Глава 12
Сарынь на кичку!
После полуночи переполох, вызванный нападением испанцев, наконец‑то прекратился. Немцы на палубе "Карлсруэ" успокоились и перестали освещать прожекторами окружающее пространство, выискивая очередных любителей чужого добра. Но рядом никого не было, если не считать верхушки мачт "Сан Аугустина", оставшиеся торчать над водой. Глубина в этом месте была небольшая и полностью скрыть следы ночного происшестия не удалось. Очевидно, немцы решили больше не испытывать судьбу и погасили все огни, соблюдая светомаскировку. А то, еще желающие пограбить найдутся.
Шло время, но ничего не происходило. "Карлсруэ" стоял, погруженный во тьму. Никто из посторонних в этом глухом месте тоже не появился. Получив очередной доклад от разведчиков о текущей обстановке, Леонид глянул еще раз на экран радара, и дал команду начинать.
— Все, сеньоры. Как говорят наши друзья испанцы, да поможет нам Господь! Или как у нас говорили, сарынь на кичку! Будем брать за хобот колбасников. Хватит им по н а ш е м у морю шастать…
Эскадра дала ход и пошла на сближение с противником, который по прежнему ничего подозрительного не заметил. Не доходя четырех миль до цели, спустили на воду "скифы". Заряды взрывчатки из них были заранее убраны, хотя сиситему радиоуправления трогать не стали. Неизвестно, как все пройдет. А то, как бы все равно не пришлось "Карлсруэ" быстроходными катерами — брандерами топить. Сейчас же оба "скифа" были до предела загружены морскими пехотинцами. "Аврора" осталась вести наблюдение, а "Беркут" подошел к "Тезею", чтобы тоже взять группу морпехов. Пока катер стоял у борта и принимал десант, Леонид успел переговорить с Янычаром.
— Подходите с правой кормовой скулы, там у немцев ничего нет. Для носовых орудий правого борта — мертвая зона. Для левого кормового орудия вы будете находиться в секторе обстрела очень короткое время. Но на мостике с правого борта стоит пулемет. Возможно, есть и на левом борту. Не знаю, сколько их у немцев осталось. Пленные могли не знать обо всем, что погрузили на крейсер перед выходом.
— Так заткнем их из КОРДов, Леонид Петрович!
— Только в том случае, если пулемет откроет огонь. Первоочередная цель для вас — смести все с палубы крейсера, чтобы немцы боялись нос высунуть. Поэтому огонь из всего, что есть по палубе, пока "скифы" не дорвутся до абордажа. После этого полным ходом к противнику. В мертвой зоне под бортом он вас ничем не достанет, а пока подойдете, наши морпехи уже всю корму зачистят. Пока всю палубу и мостик под контроль не возьмем, от борта не отходить.
— Понял. Значит внутрь не соваться?
— Ни в коем случае. Нечего попусту людей ложить. Захватим палубу и рубку — никуда немцы не денутся. Если только не захотят утопить крейсер.
— А ну, как захотят?
— Значит с ним и утопнут. Видно судьба у "Карлсруэ" такая. Десант получил приказ — после зачистки палубы взять под контроль все выходы и задраить их. Причем так, чтобы их нельзя было открыть изнутри. Захотят утопить корабль — пожалуйста. Но только вместе с собой любимыми.
— Ох, Гаагской Конвенции на Вас нет, Леонид Петрович!
— Плевал я на все Конвенции. Для меня жизнь одного м о е г о человека дороже жизней всех немцев, сколько их там осталось. Кто из них после начала абордажа сам не упадет мордой в палубу и не прикинется ветошью, не церемониться. То, что враг бросил оружие и поднял руки, это еще не гарантия того, что он не выстрелит вам в спину. Из этого и исходите. Хватит играть в благородных рыцарей. Им трижды предлагали решить дело миром, но они не захотели. Пусть теперь пеняют на себя…
"Беркут" со "скифами", приняв морских пехотинцев, быстро исчезли в темноте. Эскадра шла самым малым ходом, выдерживая дистанцию, исключающую визуальное обнаружение противником ночью. Наконец, пришел доклад от командира абордажной группы о готовности. "Беркут" занял позицию чуть дальше и в стороне. После начала атаки он на своих тридцати узлах быстро окажется в нужном месте и зальет свинцом палубу "Карлсруэ", пока "скифы" будут нестись к цели. "Аврора", не обладающая такой высокой скоростью, участия в атаке не принимала и заняла позицию по траверзу крейсера в полутора милях, продолжая вести наблюдение. Даже если немцы ее и обнаружат, то вряд ли что‑то заподозрят и не испугаются маленького парусника. Который, тем более, не пытается к ним приблизиться. Крупные же корабли эскадры во главе с "Тезеем" держались в отдалении. Время пришло. Команда, и "Крокодил" взмыл в воздух с палубы "Тезея".
Беспилотник шел на максимальной скорости, особо не скрываясь и заходя на цель с кормы, против ветра. На его внешней подвеске сейчас не было "Аргуса" и экипаж обходился только той аппаратурой, что была установлена на борту. Но этого вполне хватало, так как крейсер представлял из себя огромную контрастную цель на водной поверхности, легко обнаруживаемую издалека. Внешняя же подвеска была занята контейнером необычного вида, над конструкцией которого трудились три дня. И даже чуть превысили грузоподъемность беспилотника в двадцать килограммов, поэтому в этот полет он отправился с неполным запасом топлива. Но поскольку лететь предстояло недалеко и недолго, сокращенного запаса хватит. Никто не сомневался, что вахта на палубе "Карлсруэ" обязательно будет. И часть экипажа, если не весь, будет спать на палубе возле орудий и укрытий для стрелков. На этом и стороился расчет. Что поделаешь, непривычны люди из начала двадцатого века к тому, как ведутся войны в начале века двадцать первого…
Возможно, приближение "Крокодила" вахтенные на "Карлсруэ" и услышали, но предпринять ничего не успели, как неожиданно в воздухе, прямо над их головами, одна за другой вспыънули три красных ракеты, ярко осветив все вокруг. Что сделает любой человек в этой ситуации? Задерет голову от неожиданности и посмотрит вверх. Хотя бы на несколько секунд. Именно поэтому две свето — шумовых гранаты, сброшенные с беспилотника следом за сигнальными ракетами, сработали с небольшим интервалом после того, как в небе, прямо над "Карлсруэ", повисли красные "звезды".
Высота полета "Крокодила" была рассчитана так, чтобы подрыв гранат произошел на высоте не более тридцати — сорока метров. Яркие вспышки света ударили по глазам тех, кто посмотрел вверх. А поскольку человек реагирует на подобные вещи инстинктивно в первые секунды после возникновения потенциальной опасности, или чего‑то неожиданного, то итог был закономерен. Ближайшие пару минут на крейсере просто н е к о м у было отражать начавуюся атаку. После яркой вспышки, ударившей среди ночи по глазам, наводчики орудий, пулеметчики и стрелки толком ничего не видели. На палубе крейсера началась паника. Но три ракеты, сработавшие первыми, еще светили какое‑то время, довольно четко освещая цель. И тут на палубу "Карлсруэ" обрушился огненный щквал. Пули стучали градом по рубке, надстройкам и щитам орудий. Некоторые попадали, пытаясь укрыться от смертоносного огня, но некоторые в панике заметались. А паника — она и есть паника. Всегда она собирает обильную жатву на войне.
