Так оба и провели ночь, сидя на голой земле, стуча зубами, ибо, хотя ветер стих к наступлению темноты, но погода все равно стояла не летняя.
Подойдя к клетке, центурион осмотрел "подопечных" и выбрал.
– Этого.
Двое легионеров открыли засов и вошли внутрь, подхватив под руки одного из сидельцев, внешности непримечательной.
– А? Чего? – выпучил глаза пленник.
– Пошли-ка, – сказал центурион по-гречески.
Тот сразу заверещал:
– Нет, не меня! Я ничего не сделал! Отпустите! Не хочу, не хочу, нет!
Товарищи смотрели на него исподлобья, а он упирался изо всех сил, цеплялся за клетку.
– Отпустите!
– Да чего ты орешь? – рявкнул центурион, – тебя еще не вешают.
Тот дергался и все норовил оглянуться, вращая выпученными глазами.
– Гундосый, спаси меня!
– Щас, он тя спасет! – заржал один из легионеров.
У пирата подломились колени, он повис у солдат на руках и вдруг во все горло заорал песню, нещадно перевирая мотив:
– А-а кто тебя высек нещадна-а? И гола-а-ю выгнал из дома-а-а...
– Давай, шевели задницей! – хохотнул Дециан, отвесив пирату пинка.
–...а дверь запира-ай на засов, а чтоб не попасться опя-а-ать...
Когда пирата втащили в преторий, он перестал орать и только отбивал частую дробь зубами.
– Как зовут? – спросил его Лидон.
Он, как и Дециан, не стал проверять, знают ли пираты латынь, обратился на греческом.
– А? – чуть повернул голову тот, скосив глаза.
– Я неясно выразился?
– Ясно, ясно, – закивал пират, – все как есть скажу, только не убивайте. Все скажу.
– Как зовут? – повторил вопрос Лидон.
– А? – снова переспросил пират, подавшись вперед, – а! Да. Зовут. Зовут Койоном.
– Откуда родом?
– Не знаю, добрый господин. Отовсюду, помаленьку. Где солнышко светит, там и свой.
– Киликиец? Критянин?
– Да не, какой критянин? Из Киликии, да. То есть, нет. Сам-то буду с Эвбеи, но когда в первый раз в Милете очутился, там меня...
Лидон поморщился.
– Откуда и куда вы шли?
– Чего?
– Тит, – повернулся Лидон к центуриону, – сломай-ка ему палец, для начала.
– Я все скажу! – заорал пират, – все скажу... Мы из Массалии.
– Из Массилии?
Римляне произносили название этой древней эллинской колонии, основанной близ устья реки Родан, немного на свой лад.
– Да-да. Шли из Нового Карфагена домой. Везли свинец в слитках.
– Слышь, весло, ты ври, да не завирайся, – прогремел прямо в ухо Койону Дециан, – на вашем корыте не нашлось ничего ценного.
– Так в шторм попали, – заторопился тот, – качало, будь здоров. Думали, потонем. С перегрузом шли. А он же, свинец, то есть, страсть, какой тяжелый. Все за борт выкинули. Ужасть, какие убытки.
Звучало это правдоподобно. Под Новым Карфагеном действительно имелись рудники, где добывали серебро и свинец, а один маленький островок недалеко от города даже называли Плумбарией, "Островом свинца".
– Жадность, значит, едва не сгубила? А чего деру дали?
– Испугались. Думали – пираты...
– Ты что, дурень, римских кораблей никогда не видел в своей Массилии? – скептически хмыкнул Дециан.
– Да кто вас разберет? – заныл Койон, – такие времена, лучше перебдеть.
– Как купца вашего зовут? – задал следующий вопрос Лидон.
– Как зовут? – переспросил Койон.
– Ты что, забыл? – прищурился корникуларий.
– А, не... Не забыл, конечно. Эномай его зовут.
Тиберий посмотрел на Дециана. Тот поджал губы и дернул щекой.
– Догадываешься, что мы сейчас любого из твоих товарищей сюда выдернем и он нам другое скажет? За вранье, знаешь, что с тобой будет?
– Да как другое-то? – заскулил Койон, – как другое? То же самое скажет!
– Проверим. Теперь поведай-ка, что это за гемиолия держалась рядом с вами?
– Не знаю. Боги свидетели, понятия не имею.
Дециан кивнул легионерам, и те вытянули руку Койона вперед, заставив растопырить пальцы.
– Да не знаю я! Шторм был, в море отнесло, а как успокоилось, видим, еще судно рядом! Сначала пересрались, думаем, киликийцы это, хана нам. Но они не стали нападать. Тоже к берегу гребли. А-а! Пустите!
– Отпусти его, Тит, – скомандовал Лидон, – скажи своим молодцам, пусть пока всыплют лекарства для памяти. Только не переусердствуйте. И давай следующего.
Вопящего Койона уволокли. Центурион снова сходил до клетки. Осмотрел кандидатов.
– Теперь – Гундосый.
– Гундосый, выходи, – подтолкнул легионер в спину пирата со сломанным носом.
Тот не орал, не метался, ответил на все вопросы, вот только ни Лидон, ни Дециан не слова не поняли. Его тоже пришлось отправить для экзекуции к "вспоминателю", хотя это вряд ли могло добавить понятности речи.
Следующие двое повторили версию Койона.
Лидон к молчанию подследственных привык и сохранял невозмутимость, но Дециан давно уже потерял терпение, орал и брызгал слюной.
– Успели сговориться!
– Разумеется, – спокойно согласился Лидон, – сколько часов ты за ними гнался? У них была уйма времени придумать легенду. Если они все будут твердить одно и то же, и не найдем никакой зацепки, придется отпустить.
– Как отпустить?! Да у них на рожах написано, что это разбойные!
– Закон есть закон, Тит. У нас пока нет доказательств того, что это пираты. Давай следующего.
– Если ты согласен, что сговорились, зачем же продолжать допрос? – удивленно спросил Дециан, – ведь будут твердить одно и то же.
– Тит, я тебя не учу, как людьми командовать? Вот и ты не лезь в мою работу. Давай следующего.
Следующий не сказал ничего нового.
– Зараза... – в сердцах бросил Дециан, – не понимаю... Только время зря теряем.
Лидон пропустил его слова мимо ушей. Поинтересовался:
– "Обработанные" не меняют показания?
– Нет, это орково семя твердит одно и то же.
Ввели очередного "пирата".
– Как зовут? – еще даже не поглядев на него, спросил Лидон.
– Дракил, – ответил тот, выдержав небольшую паузу.
– Откуда?
– Из Массалии.
– Куда шли?
– Домой возвращались.
Лидон еле заметно напрягся, чуть подался вперед.
– Что везли?
– Свинец в слитках.
– А на гемиолии тоже свинец?
– На какой гемиолии?
Лидон пробарабанил пальцами по столешнице, посмотрел на Дециана, тот поднял глаза вверх, всем своим видом показывая, как ему надоела эта бессмысленная процедура.
– Хочешь сказать, первый раз ее видел?
– Ага, – не моргнув глазом, ответил Дракил, – первый.
Лидон откинулся на спинку кресла, оперся руками о подлокотники и сложил пальцы в замок. Взглянул на центуриона, прищурившись, словно улыбался одними глазами. Потом снова посмотрел на допрашиваемого.
