-- Здоровья тебе, почтенный Книжник Эфрахим! -- раздался приятный низкий голос.
В шатёр вошёл тучный бородатый муж средних лет.
"Здоровье сейчас совсем не помешало бы", -- подумал Эфраим.
-- Прошу тебя, ни о чём не беспокойся, -- сказал толстяк, -- у меня, Иуды бен Йахув-Бела, ты в полной безопасности.
-- Что же... -- Эфраим говорил через боль, -- вчера произошло не так, почтенный?
-- Ты обратился к нашим князьям, почтенный Эфрахим, с опасными речами. Они кормятся с меча ремту, и, судя по всему, сочли тебя подсылом Дома Маат.
Иуда улыбнулся и добавил:
-- Хотя я счёл эти речи не столько опасными, сколько восторженно-безумными. Простым же воинам вскипятило кровь упоминание о твоей службе у Проклятого Алесанраса, отправившего много наших воинов на Пустоши в царство Девы Шеоль. Ну и... Непочтителен ты к нашим богам, Книжник.
-- Но почему меня сочли подсылом? -- поморщившись, Эфраим попытался приподняться на локте.
-- Нет-нет. Не вставай. Ты предвещал бедствия нашему народу и призывал нас покинуть Страну Реки. Призывал выступить против ремту. Некоторым ремту не нравится, что нам позволено жить своим обычаем. Они хотели бы принудить нас отказаться от него или удалиться в Ханаан. Для этого удобным поводом стало бы недовольство среди хабиру и бунт. Потому, не удивляйся, почтеннейший, тому, как поступили с тобой братья мои.
-- Ты спас меня, почтенный Иуда?
-- Не совсем. Вмешались мадаи, охранители порядка. После я забрал тебя в свой шатёр.
-- Зачем?
-- Разве милосердие к ближнему уже настолько не в цене, что ты не счёл достаточной эту причину? -- улыбнулся Иуда.
-- Прости меня, -- потупил взор Эфраим.
-- Дочь моя, принеси нам поесть, -- повернулся к девушке Иуда.
Она вышла из шатра, но скоро вернулась с двумя вместительными дымящимися чашками.
-- Раздели со мной скромную трапезу, почтенный Эфрахим, -- пригласил Иуда.
Девушка помогла Эфраиму сесть, подложила за спину подушки. "Купец" счёл своим долгом отметить выдающиеся достоинства девушки, та зарделась и убежала, а хозяин благодушно пригладил свою бороду.
-- Отрада очей моих. Скоро покинет меня, уже и жениха присмотрел.
-- Немногие невесты сравнятся с ней своей красотой, -- польстил ему Эфраим.
- Красивое платье утешит любую дурнушку, -- усмехнулся Иуда, -- скажи, почтеннейший, много ли ещё у тебя этой поистине волшебной ткани, что посрамит тончайший лен ремту?
Эфраим подавил усмешку.
"Стало быть, лишь милосердие к ближнему?"
-- Достаточно, достойнейший Иуда, вполне достаточно.
Однако он ошибся. Корысть приютившего его хабиру заключалась вовсе не в тряпках. Следующий вопрос Иуды заставил его насторожиться.
-- По тебе видно, почтеннейший, что ты хорошо знаешь, с какой стороны берутся за меч и тяжесть брони тебе знакома.
-- Так и есть, -- подтвердил Эфраим, -- по правде сказать, купцом я стал совсем недавно.
-- Верно у царя Алесанраса, о котором говорят, будто он явился в грозовой туче, воинов больше, нежели мужей, понимающих в благородном искусстве торговли? -- подмигнул Иуда.
-- Что ж, ты не далёк от истины, -- кивнул Эфраим, -- но я не возьму в толк, к чему ты клонишь?
-- Ходят слухи, будто бы царь Алесанрас нуждается в некоторых товарах. И не может продать медь, которой богат Алаши.
-- Болтают всякое, -- осторожно проговорил Эфраим.
-- Говорят, будто разбойные угаритяне не пропускают на север корабли честных купцов.
-- Тоже слышал о таком, -- подтвердил "купец".
-- Поистине, боги лишили их разума, ведь они наносят ущерб сами себе, -- сказал Иуда.
Эфраим, соглашаясь, покивал, покривил губы. Действительно, какие глупцы угаритяне.
-- Царь Архальбу слишком боится ремту, а те придумали наказать Александра за нападение на своих слуг критян и попытку захвата Родоса, который вы называете Малым Иси.
-- Я слышал, царь Архальбу боится ремту лишь на словах, -- улыбнулся Иуда, -- многие его люди готовы торговать с Алесанрасом. Кроме того всегда найдутся смелые мужи, которые не испугаются ни ремту, ни пиратов-кефтиу, ни самой Девы Шеоль. Если бы Алесанрас обратился к ним...
-- Что же мешает ему? -- спросил Эфраим.
-- Полагаю, он даже не слышал о них, -- вздохнул Иуда, -- а ведь они могли бы снабдить его оловом и скупить медь, да и сами не остались бы в накладе. За пару локонов Священного Йаху до сезона штормов можно успеть хорошо обернуться.
Эфраим задумался.
-- Эти люди должны быть поистине бесстрашными. Идти против ремту опасно.
