Барон хотел было возразить, но поняв, что стрелок теперь из него никудышный, и протянул наган девушке. Кора взвела курок и направила револьвер в сторону левого тоннеля. Теперь и Корф услыхал тихие шаги и хриплое дыхание.
– Последний, – подумал полковник. – Значит – мой…
…Шаги приблизились и замерли. Похоже, тот, кто подбирался к ним, пытался незаметно выглянуть из тоннеля. Барон заранее предусмотрел это – у самого входа горели две свечи, а он сам и девушка лежали в темноте. Тот, кто заглянул бы в зал, в первый миг ничего не увидел, но зато немедленно выдал бы себя.
Пламя свечей заколебалось. Барону показалось, что в проходе мелькнуло что-то темное. Корф хотел было сказать, чтобы девушка не стреляла, но не успел. Ударил выстрел, пуля выщербила камень над проходом.
– Ниже, Кора! – шепнул полковник, срывая чеку с гранаты.
Снова выстрел, в ответ из темноты хлестнула автоматная очередь. Пули прошли над самой головой, посыпалась каменная крошка. Кора продолжала стрелять, снова ударил автомат, и левое плечо барона онемело. Корф понял – сейчас он потеряет сознание. Из прохода вырастала широкая коренастая фигура в черной куртке, нога в сапоге опрокинула и затоптала одну из свечей…
Михаил в резком рывке приподнялся, бросив гранату прямо под ноги ярту. Он еще успел пригнуть Кору к земле, и тут грянул гром. На долю секунды стало ослепительно светло, а затем все померкло…
Услыхав взрыв, Келюс остановился. Они были уже почти рядом с тем, что вначале приняли за маленький огонек. Теперь стало ясно: свет идет из какого-то помещения в конце тоннеля. Впереди была высокая, вырубленная в камне дверь, куда вели ступеньки. Внутри можно было разглядеть мигающие огоньки – там горели свечи.
Николай остановился и жестом указал Фролу в ту сторону, откуда эхо донесло грохот. Дхар подумал и покачал головой. Они были уже у цели, и, как бы не спешили, не успели бы на помощь барону. Лунин кивнул и медленно, стараясь не шуметь, пошел дальше. Он старался не вспоминать о Корфе, но чувство вины не отпускало. Келюс еще раз подумал, что все, кто шел с ним по проклятому подземелью, оказались здесь в конечном счете из-за него. Затем вспомнился Волков, и Николая охватило холодное бешенство. Уже не таясь, он взял автомат на изготовку, взбежал по ступенькам и заглянул внутрь.
В глаза ударил свет. За дверью оказался небольшой зал, освещенный десятком свечей, – необычных, огромных, почти метровых, толщиной с руку. Но на свечи он обратил внимание не сразу; первое, что бросилось в глаза, это пустой черный гроб, стоявший посреди зала. Келюс невольно вздрогнул, присмотрелся и заметил второй гроб, стоявший у стены – тоже без крышки, но накрытый темным покрывалом. Больше в зале ничего не было, лишь на противоположной стене темнела невысокая дверь.
Над ухом послышалось чье-то дыхание: Фрол стоял рядом, разглядывая это странное место. Сзади, на ступеньках, топтался Мик.
– Вроде церкви, – буркнул дхар, на всякий случай перекрестившись.
Келюс понял, что его приятель прав. Зал действительно походил на пещерную церковь: высоко вверх возносились своды, смыкаясь под острым углом, в стенах темнели ниши, но ни креста, ни икон не было. Там, где должен быть алтарь, ничего не сохранилось, кроме уже замеченной им двери. Лунин вспомнил рассказ барона. Часовня, открытая еще в начале века… Наверное, это она.
Не опуская автомата, Келюс осторожно вошел внутрь, остальные последовали за ним; гулко прозвучали под высокими сводами шаги. Зал оказался пуст. Лунин, бегло осмотревшись, не удержался и заглянул в открытый гроб.
– Ого! – Фрол тоже подошел к мрачной находке. – Земля, елы… Ярытники, в карету их!
Келюс кивнул и подошел ко второму гробу. Помедлив, он взялся за покрывало и рывком сдернул его. В ту же секунду Мик ойкнул и застыл на месте, а сам Лунин почувствовал, как по спине ползет холод. Второй гроб не был пустым. В нем лежала красивая женщина с раскосыми азиатскими глазами. Измятое платье и темные волосы были покрыты землей, черные комья лежали на груди, зеленоватое лицо кривилось жуткой нечеловеческой улыбкой.
– Алия! – Келюс попятился. – О Господи!
– Да ну, Француз! – Фрол уже пришел в себя. – Обыкновенная ярытница, елы! У нас таких колом в момент вразумляли.
– Она… живая? – прошептал Мик, для которого такое зрелище было внове.
– Дохлая, – дхар уже снимал нательный крестик. – А все, елы, успокоиться не может! Смотри, только не пугайся.
Фрол, поднеся крест ко гробу, правой рукой резко провел по воздуху. Тело мертвой дернулось, на губах выступила пена, пустые неживые глаза раскрылись…
– Пакость! – Фрол сплюнул. – Жаль кола нет, елы… Ну, ничего, другое придумаем!
– Оставьте ее! – раздался громкий резкий голос, и поднятая рука дхара дрогнула.
В проеме дверей, ведущих за алтарь, стоял Волков. На нем был теперь не светлый костюм, а привычная черная куртка. На шее болтался небольшой вороненый автомат.
– Еще чего! – заметил Фрол самым наглым тоном, на какой был способен, хотя внутри все захолодело. – Мик, давай-ка сюда нож…
Плотников, завороженно глядя на Волкова, начал доставать освященный клинок, но тут майор взмахнул рукой, и Фрол ощутил, что натыкается на непроходимую стену, отделившую его от гроба.
Новый взмах – и все трое почувствовали, что невидимая стена окружает их со всех сторон.
– Вот и все, – Волков подошел поближе. – Я не стану вас убивать. В мое время убивать таких, как вы, считалось оскорблением оружия. Мы вас просто топтали конями.
– Благородный, значит! – прохрипел Фрол, срывая с плеча автомат. – Коммунякам служил, потом, елы, их же обворовал и смылся! Да ты просто ширмач!
– Дурак ты, чуг! – светлые глаза Волкова недобро блеснули. – Я никогда никому не служил – просто брал, что мне нужно. Спрячь автомат, пули не пробьют Непускающую Стену.
– Мне вас не жаль, – продолжал он, презрительно глядя на своих врагов. – Холопы! На кого посмели поднять руку! Твоего деда, Лунин, надо было расстрелять еще семьдесят лет назад, вместе со всеми его дружками! А ты, чуг, перед смертью запомни: вы, дхары, всегда были лесными бродягами и бродягами подохнете! Ну, а что до вас, молодой человек, – майор повернулся к Мику, – то я вас не знаю, да и знать не хочу. Впрочем, вы и так причинили мне достаточно хлопот. Сейчас я заберу скантр и документы, и уйду, а вы останетесь здесь. Вас не найдут, не надейтесь. Скоро свечи погаснут, и пару дней вам придется поскучать в темноте. Ну а потом моя дама проснется, и ей понадобится легкий завтрак. Я бы пожелал вам легкой смерти, но к сожалению, лишен этой приятной возможности…
Волков склонил голову в насмешливом поклоне и вновь скрылся за внутренней дверью.
