— Да, конечно?
— По поводу организации представительства вашей компании в Москве: к сожалению, приобретение дома под него оказалось довольно сложным и дорогостоящим делом, с крайне неясными перспективами.
Стряпчий ненадолго замолчал, убедился что князь не собирается пока задавать ему вопросы и продолжил.
— Дело в том, что все солидные компании и фирмы располагаются на улице Мясницкой, иметь там представительство — это вопрос престижа и показатель деловой солидности. В связи с этим стоимость почти всех подходящих нам домовладений на улице непомерно высока, да и продавать их никто не собирается. Максимум, на что можно уговорить владельцев — долгосрочная аренда. Тоже, доложу я вам, оченно недешевое удовольствие! А вот если просто снять помещение под контору — так это всегда пожалуйста, предложений достаточно много.
— Занятно. Скажите, а есть в Москве еще подобные улицы или кварталы?
— Как не быть, имеются. Китай-город вообще и Ильинка в частности. Последнюю, из-за обилия на ней банков и прочих кредитных учреждений иногда даже называют Московский Сити. Купить там что-то попросту невозможно, и как мне сказали, некоторые тамошние домовладения не меняли хозяев по двести-триста лет.
— Н-да. Что же, совсем ничего нет?
— Ну почему же, дела обстоят не настолько плохо. Первый вариант — купить дом Гусятникова на углу Мясницкой и Чистопрудного бульвара, с последующим переустройством в представительство. Встанет такое приобретение примерно тысяч в сто восемьдесят, правда придется поуговаривать, чтобы продали. Строение небольшое, но для начала сойдет и оно, а потом можно и расшириться. Вариант номер два расположен как раз напротив первого, это дом Сиротина. Здание еще меньше, зато расположено на участке весьма приличных размеров. Тысяч двести пятьдесят, не меньше. Ну и третий — приобретение деревянного трактира "Кривое колено", расположенного на углу Кривоколенного переулка, под последующий снос и возведение представительства с нуля. Тысяч этак сто, может и сто пятьдесят. Ну и аренда помещений, это будет устроить проще всего — можно в доме Третьякова, можно в пассаже Попова, или в доме московского Купеческого сообщества, пассаже Сен-Галли, флигеле госпожи Обидиной — там два этажа свободны, пассаже купца Солодовникова… дюжина мест, на любой вкус. Я бы рекомендовал пассаж господина Попова, как самый лучший по техническому оснащению и посещаемости.
"А говорят, что мир большой и места всем хватает. То ли врут бессовестно, то ли это у меня просто судьба такая, познакомиться поближе с Гаврилой Гавриловичем. Пожалуй, как разделаюсь с первоочередными делами, все же навещу купчину. Три домовладения… дом Гусятникова пойдет под представительство, а Сиротниковский под большой офисный центр. И трактир пригодится"
— Все три варианта, Вениамин Ильич. Как я понимаю, в любом случае деньги не пропадут?
— Нет, что вы, ликвидность этой недвижимости очень высокая. Собственно, я и эти варианты не смог бы вам предложить, если бы не некоторая упертость их нынешних владельцев. Скидывать хотя бы рубль с заявленной цены они не желают, вот и нет пока покупателей, но это ненадолго — рано или поздно у них бы все приобрели. Даже скорее рано, так что я немедленно займусь этим делом.
— Вот и отлично, а насчет аренды я еще подумаю. Что-то еще?
Юрист быстро пролистал свою записную книжку и отрицательно покачал головой, показывая тем самым, что больше вопросов не имеет. Но тут же спохватился и моментально исправился.
— Да. У нашего общего знакомого из главного инженерного управления изрядно возросли аппетиты, и прежних сумм ему уже недостаточно.
— И насколько же поднялась его самооценка?
— Почти вчетверо, он хочет за свои услуги ни много ни мало — пятнадцать тысяч на ассигнации.
— Ну, хотеть он может сколько угодно.
— Так он говорит, что очень, ну просто очень хороший материал подобрал. Восемь стандартных укладок, и все как один на интересующие вас темы.
— Отрадно такое слышать. Вот только с чего бы такое трудолюбие? В прошлый раз он мне едва-едва одну папку насобирал, а тут сразу восемь.
— Да это-то как раз понятно. Вы помните, с месяц тому назад хоронили августейшего генерал-инспектора по инженерной части?
— Как писали тогда в газетах: постигло нас большое, неописуемое горе. Изволил почить в бозе горячо любимый и всеми уважаемый, его императорское высочество Николай Николаевич старший. Тем самым осиротив свое управление, ну и так далее в том же духе.
— Ну вот. Для его бывших подчиненных подул страшный ветер кадровых перемен, все томятся в неопределенности…
— И одному титулярному советнику захотелось обеспечить себе спокойную старость, причем за один раз.
— Так оно и есть, Александр Яковлевич.
— Ну что же, в принципе я не против. Но устроим все следующим образом — пускай передаст вам три укладки на старых условиях, и если меня устроит их содержимое, мы пойдем ему навстречу. Более того, если он возьмется написать небольшое сочинение о своем управлении и некоторых начальственных персоналиях, его старость станет еще спокойнее и обеспеченней. Как думаете, согласится? Вот и я такого же мнения.
* * *
Белые ночи северной Пальмиры воспеты добрым десятком поэтов, им посвящено немало рассказов и даже романсов, и просто бесчисленное количество историй — романтическо-веселых или наоборот. Но были и недовольные такой столичной достопримечательностью. К примеру те люди, что в светло-серых сумерках питерской ночи подъехали в закрытом экипаже к питейному заведению довольно-таки низкого пошиба, расположенному в одном из домов Лиговского проспекта — вот как раз им такая освещенность улицы была сильно не по нраву. Может быть они робели, или сторонились любой публичности… в любом случае, сразу покидать карету никто не торопился, и прошло добрых полчаса, пока тихонечко скрипнула дверца. Шестеро мужчин вышли под яркий свет луны, и той сразу стала понятна истинная причина их нерешительности — они стеснялись! Своей одинаково дешевой одежды, своих несуразно полных фигур, да что там говорить, они даже лиц своих и то стеснялись — скрывая их под плотными повязками. По всей видимости сгорая от стыда за свой непрезентабельный вид, они едва ли не бегом пересекли небольшой дворик и скрылись за дверью, ведущей в полуподвальное помещение кабака "Ямской", оставив тем не менее приглядывать за обстановкой чем-то похожего на них кучера.
— Начали!
Слегка придержав рванувшегося было за всеми Григория на верху лесенки, князь укоризненно качнул головой, напоминая приятелю, что он теперь не простой исполнитель. Пока они спускались вниз, до их ушей долетело три-четыре звучных шлепка, грохот падающих стульев и многоголосье кабацких завсегдатаев, очень невежливо роняемых на пол, но к моменту их появления основное действо почти закончилось. Несколько особо упорных еще пытались задавать вопросы, но в основном все тихо и мирно сидели на своих местах. Ну или же не менее тихо лежали в проходах между столами, дыша через раз и соображая, кого это черт принес на их головы — даже для коренных обитателей Лиговки проявленная сноровка и жестокость были чрезмерными. Малейший намек на сопротивление, любое промедление — и в ответ следовал удар, причем не рукой, а стволом или рукояткой револьвера. Или клинком короткого ножа — судя по всему, церемониться и беречь чужое здоровье они не собирались.