-- Кто убоится вод, пусть сидит на берегу.
-- Но и на берегу небезопасно, -- покачал головой Эфраим, -- у Дома Маат повсюду глаза и уши. Боюсь, те, кто поможет храбрым мореходам, могут быть обвинены в измене. Более того, даже братья от них отрекутся.
-- Как знать, как знать...
Некоторое время они молчали. Иуда налил себе и гостю вина. Отпил немного, покатал во рту языком и, несколько понизив голос, заговорил:
-- Мой младший брат Иосаф -- не последний человек в Доме Маат. Для наших он отступник, изменник. Он даже принял имя ремту и нашего почтенного отца вместо честного погребения в саване, ибо сказано: "прах к праху", набальзамировал селитрой, содой и миррой, да запихал сушёное тело в Неб-Анх, упокоив в гробнице.
Он степенно обтёр ладонью усы и бороду. Продолжил:
-- Но я его не осуждаю. Он стал воистину высокородным ремту, а наши князья, в том числе -- брат мой Равахим, лишь пытаются казаться таковыми. Они окружают себя роскошью в жалких палатках, увешиваются золотыми побрякушками и оружием ремту. Но всё равно выглядят жалко. И Дети Реки смеются над ними. Бесстыдно говорят, что "князь хабиру может ездить на боевой колеснице в нашем платье и священном золоте, жить в Уасите, иметь наложниц, и при этом драть овцу".
Эфраим смущённо кашлянул. Иуда не обратил на это внимания.
-- Дети Реки высокомерны. Нас недолюбливают, нам трудно пробиться среди торговцев ремту, которых защищает фараон. Нас стараются запереть в тесном мирке, ограничить во всём, но при этом не гонят и позволяют жить своим обычаем. Даже иметь невольников, что у самих ремту строго-настрого запрещено. Правда, они придумали для этого особый налог.
Во время своего рассказа Иуда не смотрел на Эфраима, теперь же он поднял на него глаза. Их взгляды встретились.
-- Впрочем, к делу. Скажу сразу, я не допущен к таинствам фараонова двора, не с бараньей головой лезть в оружейный ряд. Зато, ни купеческий караван ханаанеев, ни воинство Величайшего не пройдёт незамеченным мимо пары "презренных пастухов".
-- И какова цена, достойнейший? -- Эфраим прищурился, -- за наблюдательность этих "презренных"?
-- Ишь, как сразу заговорил, будто заправский ремту, в высокородные меня произвёл, -- Иуда хихикнул, -- хватит с меня "почтенного. А какова плата... Здесь речь о деле, выгодном тебе, мне и твоему царю. Ремту торгуют невозбранно со всеми землями от Шарден до Элама. Почти все ходят под Домом Маат -- Ранефер своего не упускает. А ещё есть ханаанеи. Торговые дома фенех -- наш бич. Они жмут несчастного торговца хабиру больше, чем все налоги Величайшего. Не гнушаются взятками Верховному Хранителю, а не редко поступают по его любимой присказке: "Стрела и яд никогда не подводят".
Эфраим удивился.
-- Ты сказал, почтенный, что не вхож на фараонов двор.
-- Тут нет ничего тайного. Они так этим кичатся, что любая собака знает, как Дом Маат проворачивает свои делишки в чужих царствах, устраняя строптивых, возомнивших себя независимыми. Пора воздать им той же платой.
-- Как?
-- Как... Вопрос вопросов... Страшная сила, эти торговые дома. Все они в сговоре. Опасайся их. Ты, верно, не знаешь, что даже великая битва при Мегиддо без них не обошлась. Они не поставили Сипишу и Паршататарне свои ополчения и воинов из охраны торговых кораблей. Думаешь, о жалких десятках шла речь? Ошибаешься. О тысячах. За это Верховный Хранитель, будь он проклят Йаху и Итаном, Баалом и Маннат, щедро отсыпал золота торговым домам и дал им новые послабления. Ранефер -- сам Сатаниэль!
Иуда кашлянул, прочищая горло, и продолжил.
-- Когда Алесанрас огнём и мечом прошёл по Ханаану и Яхмаду, эти толстосумы умудрились сохранить своё золото, а если и поделились вынужденно с твоим царём, то лишь ничтожной частью. Изобразили покорность. Знаешь, что было потом?
-- Что?
-- Потом Величайший пошёл в поход на Нахарин и они продемонстрировали своё верноподданичество уже ему. Снабжали воинство ремту припасами. И опять в прибыли. Раньше метались между Паршататарной и Менхеперра, норовя умаслить обоих, а теперь, оценив силу Алесанраса, на Нахарин махнули рукой. И внезапно оказалось, что без их поддержки "грозный именем" Паршататарна не может противостоять ратям Величайшего. Война ведь не одной доблестью выигрывается. Кто знает, сколько бы они удерживали весы в равновесии, не будь Алесанраса? Теперь дочь повелителя Нахарина, юная Келхеби, выходит замуж за наследника Аменхотпа. Её уже и имя новое дали -- Кагебет. "Грозный именем" покорился. Ему намекнули, что если он вздумает искать союза с Алесанарасом, дабы отомстить за унижение, то пришелец освободит его не только от ремту, но и от жизни, ибо не ведает пределов.
