— Ясно… Блин!
— Что такое?
С силой потерев подбородок, я признался:
— Да только сейчас дошло — если меня сдадут, то нохчи к тете Маше могут заявиться с поисками. Или Игоря Михайловича трясти начнут, потому что я с ним последнее время тусовался…
— Это — Сосновского, что ли? Вряд ли. Кто про ваше общение знать может? Не расскажи ты мне сам об этом деде, я бы и не знал, что вы дружбу водите… Да и насчет тетки все решаемо. Чехи к ней не сунутся, будут действовать через наших братков. Те тоже к Марии Сергеевне не пойдут и в открытую выяснять ничего не станут, чтобы не засветиться. Им ведь здесь еще жить… А даже если и спросят у нее — мол, куда Фелькин друган пропал, ничего страшного не произойдет. Просто ты сработай на упреждение: перед отъездом устрой отвальную и скажи, что едешь за бугор, в поисках лучшей жизни. Куда-нибудь в Эквадор или в Австралию. Тетку же проинструктируй, чтобы она всем говорила, что ты как уехал так и — с концами. Ни звонков, ни писем…
Задумчиво хмуря брови, я протянул:
— Ну как вариант…
А майор еще раз на меня глянул и спросил с обидой:
— Не пойму вот только, чего же ты, мудак такой, сразу все не рассказал? А то: «устал, уволился, суетная Москва задолбала, решил свежим воздухом подышать»… Знаешь, кто ты после этого?
Я на его слова лишь вздохнул и пожал плечами. Оно действительно — чего теперь говорить? Что не хотел лишний раз грузить людей? Так обижу еще сильнее. Тем более… от внезапно пришедшей мысли я застыл. Блин, до меня только сейчас дошло, что у меня реально есть ДРУЗЬЯ. Не приятели, не знакомые, не коллеги, не сослуживцы, а именно друзья. И двое из них себя только что показали. Оказывается, до сих пор в мире не все решают деньги. И тот же Фелька рискнул авторитетом и влиянием в своем кругу, но не выдал детского дружка. А ведь если его кодла узнает, что он упустил возможность на пустом месте срубить ТАКИЕ бабки, на него явно станут смотреть по-другому. Как на лузера или, как говорится в их среде — на лоха. А Женька? Тот готов рискнуть карьерой и свободой. Ведь паспорт он мне вовсе не по официальным каналам делать будет. А в ментовке гадючник такой, что каждый с радостью подставит ближнего.
Пока я отвлекался на эти размышления, Запашный что-то продолжал говорить. Точнее, не что-то, а расписывал план моих дальнейших действий, советуя после изменения внешности не метаться по замшелым углам нашей необъятной Родины, а просто поехать в Москву или Питер, где устроиться на работу и спокойно жить. Такого шага от меня точно не ждут, да и в маленьком городе я с моей деятельной натурой всегда буду на виду. А в крупном — легко растворюсь среди миллионов жителей. Он где-то с полчаса меня инструктировал, говоря то, что я, в общем, и сам отлично понимал, но приходилось молчать и поддакивать. Просто из уважения к проявляемой заботе. В конце концов, майор выдохся и, ругнув напоследок коллег из ФСБ, от которых реальной помощи не дождешься, подвел итог:
— В общем, понял — живешь на новом месте тише воды ниже травы? Вот и хорошо. Но на всякий случай — возьми.
Сунув руку под сиденье, Женька извлек оттуда какой-то увесистый предмет, завернутый в тряпку, пояснив:
— Это «ТТ». Магазин полный. Сам ствол «чистый». Правда, «китаец», но тебе из него не войну вести, а уж восемь патронов он отстреляет нормально. И пока не уедешь, смотри, чтобы пистолет всегда был с тобой. Мало ли что? Лучше, конечно, без этого обойтись, но страховка не помешает. Только не вздумай размахивать им как атаман шашкой, да и вообще светить без дела. А как доедешь до Москвы, просто выкинь в какую-нибудь речку и все.
Молча развернув сверток, я покрутил в руках угловатый пистолет, а потом завернул его обратно и сунул в карман со словами:
— Спасибо, Жень, действительно — спасибо…
На что Запашный, смущенно хмыкнув, ответил:
— Вот ёк-макарек, а ведь еще позавчера даже и подумать не мог, что гражданским лицам совершенно неучтенное огнестрельное оружие своими руками отдавать буду. У народа и так «левых» стволов немерено, а я еще свою лепту добавляю…
— Что, реально много?
Чересчур правильному Запашному, наверное, надо было как-то оправдаться хотя бы перед самим собой за этот поступок с пистолетом, поэтому он многословно начал объяснять:
— Да выше крыши! Ладно еще, когда охотничье не зарегистрировано. Если такое ружье у нормального мужика хранится, то на это я сквозь пальцы смотрю. Да даже если что-то и посерьезней… что я, не понимаю, какая у нас жизнь? Но тут все от человека зависит. Вон, помнишь Дмитрия Саныча? Ну что во второй школе военруком работал? Так вот у него «макар» наградной был. Теперь он у его сына хранится. С одной стороны — не положено. Но с другой, Гриню я давно знаю и могу точно сказать, что из этого пистолета он людей стрелять не начнет. А сам пистолет — память об отце… Вот и в тебе я уверен.
— А если бы не был уверен?
Евгений зло фыркнул:
— Тогда бы и этого разговора не было. Но ты тут шутишь, а ведь есть такие отморозки, которые, вообще не думая, шмаляют налево-направо! Ты, наверное, еще не слышал, а нам вчера бомжа с огнестрелом в больницу доставили. В парке какие-то малолетние ублюдки поиздеваться хотели, а когда тот начал сопротивляться, пулю в него всадили.
Оп-па! Я навострил уши и, стараясь не выдать волнения, поинтересовался:
— Да ну на фиг? Неужели здесь подобные отморозки появились?
— Вот и я уже мозги вывернул. Ну не было у нас таких! И опера то же самое в один голос твердят. В крупных городах уродская молодежь сплошь и рядом встречается, а у нас — сам знаешь… Только факт остается фактом — человек в больнице, а эти сволочи где-то гуляют.
— Так его не ухлопали?
— Нет, повезло мужику. Прикинь, как в кино получилось — у него Библия в нагрудном кармане бушлата лежала, так пуля через нее прошла, по ребру срикошетила и уже практически без рубашки, одним сердечником, в легкое вошла. И пуля, что характерно — от АК.
— Ого, так у этой шпаны автомат был?
— Ты что, откуда? Да и тот мужик сказал, что в него из самопала какого-то шмальнули. Но это уже роли не играет. Я всех наизнанку выверну и сам вывернусь, но тех козлов найду. Такое дело сразу и на корню рубить нужно, а то станет у нас, не дай бог, как в каком-нибудь Новосибирске или Москве…
Мне очень не понравилось вполне справедливое рвение майора и я попробовал прощупать волнующий вопрос:
— Ну да, свидетель живой есть, значит, найти будет легко.
Запашный махнул рукой:
— Да какой из него свидетель! Он никого толком не разглядел, да и вообще, похоже, с головой не очень дружит. Сам понимаешь, это же бомж. Мозги пропиты напрочь. Следователь его уже допросил, так он даже толком место рождения назвать не смог. Деревню вспомнил, а область уже не сумел.
