Так вот, я оказался здесь как раз в тот момент, когда наметился кардинальный перелом в войне. Генерал Питер Кронье еще мужественно сидит в окружении под Кимберли, но через пару-тройку дней капитулирует. Вот с этого самого момента война для буров покатится под откос.
Сразу же напрашивается вопрос: а какая твоя, Михаил Александрович, роль в данных событиях и как ты собрался выживать? Попробуем пофантазировать…
Итак, вспоминаем похождения бравых попаданцев и, вооружившись своими гениальными знаниями в области химии, физики, тактики, стратегии, производстве и оружейном деле, приступаем к работе. В результате очень скоро наглов летят бомбить армады дирижаблей и бомбардировщиков, слепленных их подручных материалов. Танки с командирской башенкой и бронетранспортеры на паровом ходу бодро давят драпающих шотландских стрелков, а добродушные буры, вооруженные гранатометами, ручными пулеметами и гранатами из консервных банок, после продолжительной артподготовки самодельными реактивными системами залпового огня, победно гонят супостата, вплоть до Лондона.
– Ух-ты, мля… – Я затянулся восхитительной сигарой и подивился своей бурной фантазии.
Ладно, помечтали – и хватит. Теперь немного реальности. У меня нет вышеупомянутых гениальных знаний, от слова совсем. Гранату из консервной банки я, конечно, сделаю, мину тоже, но не более того. Я умею лишь воевать, причем воевать лично, но никак не командовать крупным соединением. К тому же мои военные навыки и умения весьма специфичны. Так что мечта о командирской башенке на танке так и останется мечтой, тем более что танков этих еще нет – не придумали.
Дальше… У Трансвааля и Оранжевой Республики нет производственной базы. Совсем! Абсолютно все, вплоть до иголок, они закупают у соседей, а точнее – у тех же бриттов и дойчей. Выхода к морю у них тоже нет, а железные дороги, по которым они снабжаются, перекрыть так же легко, как раздавить муравья. Но и это не все – буры не умеют и не хотят воевать. Парадокс? Нет, не парадокс. Да – они очень метко стреляют, да – они умеют маскироваться и устраивать засады, да – они мужественны и стойки и вооружены не хуже британцев, но воевать все-таки не умеют и даже не хотят учиться. Это против их сущности. Почему? Скажу кратко. Бур сам себе командир и подчиняться кому-либо априори не способен. В коллективе воевать тоже не хочет, в силу своей яркой индивидуальности. Короче: хочу – воюю, хочу – не воюю, а могу и вообще в плен сдаться. Кстати, буры сами себе выбирают командиров, а пленных с извинениями сразу отпускают домой. По крайней мере, в начале войны так было. Джентльмены, етить. Короче, буры, едва начав войну, сразу же ее проиграли. Но оговорюсь, сведения я почерпнул из свидетельств европейских очевидцев того времени, так что на истину не претендую, а живых буров пока и в глаза не видел.
Я, конечно, довольно хорошо знаю о ходе войны: даже имена командиров и даты сражений помню, но как применить эти знания – пока не знаю. Да и не послушают они меня: своих отцов-командиров запросто игнорируют, куда уж мне?.. И опять же, как ни крути, британцы все равно сделают бурам карачун, по совокупности многих причин.
Ладно: план, конечно, у меня есть, но весьма призрачный. Все будет зависеть от того, как я легализую собственную персону.
Итак, я знаю английский и немецкий языки: конечно, на разговорном уровне, но все же… Выгляжу нормально – то есть из толпы европейских добровольцев вроде не должен выделяться. Документов у меня нет, но это легко списать на какой-нибудь приличествующий случай. В плюсе – героическая оборона любезной Лизаветы Георгиевны и горстка уничтоженных уланов, так что должны поверить, к тому же с добровольцами сейчас совершеннейшая неразбериха, а до фотографий в паспортах еще не додумались.
Каковы мои следующие действия? Первоначально – добраться до своих, точнее, до подполковника Максимова, который вроде бы руководит русскими волонтерами. Или до любого офицера, прикомандированного российским Генштабом к бурским войскам в качестве военного наблюдателя. А затем… а затем видно будет. Загадывать не хочу, к тому же не исключаю, что меня унесет обратно. А что? Вполне допускаю. Верните меня, пожалуйста!!! Ну что вам стоит?..
Стоп! Мои-то планы известны, но в фургоне дрыхнет без задних ног прелестная Лизочка. А что у нее на уме, мне как-то совсем неизвестно – не удосужился вчера узнать.
Кофейник уже весело булькал на костре, так что для побудки появился весомый повод. Исключительно по собственной доброте соорудил горку бутербродов из подручных продуктов, начистил апельсинов и потащил все это великолепие в фургон.
Поводил кружкой перед очаровательным личиком и скомандовал:
– Подъем, Лизхен, нас ждут великие дела.
– Мм… кофе… – промурлыкала девушка и сладко потянулась. – Мишель, вы просто прелесть…
– Да, я такой… – погордился я собой. – Вставайте, Лизхен, завтракайте, и будем собираться.
– Куда? – подозрительно спросила девушка.
– А куда вы вообще собирались?
– Везла раненых в госпиталь… – Лиза нахмурилась, – но теперь…
– Что теперь?
– Теперь я не хочу в госпиталь… – угрюмо буркнула девушка и отвернулась.
– Почему это, спрашивается? Вы же врач?
– А меня там никто не ждет… – протянула плаксиво Лиза.
– Что за тайны мадридского двора? А ну рассказывайте…
После настойчивых уговоров милейший врач Елизавета Григорьевна Чичагова поведала мне страшную историю. Оказывается, первоначально ее приписали к русско-голландскому санитарному отряду и поручили попечительству некого Карла Густавовича фон Ранненкампфа. Где она успешно и обреталась, даже ассистируя при операциях и пользуясь всеобщей любовью и уважением. А потом… ну а потом произошла амурная история. Лизавета влюбилась… или вернее – вообразила себе, что влюбилась, в одного молоденького русского студента-медика, который об этом даже и не догадывался. Антоша, так его звали, отправился вместе с бурами воевать Капскую колонию, а Лизавета попыталась отпроситься у начальства, для того чтобы проследовать вместе с ним. Декабристка, етить… Но, как вы догадываетесь, ей никто не разрешил. Даже пригрозили отправить с первым пароходом в Россию – это если она не отстанет. Упорства и сумасбродства Лизавете было не занимать, и она недолго думая самовольно сбежала, прихватив вещички, форму и санитарную сумку. А теперь…
– Карл Густавович меня домой отправи‑и-ит…
– И правильно сделает, – утешил я девушку, – чтобы в дальнейшем неповадно было.
