— Доброе утро Сергей Владимирович.
— И вам доброе, Роман Дмитриевич. Если оно только доброе.
— Что-то вы как-то меланхолично настроены, или даже я бы сказал, пессимистически.
— Для особого оптимизма не вижу причин. Скорее всего сегодня предстоит бой, — от чего-то он был уверен, что непременно произойдет и не далее как через час, во всяком случае для того чтобы здесь произошли изменения, он лично причин не видел.
— Вы это бросьте. Вы не обыватель какой и даже не офицер интендантской службы, Вы командир, а потому не забывайте, что на Вас смотрят ваши подчиненные. Так что отставить хандру, выше нос, излучаем уверенность и бодрость духа.
— Есть уверенность и бодрость духа, — только вот слова эти особой бодростью отчего-то не отличались. Сам Покручин тоже видать не больно-то спокоен, если поднялся на рассвете.
— Да-а, тяжелый случай. Но насчет уверенности и бодрого духа это не пожелание, а приказ. Так что извольте исполнять. Я собираюсь восполнить пробел в образовании и проехать таки по району предполагаемых действий. Как насчет составить компанию?
Как не удивлен был Звонарев, но факт остается фактом, Покручин от чего-то проникся к нему уважением и всякий раз искал с ним общения или советовался по тому или иному вопросу. Возможно, причина крылась в том положении, что занимал Сергей в гражданской своей жизни, этого ему никак не хотелось, было бы жаль разочаровываться в человеке. А возможно, она была в том, что прапорщик просто таки фонтанировал различными идеями и для достижения результата не боялся затратить свои средства, так форма, маскировочная сеть, аэростат со всем оборудованием были поставлены именно за счет Звонарева. К тому же все эти идеи не так чтобы с радостью были восприняты, в том числе и Покручиным, но новоявленный офицер настоял и пока все говорило о том, что польза будет. Если имело место второе, то это грело.
— Не думаю, что это хорошая идея. Судя по всему, ночью японцы выбили наш заслон из города, стало быть, у них было время и для сосредоточения. Так что скоро начнется.
— А Вы разве генерал Оку? Откуда Вам знать это доподлинно?
— Я и не знаю. Это просто мои умозаключения.
— Что же убедили. Подождем до обеда, если не начнется, то сегодня уже ничего не будет, такие дела лучше затевать с утра, чтобы впереди день был, а то эдак ночью вообще ума ничему не дашь, — Сказать-то сказал, да вот только и сам судя по всему не верит в то, что будет столько времени.
— Вполне с Вами согласен, Роман Дмитриевич.
— Но время попусту терять тоже неправильно.
— И что Вы предлагаете?
— Я гляжу, аэростат уже подготовили. Так что я пожалуй вместе с Михайлюком вознесусь в небо, — Михайлюк, это командир второго бронепоезда, — Заодно и корректировщика с собой прихватим. Нужно определить ориентиры, да хоть так обозреть местность. Как считаете, поднимет.
— Думаю, что труда не составит. Вот только если делать, то делать немедля, — глядя на часы произнес Звонарев. Четыре тридцать. Если ничего не изменится, то осталось не больше получаса.
— Вот и хорошо. Вестовой! Вызови лейтенанта Михайлюк к аэростату. Вы как, не хотите составить компанию?
— Я бы с удовольствием, но боюсь, что буду уже лишним. Грузоподъемность шарика не такая ужи безграничная. Так что свое любопытство потешу позже, сейчас главное дело.
Долго скучать не пришлось. Аэростат еще висел в воздухе, когда окрестности огласила канонада артиллерийской подготовки, а позиции пятого полка в мгновение покрылись множественными черными султанами различной величины, от разрывов разных калибров. Одни вздымались мощно и завораживающе, другие были не столь эффектны и как-то мелки, что ли, но в целом картина производила сильное впечатление, приковывая взгляд, отметая все иные мысли, сосредотачивая внимание только на себе. Прошла всего-то минута, а позиции полка уже заволокло практически непроглядным облаком пыли. Казалось, что выжить там не мог никто, в особенности на батареях, которым сейчас доставалось как никому другому. Однако, несмотря на творящийся там сейчас ад, было слышно, что русские орудия не отмалчиваются и ведут весьма интенсивную стрельбу.
Аэростат быстро притянули к земле, а затем он вновь потянулся в небо, высадив двух офицеров и вобрав в себя еще одного человека.
— Если наши будут продолжать в том же темпе, то очень скоро у них выйдут снаряды, — взволнованно проговорил Звонарев.
— Боюсь, что еще до того, от них ничего не останется. Пора выдвигаться на позиции. Черт, времени совсем мало было, только и успели, что определить ориентиры. Осматриваться было некогда. Не успели засечь ни одной батареи. Хотя какие-то передвижения войск и наблюдали.
— Ничего мы еще не выйдем на позиции в районе Тафаншина, как корректировщик уже будет готов дать координаты. Батареи не корабли и уж тем более не наши бронепоезда, так что остановимся, пристреляемся и накроем. Не думаю, что им понравится наш калибр. Кстати, что там в море? Японцев не видно?
— С уверенностью утверждать не буду, залив затянут дымкой. Ее конечно скоро развеет, но пока…
— Ясно.
— Нужно согласовать свои действия с пехотой.
— Решать Вам, но я лично смысла не вижу. Боюсь, что никто из них сейчас толком ничего не знает. Предлагаю дать указание корректировщику выискивать сначала батареи крупного калибра и разбираться с ними в первую очередь. Один бронепоезд, одна батарея. Заткнем одних, примемся за других.
— Тоже верно. В конце-концов, от этого точно будет побольше толку, чем от обстрела атакующих цепей. Вестовой!
— Я Ваше благородие, — тут же словно из под земли появился невысокий и юркий матрос.
— Давай-ка братец, бегом всех офицеров оповести, чтобы немедля в штабной вагон подходили.
— Слушаюсь, ваш бродь, — матроса как ветром сдуло, словно и не было никого здесь секунду назад.
Пока суть, да дело, Звонарев осмотрелся по сторонам. Повсюду беготня, суета, толкотня, словно и не воинская часть стоит, а какой-то неуправляемый табор. Все это походило на панику или бедлам, но даже отдаленным порядком и не пахло. Однако, по мере того как время текло, не перестающие звучать команды офицеров и унтеров, не забывающих приправить для вящей убедительности крепким словцом, наконец возымели действие и порядок устанавливался.
Исключение составляли экипажи бронепоездов. Возможно, связано это было с тем, что моряки все последнее время только и делали, что тренировались и отрабатывали те или иные действия, так что просто не успели расслабиться. Как только раздались первые звуки канонады, а на позиции пятого полка посыпались снаряды, экипажи сноровисто заняли свои места согласно боевого расписания и не получая никаких команд маялись от безделья, не зная куда себя деть и чем заняться.
