Не все нити и шнуры Петя извёл на верёвку. Он сплёл пращу: если не из чего сделать копьё и лук со стрелами, это не значит, что следует оставаться безоружным. Подумал, повспоминал, и связал бола — это просто верёвка, к концам которой прикреплены грузики. Её полагается раскрутить над головой, ухватившись за середину, и пульнуть в добычу. Если хорошо угадаешь, шнур обкрутится вокруг объекта… лучше всего — его ног… А, если промахнёшься — ох и поищешь потом в траве своё имущество.
Траву — источник добротного волокна — решил назвать пенькой. Надо же потихоньку давать имена тому, что встречается вокруг, тем более, что правильных научных названий он не знает.
* * *
В следующий заход нёс он домой уже не охапку стеблей такой замечательной пеньки, а большую вязанку — надо было позаботиться об изготовлении большого полотнища, чтобы укрыть своё убежище от солнца в жару или от дождя, если он, наконец, случится… долгожданный. Конечно, воды в колодце ещё достаточно, но растительность явно начинает испытывать недостаток влаги — всё поспешно созревает и увядает, зёрна охотно выпадают из колосьев — только успевай трясти. За день, бывает, удаётся собрать полный горшок — килограмма два-три.
И вот, сгибаясь под тяжестью ноши, Петя начинает спуск к своему жилищу. И видит, что та самая дикая собака, что осмелилась напасть на него в первый день, шныряет между пирамидой и убежищем, а потом ныряет в колодец. Нет, его эта тварь не заметила — он движется неслышно и навстречу ветру, а зрение у неё, похоже, далеко не орлиное. Тем не менее, в колодце ему эта скотина абсолютно не нужна. Заторпился. Затрусил настолько быстро, насколько смог.
А тут… и хотел бы пёс вылезти, да не может. Соскальзывают лапы с крутых стенок — длины тела недостаточно, чтобы воспользоваться опорами, подходящими для человеческих конечностей. И смотрит жалобно… сорвался и сполз вниз, обиженно поскуливая. Вот незадача! Нельзя оставлять собаку в раскопе. Даже просто за водой мимо неё не слазить — наверняка вцепится.
Распустил вязанку, высвободив верёвку — она у него единственная. Её и опустил вниз серединой, удерживая концы. Точно, вцепилась. А теперь — тянем-потянем. Потихоньку, без рывков. Держится, собака, не отпускает. Так и выволок тварюгу. Та, едва лапы нашли опору, рванула в сторону, но споткнулась о так и зажатую в зубах верёвку. Забавно «клюнула» носом, перекатилась через голову и, освободившись, убежала. Мокрая, хоть выжимай. Бестолочь четвероногая!
* * *
Эта история имела продолжение через несколько дней. Собака появилась в поле зрения в самое полуденное пекло. Она то приближалась, то, отогнанная камнями, отбегала подальше, но упорно не уходила. А потом пропала из виду. Петя, занимавшийся в это время прядением в тени стенки, некоторое время не примечал её и успокоился. А потом до его ушей донёсся вой. Из колодца. Как эта заразу смогла прошмыгнуть туда незамеченной — уму непостижимо. Ясное дело — очень хотела пить.
Упражнение с верёвкой на этот раз тоже прошло без сбоя, но отпустить повадившуюся навещать колодец псину без урока — это как-то не педагогично. В общем, успел он ухватить её за шкирку, как только подтянул достаточно близко. Окончательно бросив верёвку, ухватился обеими руками и выдернул наверх рывком. Точно — около двух пудов. Вот эти пуды он и принялся трепать, то приподнимая мокрую псину до отрыва от земли передних лап, то суя её мордой в грунт и приговаривая:
— Не делай так больше никогда.
Для убедительности решил прибавить, перетянув, как следует верёвкой поперёк туловища. Но, едва отпустил одну руку, объект педагогических усилий вырвался и убежал, трусливо поджав хвост.
* * *
На этом общение с соседом не закончилось. Спустя несколько дней, когда земля вокруг кажется плавилась от зноя, пёс снова принялся шнырять вокруг Петиного «дома». Бросать в него камни совершенно не хотелось — жарко. Поэтому забрался в прохладу колодца — тут значительно лучше.
Чуть погодя, пёс появился сверху, жалобно скуля и не решаясь спуститься. Эти стоны были исполнены такого отчаяния и жажды, что сердце подростка не выдержало — он напоил эту надоедливую скотину.
Как? Да также, как всегда брал воду — втянул в себя ртом, сколько помещалось за щёки, выбрался наверх и выплюнул в ту самую ямку, где раньше, в период выпадения рос, скапливалась влага из пирамиды.
— Пей, Тузик, — сказал, и отправился за следующей порцией.
Когда во второй раз выбрался наверх, увидел отскакивающую от «поилки» собаку. Она насухо вылизала поверхность плоских камушков, которыми Петя выложил глиняное основание, чтобы образовывалось поменьше мути и грязи.
С той поры так и повелось — «сосед» раз в три-четыре дня приходил на водопой. Если хозяина в это время не было дома — терпеливо ждал его в тени на хозяйской подстилке — с тех пор, как в обиходе завелись шнуры — на циновке.
Попытки разжечь огонь Петя предпринимал неоднократно. Разумеется, метод сверления баклашки деревянной палочкой был ему изначально недоступен — даже самые прочные стебли трав ничего подобного выдержать просто не могли. Зато стучать друг о дружку камнями, высекая искры, он имел полное право в любое время и сколько заблагорассудится. Вскоре у него даже появилась любимая пара некрупных осколков, дающих просто фейерверк — настолько «убедительный» пучок ярких искр они выбрасывали при скользящем ударе друг о друга.
Но зажечь ими траву никак не удавалось. Уж и просушивал, и мелко нащипывал, и стебельки подбирал разные, и листочки. Иногда даже добивался слабого тления, с надеждой обоняя запах дымка, но до получения пламени дело никак не доходило. Заметно лучше это дело пошло, когда всерьёз позанимался верёвками. Волокна пеньки уже вполне убедительно тлели и плотный их пучок восхитительно вонял палёным. На торце плотного жгутика удавалось раздуть убедительное светящееся пятнышко и даже подпалить от него тщательно подготовленную кучку мелких травинок.
Трудоёмко, но, в принципе, возможно. Спалив один раз в добытом огне разный скопившийся в «доме» мусор, полюбовался на кучку пепла, да и бросил это дело. Вот, если бы найти уголь… поэтому, поглядывал на камни потемнее цветом, не ленясь расколоть, чтобы полюбоваться на излом.
Одна небольшая россыпь его заинтересовала — тёмный блестящий скол наводил на мысль об антраците. Специально набрал этих камней столько, сколько мог унести, а были они тяжеленные, будто железные. К разжиганию их готовился с великим тщанием. Очажок сложил из камней, наломал и нащипал тонкими ленточками сухой травы, навязал плотных, похожих на поленья жгутов, не пожалев для их связывания настоящих прядёных ниток. Высек огонь, раздул фитиль, запалил растопку и подкинул соломенных «дров». Когда горение сделалось ровным, подложил в пламя несколько кусочков «угля».
