Ознакомительная версия.
— Вот с Кимиром разбирайся сам, — внятно произнёс мужской голос, забавно выпевая гласные. — Прекрасно ведь знаешь, что выхода на Гортку у нас нет и что никакого вмешательства в свои дела он не потерпит… — Голос помолчал и добавил, кажется, усмехнувшись: — Гортка идёт по стопам Орейи Третьего и, видимо, тоже плохо кончит. Но не сейчас. Позже.
Секунду устройство потрескивало, а потом другой голос, резкий, сухой, неприятный и при этом удивительно знакомый, бросил, почти крикнул:
— Потеряна треть флота!..
— Но остальные-то две трети целы, — резонно заметил первый собеседник — явно кто-то из «разрисованных». — Стяни все силы к границе. Думаю, этого вполне хватит для сдерживания.
— А Пальмовая Дорога? — задохнулся второй, и Ар-Шарлахи даже отпрянул, уставившись на устройство чуть ли не со страхом. Он понял наконец, кто это говорит.
— А что Пальмовая Дорога? Даже если Шарлах выжил после песчаной бури, второго такого же ополчения он собрать не сможет. Он потерял весь флот под Ар-Нау.
Краем глаза уловив движение, Ар-Шарлахи повернул голову. Алият сидела на ложе и, сведя брови, напряжённо слушала.
— Это бунтовщики! — проскрежетал второй. — И они должны понести заслуженную кару!..
— Всё! — решительно оборвал «разрисованный». — Прекращаем разговор. И в ближайшие дни постарайся меня не вызывать. Сейчас это опасно…
Снова послышались шумы, похожие на шорох песчинок в парусах. Несколько мгновений Ар-Шарлахи слушал их, закусив губу, потом решился.
— Улькар! — позвал он, поднеся устройство к самым губам. — Улькар, ответь!..
Некоторое время черепашка шуршала. Он решил уже, что ответа не будет, когда встревоженный голос Улькара осведомился отрывисто:
— Кто говорит?
— Это Шарлах! — Почувствовав удушье, Ар-Шарлахи сгрёб и рванул натруди тонкую ткань рубахи. — Тот, кого ты послал к морю… Ты слышишь меня?
— Слышу. Продолжай.
— Я обманул тебя, Улькар! Я не знал тогда никакой дороги. Но сейчас я нашёл её, слышишь? — Ар-Шарлахи сорвался на крик. — И я привезу тебе морской воды! Ты слышишь меня?..
На этот раз черепашка шуршала особенно долго. Улькар обдумывал услышанное.
— И что ты за это хочешь?
— Хочу, чтобы ты не трогал Пальмовую Дорогу. Пусть она остаётся твоей, но не трогай её! Никаких кар, никаких усмирений! Она и так уже достаточно потерпела…
— Ты ставишь трудное условие, — снова помедлив, надменно сказал Улькар.
— А других условий не будет! Только это…
— Верблюжьи храмы я всё равно разорю!..
— Разоряй хоть до основания! Людей не трогай!..
— Хорошо, — с отвращением бросил Улькар. — Будь по-твоему. Но если хоть один оазис окажет сопротивление властям…
— Улькар… — злобно осклабившись, перебил Ар-Шарлахи. — Когда я буду возвращаться с морской водой и услышу, что ты сжёг или вырезал хотя бы одну тень, я вылью воду на первом бархане.
Где-то далеко-далеко на севере, в городе резного мрамора и перистой листвы, в обитых мрачными шелками покоях невысокий сухощавый человек с чёрными обводами вокруг безумных глаз замер после этих слов, оцепенел от бешенства.
— Дай мне подумать, — скрипуче вымолвил он наконец. — Завтра утром я тебе отвечу.
— Думай, — жёстко сказал Ар-Шарлахи и выключил устройство.
Поднял голову и увидел испуганные огромные глаза Алият, показавшиеся ему особенно тёмными, настолько она была бледна.
