Не прекращая материться, Ходынцев скомандовал начинать атаку. Танки уже накопились на левом фланге, напротив деревни, от которой после трехдневных артобстрелов остались только дымящиеся руины. Немало стальных коробочек осталось на маршруте выдвижения — то ли подбиты, то ли остановились из-за технических неисправностей. Полковник раздраженно заметил, что из шести «Т-34» половина застряла на дороге.
Тем не менее над исходными взлетели гроздья сигнальных ракет, и танки рванулись в атаку. Первой волной шли несколько тяжелых «Т-35» и десятка два средних «Т-28», которые считались самыми удачными танками Красной Армии. За многобашенными хлынул поток из полусотни легких «Т-26», «БТ-5» и незнакомых Савчуку машин — вероятно, это были пресловутые «Т-34». Позади танков скакала кавалерия и бежали густые цепи мотострелкового полка. Замысел Ходынцева сомнений не вызывал: пробить стальным кулаком ослабленную артподготовкой оборону немцев и захватить колхозные развалины. Затем вырисовывались два варианта — либо стремительным рывком захватить мост, либо закрепиться, если атаки захлебнутся, в деревне и держать под обстрелом переправу.
Однако бой развивался хуже самых плохих опасений. Немцы, на удивление, ловко накрыли наступающих минометными залпами, огнем замаскированных пушек Несмотря на потери, танки шли вперед, непрерывно выбрасывая снаряды из своих малокалиберных скорострельных орудий. То тут, то там начинали гореть, дымить или кружиться подбитые машины. Потеряв почти половину танков, стальная волна достигла вражеских траншей, расстреливая пулеметные гнезда и позиции пушек. Оставляя в тылу горящих товарищей, танкисты двинулись дальше — на деревню. Кавалеристы рванулись прямо к мосту, но путь им преградили вражеские танки, и конница хлынула обратно, словно наткнувшись на стену.
Пехота продолжала наступать по нечерноземному грунту, изрытому траками и взрывами. Подразделения перемешались и поредели, превращаясь в неуправляемую толпу. Красноармейцы бежали, держа наперевес трехлинейки, но пока не вступили в контакт с противником и не могли ни выстрелить, ни гранату кинуть, ни штыком уколоть. Немцы отступили на запасные позиции, расстреливая цепи атакующих залпами винтовок и пулеметными очередями.
Сильно поредевшие роты ворвались все-таки в деревню, и теперь среди развалин шли схватки мелких групп. Чтобы развить успех, полковник бросил в бой мотоциклистов, но в небе появились чуть запоздавшие пикировщики, и выдвигавшийся резерв затянуло дымом рвущихся бомб. Между тем немецкие танки в сопровождении пехоты пошли в контратаку, советские танки ринулись во встречный бой. Через четверть часа все «Т-28» горели, а пехота перебежками отступала к исходным позициям. Немногие уцелевшие танки тоже отступали, неумело огрызаясь редкими пушечными выстрелами.
Савчук пытался утешить Ходынцева: дескать, не только ты, но и все красноармейские командиры сражения проигрывали. За неделю отступления майор видел много таких боев, и всякий раз немцы неизменно одерживали победу за счет исключительно слаженных действий, а также четкого взаимодействия разных родов войск.
— Мать вашу, но мы же все правильно делали, как в уставах написано! — яростно проревел полковник. — Что же это творится?!
Начальник штаба вдруг закричал, как раненый, показывая пальцем в другую сторону. Именно там, где на рассвете чекисты перевезли через реку Савчука, теперь переправлялись немцы на штурмовых лодках. Стоявшая там конная сотня беспорядочно стреляла, но вражеские пехотинцы, разбившись на боевые группы, сами пошли в атаку и быстро захватили единственную в этих местах заметную высотку. С западного берега отчаливали новые лодки с подкреплением.
— Вот и все, — спокойно резюмировал Ходынцев, пытаясь дрожащими пальцами расстегнуть кобуру.
Незаметно подошедший Петрович крепко сжал огромной ладонью предплечье полковника и хрипло прикрикнул:
— Отставить, комдив! На тот свет дезертировать вздумали? В городе отряды ополчения формируются. Вам придется командовать обороной.
Угрюмо кивнув, Ходынцев пошел к лестнице. Савчук бросился за полковником, надеясь получить под свое командование хотя бы роту защитников города. Они еще не знали, что через несколько часов Квантунская армия вторгнется в Приморье, на второй день захватит Благовещенск, прорвется к Хабаровску и Владивостоку, а японский флот уничтожит корабли в Советской гавани и оборонительные сооружения острова Русский.
Город Эвальдштадт, 17–18 июля
Он стоял за прилавком, изредка поглядывая на часы. Стрелки медленно подползали к пяти вечера. Посетителей было, как обычно, немного: толстая пожилая фрау с долговязой веснушчатой фрейлейн, обер-лейтенант из городской комендатуры и господин в костюме — кажется, он работал в районной управе. Последний вызывал чувство неприязни, перемноженное на тупую зависть. «Такой же унтерменш, как я, но ведь выслужился, — злобно подумал Виктор. — Галстук носит. И наверняка много других прав имеет. Почти как настоящий человек». Разумеется, крамольные мысли никак не повлияли на дежурную приветливую гримасу, не покидавшую лицо продавца.
Фрау наконец сделала выбор — новый дамский роман мюнхенского издательства и книгу для юношества о завоевании Северной Америки. Не иначе, сына-подростка решила порадовать. Старательно кланяясь, Виктор выбил чек и поинтересовался, в какой пакет завернуть покупки — пластиковый или бумажный. Старушка оказалась борцом за экологию и пластик не признавала. Можно подумать, вырубка деревьев для изготовления бумаги для экологии полезней, чем нефтепереработка.
Тетки ушли, а Виктор раскладывал по местам переворошенные ими книги, машинально прислушиваясь к разговору офицера с владельцем магазина герром Стивенсом. Арийцы обсуждали умную книгу берлинского профессора — как понял Виктор, запасы угля и нефти на планете неуклонно уменьшались, так что лет через двадцать нечем будет заправлять машины. Профессор предлагал отправить штерншифты с астронавтами на другие планеты, где тоже могут быть залежи горючих материалов.
При его образовании трудно было понять, всерьез они говорят или шутят. Однако унтерменш в галстуке ловил каждое слово арийцев с таким жадным вниманием, словно те рассуждали о чем-то по-настоящему важном. А может быть, просто надеялся, что высшая раса позволит ему присоединиться к беседе.
В половине шестого офицер купил книгу профессора — обслужил его сам Стивенс. Унтерменш из управы с унылым видом подошел к кассе, положив на прилавок две повести про комиссара московской полиции Фрица Хансена в мягких обложках и брошюру на немецком языке — что-то про нормативы строительного бизнеса — и осведомился:
