Геллан с Дарой возвращались из грота. Девчонка не поспевала за широким шагом мужчины, но вряд ли кто оторвал бы сейчас её пальцы от рукава, за который она держалась слишком крепко.
— Они оцепенели? — спросила кратко, не переставая делать свою работу.
— Да.
Она кивнула и попросила:
— Помогай.
Геллану удалось оторвать Дару от себя, и он молча принялся таскать мёртвый груз.
Дышать до сих пор было трудно.
— Вы… не оцепенели? — спрашивала и знала ответ.
— Нет, Келл.
Её это не удивило. Его тоже.
— Если бы не драко…
— Давай не будем об этом, — оборвал он, но она не послушалась.
— Ты бы не справился. Меч бессилен, а солнечных камней у тебя нет.
— Есть. Но не на такое количество.
— А ещё нужно было догадаться…
— Всё позади. Зачем сейчас гадать? — возразил Геллан муйбе и сердито показал глазами на Дару, которая внимательно следила за перебранкой.
Келлабума слегка пожала плечами и захлопнула рот: какая разница? Можно ничего не говорить: слова прорвутся наружу сами, когда придёт время. А вихрь подобрался слишком близко…
Дара куталась в плащик, дышала на озябшие пальцы, трепала по холке Сильвэя. Ей хотелось уйти, но она не смела.
— Я как кукла в дурацком спектакле, понимаешь? — разговаривала она с кошем, а тот смотрел не мигая, слушал и не шевелился. — Откуда берётся вся эта хрень, а?..
Геллан слышал её бормотания, но лишь крепче сжимал рот. Только бы не лезла с расспросами. Не сейчас.
— Ну вот и справились. — В голосе ведьмы звучало удовлетворение. Она деловито вытерла руки о тёмный подол широкой юбки и попросила:
— Отойди в сторону, сынок.
Дара подхватила коша на руки и попятилась, хотя стояла и так неблизко от погребальной кучи. Геллан сделал несколько шагов назад. Келлабума высекала огонь по-своему. Не выпускала язычок пламени из большого пальца, как Ивайя, а, слегка шевеля пальцами, нежно согревала воздух обеими ладонями. Казалось, она греет руки живым огнём или играет на пианино. Дара не могла оторвать взгляда от крупных крепких ладоней и пропустила момент, когда запылал погребальный костёр.
— Ты тоже огненная? — сорвалось у девчонки с языка.
Келлабума повернула к ней лицо, озарённое высоким пламенем. Снежинки припорошили плат на голове, отчего муйба казалась сказочной королевой из холодного царства.
— Слишком много огня, Дара? Любая стихия несёт как добро, так и зло. Всё дело в руках и сердце. А может, в большем. Намного большем, о чём не задумываются люди.
Костёр горел ровно и рвался в небо. Голубые тела таяли, не оставляя ни дыма, ни гари, ни копоти. Только камни солнца оседали ровным кругом на дно пляшущего огня — чистые, как слёзы.
— Пахнет, как после грозы, — заметила Дара, принюхиваясь к воздуху.
— Это запах ушедших космий, — ответила ей Келл. — Что-то остаётся и от них, Дара. Ничто не уходит бесследно.
— Зачем вообще нужны все эти твари? — поёжилась девчонка.
Келлабума посмотрела на неё пристально, очень серьёзно:
— Они часть этой земли, Дара. Мир не может быть слишком добрым или злым. Он живёт в равновесии, поэтому есть место и хорошему, и плохому. Всё не случайно.
— А если зла станет больше, что тогда?
Страх ли звучал в девчоночьем голосе или растерянность?..
— Значит появятся те, кто будет творить добро, чтобы чаши уравновесились.
Костёр догорал, таял, как снег. Круг выжженной травы и влажной земли — будто и не было страшных космий, но блеск солнечных слёз шептали: знаем, помним, не вычеркнешь и не забудешь…
Пока Геллан и Дара смотрели на уходящие в небо последние искры, Келлабума сходила в лачугу и вернулась с бархатным черным мешочком, встала на колени и не спеша стала собирать камешки.
— Может, не надо? — засомневалась Дара.
— А зачем они здесь? Пригодятся. За солнечные камни нынче хорошую цену дают.
— Откуда знаешь? — не выдержал Геллан. — Ты же никуда не ходишь из этой глуши.
— Не ходить — не значит не знать. Часть оставишь себе. Пригодятся. Солнечные не только космий убивают.
Снова поднялся ветер, забушевал, заметался яростным зверем; рвал одежду, хлестал колючим снегом, сбивал дыхание.
— Можно я пойду? — прокричала Дара, перекрикивая вой приближающейся вьюги.
Она прижимала Сильвэя к себе, пытаясь прикрыть коша полой плаща. Геллан кивнул, и девчонка поплелась к лачуге. Он проводил её глазами и стал ждать Келлабуму. Не мог заставить себя собирать камни, но и уйти, бросив целительницу, тоже не мог. Поэтому стоял, задерживая дыхание и смотрел в почти чёрное небо, затянутое неспокойными тучами.
Келлабума собирала камни тщательно. Пальцы закоченели и не слушались, но она не спешила. Геллан помог подняться ей с колен, когда она закончила. Вьюга бушевала; набирала полные лёгкие ветра со снегом и зло плевалась в лицо; крутила белое сальто, пытаясь сбить с ног; за мутно-белым телом непогоды в двух шагах ничего не разглядеть…
Они ввалились в избушку, похожие на косматых белых зверей, громко топали и отряхивались, пытаясь избавиться от плотной наледи на обуви и одежде. Дара подбрасывала поленья в очаг и морщилась от боли: порезанная ладонь горела и дёргала, как застуженный зуб.
Раздевшись, Келлабума молча взяла мазь и снова обработала ранки, подольше задерживая холодные пальцы в местах укусов, царапин и пореза. Дара с интересом смотрела, что она такое делает: боль утихала то ли от мази, то ли от прохладных пальцев целительницы.
Что-то зашуршало в углу, а потом с шумом шлёпнулось на пол. Дара взвизгнула и вскочила.
— Не бойся, — показала в улыбке крепкие зубы Келл, — Чока вернулась.
— Ну и шуточки у вас, с чувством сказала девчонка и покосилась на взъерошенного зверька. Мех потемнел и заледенел, отчего бельча стала похожа на дикобраза или ежа.
— Как она в дом попала? — спросила Дара, протягивая к белочке руки.
Чока стояла за задних лапках и принюхивалась к протянутым ладоням, но идти к девочке не спешила.
— У неё ход есть специальный, на трубу похожий.
— Как эти твари туда не полезли…
Келлабуме показалось, что Дара впервые за день испугалась по-настоящему.
— Мейхон умный. Он обороняется, как может.
— Ага… только копья всякие в стол пропускает.
Келл посмотрела на Геллана.
— Рассказывайте обо всём, — приказала строго, чтобы не появилось желание увильнуть.
И Геллан рассказал. Кратко, как мог. И про охоту на мерцателей, и про стило в столе, и про кольцеглота.
— Думаю, часть событий ты знаешь. Ты часто знаешь… наперёд.
— Или просто знаю, — усмехнулась Келл, и горькая складочка прочертила косую линию от губ к подбородку. — Чока, Чока, — поманила она бельча, и зверёк охотно нырнул в тепло больших ладоней.