— Ты… — беспомощно проговорила она и замолчала. Горестно покачала головой: — Не понимаю… Что ты за человек? Тебе что, Пальмовая Дорога дороже собственной жизни? Много ты от неё добра видел?
— Нет, — хмуро ответил он, задвигая полый металлический стержень в панцирь черепашки. — Вообще не видел… Просто зла я ей причинил куда больше, чем она мне…
В дверь каюты робко постучали.
— Подожди, — раздражённо бросил Ар-Шарлахи. — Одеться дай… Что там у вас?
— Да собрались уже все, — послышался из-за двери голос Айчи. — Вас ждут…
— Зачем? — спросил Ар-Шарлахи, накидывая белый балахон, испятнанный засохшей кровью Кахираба, и заправляя повязку.
— Так ведь… совет же… Вчера-то так ничего и не решили…
Ар-Шарлахи рванул дверь, заставив Айчу отшатнуться.
— Совет? Никакого совета не будет. Я уже всё решил сам. Идём к морю.
Айча моргал.
— Да, но… Люди-то…
— Правила мои ты знаешь, — глядя ему в глаза, раздельно проговорил Ар-Шарлахи. — Кто не хочет идти на корабле, пойдёт пешком. Если кто забыл — иди и напомни.
* * *
Весь день прямо в рог «Самуму» тянул ровный крепкий ветер. Пришлось лавировать. Серебристые трубы справа по борту то придвигались почти вплотную, то уходили к горизонту, снова обращаясь в двойную сияющую нить. К вечеру команда устала и измоталась окончательно, но это, возможно, было даже и к лучшему. Когда сил хватает только на то, чтобы добраться до ложа или до гамака, тут уж не до разговоров. И всё-таки недовольство не утихало.
— Да верблюд тебя забодай, — упрямо клокотал огромный Горха, уже еле ворочая языком. — А Лако помнишь? Ну не пошёл он тогда с Шарлахом, молотов испугался… И что вышло?
— Так то молоты… — нехотя отвечали ему. — А то море… Молот — он, знаешь, то ли раздробит, то ли не раздробит… А море — всё! Море — смерть…
— Смерти, что ли, боишься?
— Так это ещё смотря какой смерти… Вот как полезут из этого самого моря… синие, скользкие… и холодными, слышь, холодными пальчиками тебя…
— Да враньё это всё… Полезут… Кто полезет? В храме что говорят? Царство мёртвых, оно где? На луне. Ну и вот…
— Так это предки на луне! И эти… герои всякие… А кто помельче — тот в море…
— Ну, чего лаетесь, чего лаетесь? — вмешался чей-то сонный сердитый голос. — Он же нас заговорил! Ну, стало быть, и бояться нечего…
— Так ведь ещё не всякого заговоришь-то! Есть такие, кого и заговор не берёт. Шарлаха, скажем, мертвяки точно не тронут. А вот нас с тобой…
— Да замолчите вы, вараны, или нет? — плачуще выкрикнули из самого тёмного угла. — И так тошно, а они тут ещё…
— А я тут при чём? — вскинулся Горха. — Ты это, смотри… За варана знаешь что бывает?.. Ты мне скажи только другой раз что-нибудь про варана!..
И долго ещё ворчал, успокаиваясь. Остальные, зная вздорный нрав и тяжёлые кулаки Горхи, на всякий случай примолкли.
— Я к чему говорю-то всё?.. — снова завёл он чуть погодя. — Я уж давно приметил: как кто от Шарлаха отбился — считай, пропал… Что? Нет?.. Песчаная буря, а? Всех ведь накрыло: и наших, и голорылых!.. А мы — вот они!.. Живёхонькие. Лежим себе, языками треплем… А за варана ты у меня схлопочешь! — вновь обидевшись, рявкнул он и приподнялся на локте, высматривая виноватого. — Я тебе такого варана дам — ты его и выговаривать забудешь, варана!..
Ознакомительная версия.
