Никита, собственно, не возражал, деваться-то все равно было некуда, и они пошли обратно, невольно все ускоряя шаг — мороз пробирал до костей.
Когда добрались до перекрёстка перед леском, все машины уже скопились там. К ним добавились новые, очевидно, за счёт тех, что стояли возле института. Люди не выходили из автомобилей и не выключали двигателей. Некоторые, несмотря на холод, опустили стекла и напряжённо вглядывались в ту сторону, откуда они только что приехали. Рваные клочья выхлопов, почти осязаемые в морозном воздухе, затянули весь перекресток
— Интересно, — сказал Илья, когда они проходили мимо, — этот туман, нас со всех сторон окружает, по окружности?
— Да какая разница, — отозвался Марек, стуча зубами от холода, — по окружности, или по периметру?! Ты мне лучше скажи, что это за хрень такая тут творится, и откуда она взялась на нашу голову? И почему такой мороз?
Ветер, меж тем, продолжал усиливаться и стал дуть как-то странно, порывами, налетая то спереди, то сзади. Деревья под его ударами раскачивались, с них сыпался снег.
Снежная пыль, всё сильней крутилась в лучах автомобильных фар, завивалась в вихри, а у Ильи, с каждой секундой крепло ощущение, какой-то нарочитой неправдоподобности, нереальности происходящих событий. Это было непонятно, неприятно и тревожило. Что-то новое, неизвестное, ворвалось в их жизнь, сломав привычный её ход, изменив порядок вещей.
Быстрым шагом, почти бегом, друзья домчались до института. Замерзшие до костей, они на негнущихся ногах с трудом поднялись по ступенькам. Стеклянная дверь, оказалась запертой. Они принялись трясти ее и стучать в стекло, громко при этом крича и ругаясь. Прибежала испуганная вахтёрша. Она долго вглядывалась, сквозь дверь, пытаясь понять, что за неведомые супостаты ломятся к ней среди ночи.
— Открывай тетя! — орал Марек. Не видишь что ли?.. Свои! — и совал к её глазам, отделенным от них заиндевевшим стеклом, институтское удостоверение. Наконец, она узнала их и открыла дверь. Друзья ввалились в тамбур. Стеклянные двери на глазах зарастали льдом.
— Ну что уставилась, родная? — спросил, грубый с мороза, Марек. Не видишь, люди чуть не замерзли на хрен?! Там на градуснике столбика не видно, минусов не хватило!
— О господи боже! — женщина вдруг начала крестится. О господи, светопреставление, какое! О господи, боже ты мой!
— Не проснулась, что ли? — поинтересовался Марек, проходя мимо нее и открывая внутреннюю дверь стеклянного тамбура. Стуча замерзшими, до деревянного состояния, подошвами, они вошли в вестибюль. Поднялись на третий этаж, к Илье в комнату, не раздеваясь, уселись за стол.
— Батареи-суки, чуть теплые, — говорил Марек, прижимая к чугунным гармошкам замерзшие руки. Слушай! — вдруг встрепенулся он. У тебя ж спирт есть. Давай-ка разведём. Согреться надо, зубы аж стучат! И пожрать, что-нибудь надо… хаванины, какой-нибудь! Есть?
— Пожрать? — удивился Илья, его быстро растущим потребностям. Может тебе ещё и женщину привести?
— Ха! — Не стал возражать Марек. Можно и женщину… Требование одно, чтоб была горячая, как батарея! Не как эта батарея! Давай спирт скорей, а то ва-аще замёрзну, на хрен!
Илья открыл заветный сейф и извлек оттуда пятилитровую бутыль, почти доверху заполненную спиртом. Также достал мерный цилиндр, а Мареку вручил стеклянную воронку:
— Держи, я буду наливать.
Жидкость, весело журча, полилась в цилиндр.
— Больше, больше лей! — приговаривал Марек, контролируя процесс. Этим, и кошку не согреешь!
Наконец, спирт был разведён. Илья достал из тумбочки заветные сухари, налил дистиллированной воды для запивания.
— Как древние греки! — с восторгом сообщил Марек. Ну, за что пьём, друг Илюха?
— Тост сейчас у нас один: чтоб чертовщина эта поскорей закончилась!
— Да! За это стоит! Ну, давай! — Марек, первым ахнул свой стакан. Передернулся, захрустел сухарём.
Илья вертел стакан в руках — всё ни как не мог решиться:
— Тёплый… собака!
— Ничего, ничего, — подбадривал его Марек, — зато сразу согреешься!
Наконец Илья выпил. Скривился от гадкого вкуса свежеразведенного спирта и сразу же припал к стакану с водой.
— Первый надо без воды, — поучал Марек, — чтоб до костей продрало!
Некоторое время, они молча жевали сухари.
— Я тебе вот что скажу… начал, наконец, Марек, но тут в дверь постучали — Кого там ещё, черти?!.. Собрались, называется, друзья в кои веки, чайку попить.
Илья, открыл дверь и обалдел. На пороге стояла Анюта, собственной персоной. В ватной фуфайке поверх белого халата. В правой руке она держала маленький, электрический фонарик. Илья с удивлением сообразил, что за всеми перипетиями последнего часа, он совсем забыл о своей несчастной любви. Анюта смерила его настороженным взглядом (Илья все еще был в застегнутом на все пуговицы пуховике, только шапку и перчатки снял), затем спросила:
— Можно войти?
— О! — заорал за спиной Ильи, Марек. А вот и женщина! Я не разочарован. Какими судьбами к нам, Анна Ивановна? Садитесь к столу. Откушайте, чем бог послал, — он потряс мешком с сухарями. Отпейте также…
— Надо же! — удивилась Анюта — И этот здесь. Сладкая парочка! Что бы ни случилось, они будут сидеть и пить!.. Алкаши!
— Да, действительно, что же мы сидим? — сказал Марек — Теперь, в присутствии дамы, мы будем пить только стоя!
— Трепло! — с выражением сказала она.
— Ой-ой! Фу ты-ну ты! — сделал вид, что обиделся, Марек. А чего пришла-то к трепачам и алкашам?
— А я не к тебе пришла.
— Ну ладно всё, — вмешался, дотоле молчавший, Илья, — хватит пикироваться!
— Она первая начала обзываться! — пожаловался Марек, делая обиженную рожу.
Анюта пожала плечами и, повернувшись к Илье, спросила
— Ты хоть, можешь объяснить, что здесь происходит?
— Не только здесь! — сказал Илья, чрезвычайно довольный, что за объяснениями обратились именно к нему. Кратко, путано, неоднократно перебиваемый Мареком, он сообщил Анюте всё, что ему было известно. Впрочем, сведений этих только на краткий рассказ и хватало. Выслушав его, Анюта опустилась на стул и уронила лицо в ладони. Илье стало так жалко её, что захотелось обнять за плечи, погладить по голове, сказать на ушко какие-то ободряющие слова, способные хоть как-то утешить, успокоить…
— Вот беда-то, какая! — сказала она, совершенно убитым голосом — А я на завтра, на стрижку записалась… в три часа… Что уставились? Лучший мастер в городе. К нему фиг пробьешься! А вечером в сауну собирались. Теперь, наверное, никто работать не будет…
«Тьфу ты!.. удивленно подумал Илья, — кругом непонятно что творится, а она о причёске! И с кем это, интересно, она в сауну собралась?»
