34
Вскоре после смерти Макарова, который упорно не хотел отпускать простуженного в Арктике лейтенанта командовать миноносцем, упорный татарин добился-таки перевода на «Сердитый». Среди офицеров Первой эскадры Тихого океана, запертой в Артуре, должности на почти не выходящих в море крейсерах и броненосцах пользовались куда большей популярностью. Так что ему было не слишком сложно получить заветную должность на миноносце. При живом же Макарове, ценившем Колчака как полярного исследователя, его переход с «Аскольда» на миноносец был бы затруднен…
Под литерой «Б» достоверно упоминается Василий Балк, в то время — командир Маньчжурского бронедивизиона. Остаются загадкой мотивы вопиющего нарушения адм. Рудневым-Владивостокским всех правил субординации, поставившим имеющего в то время чин подполковника B.K. Михаила под начало флотского капитан-лейтенанта. Возможно, сыграл роль так называемый флотский шовинизм, поскольку инициатором создания бронедивизиона выступал флот, возможно — специфика нового на тот момент рода войск, связанного с техникой, более привычной флотскому, нежели сухопутному офицеру, возможно — недостаток боевого опыта Великого князя. Вероятнее всего, адмирал Руднев руководствовался всеми этими резонами. Как бы то ни было, в достаточно короткий срок после прорыва дивизиона в Артур, Великий князь довольно скоро, по мнению большинства исследователей, фактически возглавил войска первой линии, оставив за Балком в основном руководство технически сложными вооружениями. Выражаемое некоторыми отечественными и зарубежными исследователями мнение о том, что так называемая «Михаиловская» тактика обороны разработана и внедрена именно Балком, не выдерживает никакой критики. Флотский офицер Балк до получения опыта боевых действий на сухопутье просто не имел возможности изучить в достаточной мере армейскую тактику и законы войны на суше. К тому же сам Балк неизменно опровергал подобные слухи, указывая на Великого князя как на истинного автора всех примененных в войне тактических новаций, оставляя за собой лишь технические приоритеты.
Интересно, что отряд В.К. Михаила никоим образом не испытывал недостатка в артиллерийской поддержке. Вероятно, предположение об ожидающемся в будущих войнах «снарядном голоде» сделано им по результатам наблюдения за действительно испытывавшими жестокую нехватку боеприпасов японскими войсками. Сам термин «снарядный голод», вероятно, является эмоциональной калькой японского термина «dangan-no-futtei». Однако японские проблемы проистекали не из недостаточности производства, проявившейся затем в Великой Войне, а, скорее, из успешных действий на японских коммуникациях как русского флота на море, так и русских казачьих отрядов в оперативном тылу японской армии. Тем ярче вскрывается перед нами экономический и военный гений В.К. Михаила, сделавшего столь глубокие выводы из анализа довольно локального, хотя и эпического сражения. Увы — выводы, не полностью учтенные при определении военно-экономической политики России перед Великой Войной.
Не существует данных о довоенном увлечении воздухоплаванием адм. Руднева-Владивостокского, совершенно точно скрывающегося в данном тексте под литерой «Р». Однако действительно сделанное им летом 1905 года воздухоплавательному кружку проф. МВТУ Жуковского крупное пожертвование из «призовых» средств на строительство аэродинамической трубы, теоретические и экспериментальные исследования аэродинамики, вопросов прочности и теории полета можно считать отправной точкой в развитии всей русской аэронавтики. Более подробно о роли адм. Руднева в становлении русской авиации читатель может узнать из книги «Русский Дедал» (граф А. А. Толстой, СПб., изд-во «Пальмира», 1949).
Данный абзац подчеркнут рукой Е.И.В. Николая II, на полях сделана пометка: «Однако каков наш Мишкин теолог-марксид!» Многие исследователи считают, что краткосрочная послевоенная опала В.К. Михаила связана именно с его приобретенными на Русско-японской войне политическими взглядами.
Вероятно, речь идет о кошмарах, посещавших, по словам очевидцев, В.К. Михаила в бытность раненным при отражении японской атаки при обороне Порт-Артура. Детали этих видений разнятся в описаниях очевидцев, как и обстоятельства ранения, однако многие отмечают, что после недельного лечения (возможно, с применением препаратов опиума) В.К. Михаил несколько раз проговаривался о картинах ужасного будущего России, якобы открывшихся ему. В данной записке интересно, что Михаил называет источником видений капитана 2-го ранга Балка. Однако большинство исследователей сходятся на том, что нечеловеческое напряжение при сдерживании многократно превосходящих японских сил и впечатляющие расчеты по тактике и боевому обеспечению войск (см. т. н. «Записку Михаила»), проведенные В.К. Михаилом на основании опыта боев, стали тяжелым испытанием для его психики, выразившимся в навеянных синдромом тревожности видениях. Упоминание же Балка вызвано подсознательным отторжением кошмаров, стремлением перенести их на кого-либо другого.
В нашей «реальной» истории (можно ли вставлять смайлик в книгу? Ну очень хочется) второй боекомплект на Первую эскадру Тихого Океана не попал… Начало войны застало «Смоленск» и весь отряд Вирениуса в Красном море. Морской штаб не решился посылать на прорыв одиноких «Ослябю» с «Авророй» и вернул их с полдороги. В мире «прорвавшегося „Варяга“» снаряды до Артура все же добрались, а уж стволов корабельной артиллерии там и так было более чем достаточно. К тому же была возможность догрузить «Смоленск» снарядами во Владивостоке, куда их доставили по железной дороге. На коротком броске из Владивостока в Артур океанскому транспорту не нужен был полный запас угля. При отсутствии снарядного голода, когда снаряды серьезных калибров сберегались для боя с Того, их хватило бы на основательное перепахивание японских позиций. Расположенных, к тому же, на узеньком перешейке…
Практический снаряд, при тех же массово габаритных и аэродинамических характеристиках, что и нормальные, не содержит взрывчатки. Он используется как для тренировки расчетов орудий в заряжании пушек, так и для тренировочных стрельб. Неоднократно в истории морских сражений XX века практическими снарядами лупили и по настоящему противнику. Это происходило и в горячке боя (такой «подарок» от британского «Ахиллеса» получил немецкий карманный линкор «Шпее» в бое при Ла-Плата в 1939-м, убито 2 матроса), и по глупости (снова британцы, опять по немцам, но уже в 1914-м, когда, готовясь к утреннему соревнованию на скорость заряжания, жуликоватый расчет кормовой башни зарядил орудие практическим снарядом еще с вечера, а когда на рассвете показалась немецкая эскадра, разряжать его пришлось выстрелом, правда попасть эти жулики умудрились первым же залпом, после рикошета от поверхности воды, попадание в основание трубы) или просто от отчаянья, после исчерпания основного боекомплекта (советская береговая батарея при обороне Севастополя, снова по немцам). Но если по уму, при ограниченном боекомплекте, всего-то в 80-100 снарядов на орудие, тащить в неминуемый бой еще и пару невзрывающихся снарядов — непозволительная во время войны роскошь.
