черемисов, которые тоже не за ралом ходили.
Ой, хочется!
Но вдруг это засада? Нарваться – запросто. И что-то во всем этом смущает…
– Что дальше, княжич? В Моров пошлем?
– Некогда. Уйдут.
Дружинники поглядели на Илью. С тревогой. Не забыли, как десять дней назад угодили в засаду.
«Ты поклялся! – напомнил себе Илья. – Вот она – удача! Сама падает в руки…»
Что же его смущает?
– Так я пойду? – спросил проводник. – Не нужен больше? Мне трудиться надо. Семья у меня.
Илья развязал кошель, вытянул серебрушку:
– На вот, возьми. Беги в Моров, передай, чтоб первый вернувшийся дозор сюда ехал. И дорогу им покажешь.
– Да, господин. Только я – пехом, верхами не приученный.
– Как хочешь, – разрешил Илья. – Беги.
– Что теперь? – спросил Малига.
– Ты ведь крещеный, десятник?
– Да, княжич.
– А крестили кем?
– Аристархом, – хмыкнул Малига.
– Красивое имя, – отметил Илья. – А что ж по-старому именуешься?
– Новое не прижилось.
Ну да. Лицо у Малиги круглое, нос – картошкой, бородка – куцая, глазки маленькие, со стрелочками от углов – будто от частых улыбок. Только это не от улыбок, а оттого, что щуришься, когда в дозоре вдаль глядишь. С виду – добряк добряком. С виду…
– А меня по-старому Годуном кличут, – сказал Илья. – Знаешь?
– Знаю. Все у нас знают.
– Хочу я, Малига, за татями по следу пойти.
– Я догадался.
– Что скажешь?
Десятник вздохнул.
– Страшно, – честно признался он.
– Ты бы пошел, будь ты старшим?
Малига мотнул головой. Потому подумал и добавил:
– Но с тобой, княжич, пойду. Ты один пятерых стоишь. Значит, может, и побьём татей.
– Спаси Бог, – поблагодарил Илья торжественно. – Тогда – вперед.
Следов осталось довольно. И конных, и пеших. Илья попробовал определить, сколько прошло людей, но не сумел. Четверо – в верховых сапогах, один – тоже в сапогах, но обычных. Этот шагал неровно, временами спотыкаясь. Ранен?
Что до остальных пеших, то посчитать их затруднительно. Обувка на всех лесная, мягкая, следов почти не оставляющая, особенно если умеешь ногу ставить правильно. Эти – умели.
А еще кони наследили. Много коней, не меньше двух десятков. И все – под грузом, ступают тяжело. Но тоже не сказать, что за груз: добыча с каравана или всадник.
Что хорошо – ехать было легко. Тропа широкая, заметная. Вдобавок ее уже подчистили немного, чтоб лошади прошли.
Кони русов шли спорым шагом, время от времени даже на рысь переходя.
