Майерс знал, что у иранцев есть и более мощное оружие, от которого его не защитит даже вдвое большая высота полета, - старые, но еще очень опасные русские ракеты SA-5 "Гаммон", способные доставать цели, летящие в стратосфере. Но эти ракеты были стационарными, позиции их были известны весьма достоверно, и специалисты в штабе, разрабатывавшие маршрут полета, выбрали такой курс, чтобы разведчик ни разу не оказался в зоне досягаемости этих ракет даже на мгновение. Потеря самолета и пилота над иранской территорией могла вызвать любые последствия, и поэтому, идя на нарушение всех международных законов, командование Майерса все же старалось избежать лишнего риска. Конечно, Джеймс понимал, что все эти меры предосторожности вызваны вовсе не заботой о нем лично, а политическими мотивами, но, право же, пилот не обижался на своих командиров. Просто такова была специфика его работы, и несогласных с ней никто не держал в авиации силой.
Три часа понадобились капитану, чтобы добраться до того района, где совершали свои маневры в опасной близости от иракской границы иранские танковые колонны, три долгих часа, половину из которых самолет Майерса непрерывно находился под прицелом. Почему-то до сих пор иранцы не подняли в воздух перехватчики, и капитану начинало казаться, что происходящее на земле действо было рассчитано именно на присутствие таких зрителей, как он. Над утюжившими пустыню стальными колоннами кружили вертолеты огневой поддержки, порой появлялись державшиеся у земли штурмовики, но пока ни один самолет не пытался помешать кружившему, точно стервятник, над стремительно перемещавшимися по земле танками и боевыми машинами пехоты разведчику. Казалось, иранцы намеренно демонстрируют свою мощь, устроив грандиозную постановку для заокеанских зрителей.
Завершив очередной круг поперечником несколько десятков километров, Майерс привычно бросил взгляд на индикаторы приборов, убедившись, что вся аппаратура в полном порядке, и съемка не прекращается ни на секунду. Установленная на самолете аппаратура позволяла передавать картинку с мощных фотокамер высокого разрешения в штаб на земле с задержкой в считанные секунды, то есть почти в режиме реального времени. Причем сжатые в видеопакеты данные могли транслироваться напрямую в наземный пункт, либо, если расстояние оказывалось велико, передавались через спутник связи. Генералы, следившие за ходом учений иранцев, могли видеть все тактические приемы, отрабатывавшиеся персами, все их маневры с минимальным опозданием.
Тем временем под брюхом высотного разведчика начала сгущаться облачная пелена, к которой добавлялись клубы взметенного в воздух гусеницами сотен тяжелых машин песка и пыли. Видимость стала ухудшаться, и Майерс решил связаться со штабом. Он знал, что переговоры будут перехвачены иранцами, но мало слышать их, нужно еще и расшифровать сказанное, а на это в лучшем случае у персов ушло бы много недель даже при использовании мощнейших компьютеров, которых, кстати, в Тегеране попросту не было.
Джим знал, что в былые времена его предшественники на точно таких же самолетах выполняли полеты в режиме радиомолчания, но сейчас все изменилось. И хотя даже теперь переговоры разрешалось вести в особых случаях, сложнейшие алгоритмы, заложенные в аппаратуру связи, надежно шифровали каждое произнесенное слово.
-- База, база, я - Орлиный глаз, - быстро заговорил в прижатый к горлу микрофон капитан, настроившись на нужную частоту. - Наблюдаю ухудшение погодных условий, сгущается облачность. Визуальное наблюдение затруднено. Разрешите снизиться до пятидесяти тысяч футов.
-- Орлиный Глаз, я - база, - раздался в наушниках чуть искаженный помехами голос оператора. - Разрешаю опуститься до пятидесяти тысяч футов. Будьте осторожны, Орлиный Глаз, - у иранцев могут быть ракеты "Хок".
-- Вас понял, база, - судя по ответу, на полет Майерса было поставлено многое, иначе не стали бы командиры подставлять под удар, пусть и гипотетический, своего пилота. - Иду на снижение.
Джим толкнул штурвал от себя, и самолет, накренившись носом, начал скользить вниз. Цифры на альтиметре начали медленно меняться. Разведчик был очень легким и хрупким, только такой ценой удавалось обеспечить огромную высоту полета, и потому все маневры на нем следовало проводить очень осторожно, ведь слишком сильной перегрузки самолет мог не выдержать.
Осторожно, выверяя каждое движение, Майерс вел свой самолет вниз, и многотонная машина подчинялась едва заметным движениям нежных и чутких, точно у хирурга, рук пилота. Разведчик плавно, точно съезжая вниз по ледяной горке, двигался к земле, по-прежнему описывая при этом круги, центром которых было скопление иранских танков.
Пронзительно запищал зуммер системы предупреждения о радиолокационном облучении, наполняя не отличавшуюся простором кабину, где как раз умещался один человек в высотном костюме, противным резким звуком. Джим Майерс не успел понять, что произошло, когда краем глаза увидел устремившиеся к нему с земли огненные стрелы, оставлявшие за собой столбы светлого, быстро рассеивавшегося дыма.
-- База, база, я - Орлиный Глаз, - едва сдерживая волнение, произнес капитан, настраиваясь на передачу. - Попал под зенитный обстрел. Повторяю, по мне выпущены ракеты!
-- Орлиный Глаз, выполняйте противоракетный маневр, - раздался в ответ ровный голос оператора, должно быть, сидевшего где-то в тысячах километров отсюда в уюте и спокойствии штаба. - Уклоняйтесь, Орлиный Глаз!
Иранские зенитчики, терпеливо выбиравшие момент, все же дождались своего звездного часа. Они долго следили за кружившим на огромной высоте американским разведчиком, ни чем до поры не выдавая себя. И стоило только потерявшему бдительность, поверившему в свою безнаказанность пилоту сделать ошибку, опустившись чуть ниже, чем должно, иранцы нанесли быстрый и неотразимый удар.
Три ракеты "Хок", выпущенные сразу с трех установок, располагавшихся в нескольких километрах друг от друга, взмыли в небеса, туда, где неразличимый для человеческого взора, заметался из стороны в сторону американский самолет, пытавшийся сбить прицел. Ракеты приближались к цели с разных сторон, захватывая ее в клещи, и суматошные маневры американского пилота были тщетны.
-- Орлиный Глаз, я - Наблюдатель, - на связь с Майерсом вышел оператор летающего радара Е-3А "Сентри", самолета дальнего радиолокационного обнаружения, поднявшегося в воздух с авиабазы в иракском Мосуле, и теперь барражировавшего у самой границы.
Экипаж "Сентри" внимательно отслеживал все полеты иранских самолетов и вертолетов, особое внимание уделяя району странных маневров, и от его взора не укрылась опасная ситуация, в которую попал разведывательный самолет. Взгляды дюжины операторов, сидевших в озаряемом лишь мерцанием многочисленных мониторов салоне, были прикованы к радарам, на которых отражалась обстановка в воздухе на несколько сот миль вглубь территории Ирана:
