Чтобы не жечь на очередном переходе столь дорогой его сердцу кардиф, Иениш с Протопоповым решили наведаться в район Нагасаки. В городе, который постепенно становился одним из центров японского сталелитейного производства, непременно должны были обитать угольщики, так что без столь необходимой сейчас добычи уйти оттуда надо было постараться. Быстрый налет позволил отловить на подходе к порту небольшой угольщик "Хидеоши-Мару" с семью сотнями тонн японского угля на борту. Именно запасы этого угля позволили переправить трофеи в Вэньлин, не трогая кардиф.
В 20-х числах января в Шанхай прибыло разом два новых судна разрастающегося пароходства "Иениш и Ко". Бывший "Сумидагава-Мару" переименованный в "Маука" и "Хидеоши-Мару" получивший по аналогии название небольшого айнского поселения "Понто-Кэси". Бывший угольщик ждала переделка в траулер, наподобие "Корсаковского поста", а грузопассажирский "Маука" было решено оставить, как есть и использовать по прямому назначению только теперь под русским флагом. К этому времени в Чифу под прикрытием кораблей русского флота бросила якорь "Находка", а в бухте Вэйхайвэй вновь объявился небольшой, но героический минный крейсер.
Конечно, то, что китайцы фактически проиграли войну, Иенишу было абсолютно понятно, но вот оставить союзников в той мышеловке, куда они сами себя загнали, не позволяла честь офицера Русского Императорского Флота, хоть и числившегося в отставке. К моменту, когда "Полярный лис" вновь пришел в китайскую военно-морскую базу, на его борту не имелось ни одного лишнего человека. Всех остававшихся на борту членов призовых партий перевели на угольщик. Туда же сгрузили все лишнее, а освободившееся место под завязку забили мешками с углем. Более встречаться со ставшей таким шикарным транспортом снабжения "Находкой" вплоть до окончания срока договора с Империей Цин Иениш не планировал, а для операций на небольшом удалении или для поспешного бегства набранного угля должно было хватить с лихвой.
Из двадцати восьми китайских боевых кораблей собравшихся в Вэйхайвэе две трети составляли миноносцы и старые ренделовские канонерки, чью боевую ценность в бодании с японским флотом смело можно было списывать со счетов. Тихоходные и слабовооруженные изначально, к началу войны с Японией они уже морально устарели, а китайские моряки и интенданты еще больше подточили их невеликие возможности. Миноносцы же хоть и являлись вполне современными кораблями, почти все требовали капитального ремонта машин и замены котлов. Лишь старый знакомый "Цзо-И" мог похвастаться относительной прыткостью. Остальные же, включая один из восстановленных трофеев, с трудом выдавали 13 – 15 узлов и то на короткое время.
Не лучше обстояли дела с более крупными кораблями. Все, кто принимал участие в битве у Ялу, имели неполный боекомплект, а также множество до сих пор не исправленных повреждений. Еще два корабля являлись небольшими композитными авизо, уже долгие годы используемыми лишь в качестве учебных. И только вечный беглец – "Цзиюань" мог быть признан как полностью готовый к бою после казни его предыдущего командира, оказавшегося самым слабым звеном неплохого крейсера. Естественно, противостоять такими силами даже семи крупным японским бронепалубникам нечего было и мечтать, а ведь помимо современных крейсеров японцы стянули к Вэйхайвэю практически все, что могло держаться на воде и стрелять, оставив охранять родные берега совсем уж древние развалины.
Правда, переть напролом через многочисленные форты, вооруженные, в том числе, современными крупнокалиберными орудиями, прикрывавшие Вэйхайвэй со всех сторон, японцы даже не пытались, а высадив морской десант в Дэнчжоу сперва отрезали базу от сообщения с Пекином, оседлав единственную нормальную дорогу и оставив китайцам лишь труднопроходимые горные тропы. Следом пришло сообщение о высадке японского десанта в Жунчэне. В результате вырисовывалась картина скорого неминуемого окружения Вэйхайвэя.
– Господин Иениш, когда вы впервые прибыли на мой флот, я не сильно обрадовался данному факту. – устало улыбнувшись, адмирал Дин Жучан дождался окончания перевода и отпив глоток чая, продолжил, – Я полагал вас наблюдателем от тех облеченных властью людей, чьи интересы во многом расходились с моими деяниями. Потому и оказал не столь теплый и радужный прием чего вы, несомненно, не заслуживали. Свою ошибку я осознал слишком поздно. Битва у Ялу расставила все по своим местам. А ваши последующие действия лишь подчеркнули ваш величайший военный опыт и талант морского офицера. Весь мой флот не смог нанести противнику столь же сильные потери, как один небольшой корабль находящийся под вашим командованием. Мне стыдно за свое поведение и я прошу вас простить меня, если это только возможно.
– Господин адмирал, вам, право слово, не за что просить прощения. Окажись я на вашем месте, я бы тоже с настороженностью отнесся к свалившимся неизвестно откуда на голову иностранцам. Особенно, если нечто подобное происходит в преддверии серьезной операции. Я все понимаю, господин адмирал и поверьте на слово, не держу зла. Впрочем, как и любой член моей команды.
– Вы знаете, господин Иениш, порой я начинаю сожалеть, что именно вы не оказались на моем месте. Возможно, оцени я вас по достоинству до боя с японским флотом, прими во внимание ваши советы, дай куда большие полномочия, и конечный результат мог быть совсем иным. Тогда, несколько месяцев назад, я совершил непростительную ошибку, за которую теперь расплачивается весь флот. А после неминуемой гибели флота будет расплачиваться вся страна. Я виноват перед вами и виноват перед своей страной. И если испросить прощения у страны я сейчас не имею никакой возможности, то ваше столь неожиданное прибытие позволило мне скинуть хоть один камень с души. Факт того, что я виноват перед вами, даже не обсуждается, и потому я покорнейше прошу принять мои искренние извинения. Простите меня, господин капитан 1-го ранга за мою слепоту, простите меня за мою гордыню.
– Господин адмирал. Не смотря на ваши слова, сказанные от самого сердца, я все еще полагаю, что вам не за что виниться передо мной. Но, дабы успокоить вашу душу, я принимаю все ваши извинения за себя лично и за мою команду. Надеюсь, это позволит снизить вес давящего на вас груза ответственности и обязательств.
– Позволит, господин Иениш. – склонил голову адмирал, – Благодарю вас за столь ценный дар. Теперь мне даже дышать будет куда легче.
– Рад, что смог помочь вам хоть в этом. – улыбнулся в ответ Иениш и вслед за адмиралом приподнял пиалу с чаем и отпил непривычный и сильно расслабляющий напиток. Все же китайский зеленый чай слишком сильно отличался от привычного Иенишу черного и оказывал на неподготовленный организм близкое к пьянящему воздействие.
