Ознакомительная версия.
Но здесь-то не было несчастливых для русской армии Альмы и Балаклавы! Бомбардировки Севастополя – и той не было, а вот череда пусть не очень крупных, но явных успехов на море, наоборот, имела место и наверняка попала как в европейские, так и в петербургские газеты. Что же заставило Николая Николаевича поторопиться – при том, что брат его Великий князь Михаил и по сию пору пребывает в Петербурге?
В «тот раз» Великий князь прибыл в Крым аккурат накануне сражения на Инкерманских высотах и даже вроде бы отличился в нем. Сейчас он поспел прямо к готовящемуся делу на Альме. Надо полагать, князь прибудет к войскам из Севастополя не позднее завтрашнего утра. Имея некоторое представление о его неуемном характере, не удивлюсь, если Николай Николаевич не станет тянуть и прибудет уже сегодня вечером…
Кстати – не забыть включить сведения о Великом князе в информационный бюллетень. И подготовить отдельную справку для Фомченко – ему, первому из нас, придется налаживать отношения с высоким гостем…
И это тоже тема для размышлений об упругости ткани истории: какие последствия способно вызвать слишком раннее появление царского сына в Севастополе? И в любом случае он не сможет пройти мимо такого поразительного факта, как явление гостей из будущего…»
I
Миноносец «Заветный».
27 сентября 1854 г.
Мичман Красницкий
Мины выстроились в два ряда вдоль бортов, на рельсах. Остается только радоваться, подумал Красницкий, что во время набега на Зонгулдак, того, что так неожиданно закончился переносом в прошлый век, корабли не успели побросать взрывчатый груз за борт, как это было предусмотрено планом операции. Вообще-то после налета гидропланов «Заветный» и «Завидный» должны были дождаться ночи и нанести туркам повторный визит, выставив минные банки на внешнем рейде Зонгулдака. Для этого от самого Севастополя миноносец шел с загроможденной палубой и сильно перегруженной кормой.
Спасибо, хоть во время боя с англичанами опасного груза на «Заветном» уже не было – шальной осколок, угодив в один из смертоносных шаров, мог превратить миноносец в огненный шар. По приходе в Севастополь мины сдали на берег – и вот теперь приняли вновь, чтобы использовать по назначению. Жаль, их всего восемнадцать, больше минные слипы старенького миноносца, построенного еще до русско-японской войны, не вмещали.
Мины предстоит выставить как раз там, где должны встать французские и турецкие деревянные линкоры. Дальнобойность гладкоствольных пушек невелика, и, для того чтобы снаряды долетали до русских батарей, так хорошо видимых на фоне неба, придется подходить к самой кромке мелководья. Надо полагать, французы пустят перед кораблями барказы для промеров глубин, и как бы они не обнаружили при этом минную банку! Конечно, якорные мины установлены на большое заглубление, и барказ никак не может задеть свинцовые колпаки взрывателей рога – но мало ли? Вода в Черном море прозрачная, и какой-нибудь остроглазый матрос вполне может углядеть притаившуюся в глубине рогатую тень…
– Немного правее, Федор Григорьич! – крикнул с бака мичман Оленин. Он поднял к глазам хитрый дальномер и нашаривал на берегу намеченные со вчерашнего вечера ориентиры.
– Еще саженей семь вперед – и будет совсем хорошо!
Командир миноносца посмотрел на минера. Красницкий кивнул, старший лейтенант наклонился к трубе переговорника, выдернул из амбушюра кожаную затычку:
– Малый вперед, три влево!
Рулевой закрутил колесо штурвала, нос корабля не спеша покатился в сторону берега.
– Еще… еще… давай! – Адамантовский офицер махнул рукой. Хотя он же не офицер, вспомнил Красницкий; почему-то у «потомков» в их двадцать первом веке чин мичмана считается унтер-офицерским. Но дело свое он знает…
– Сброс!
Трое матросов навалились на тележку; стальные колесики взвизгнули на рельсах, и мина вместе с многопудовым чугунным якорем ухнула в воду.
– Ждем… ждем… ждем… давай!
И новый фонтан брызг за кормой.
Мичман поглядел на секундомер. Минная постановка идет точно по графику. Сначала – восемь мин в линию от оконечности мыса Лукул; еще десять встанут чуть ближе к берегу длинной дугой, прикрывая северные отроги плато и устье реки. Для этого придется делать второй заход, и надо поторопиться – вот-вот морская вода растворит сахар, высвобождая пружины стопоров, и мины первой линии станут всплывать.
– Пятая… шестая… седьмая… все! – вслух считал лейтенант. – Николай Алексеевич, пошли на новый заход!
С мостика раздалась команда. «Заветный» описал широкую дугу, выходя на траверз мыса Лукул. «Потомок» снова поднял дальномер, мерно отсчитывая дистанцию и пеленги.
– Как ваши якорные мины толково устроены! – заметил прапорщик Кудасов. – Не то что наши, системы Якоби. Можно ставить на полном ходу, с любого корабля. Даже рельсы не обязательно иметь – приколотить к палубе деревянные рейки, и готово дело!
Откомандированный в распоряжение Красницкого офицер целыми днями пропадал в лаборатории и, как мог, вникал в нюансы минного дела. Ему предстояло скоро отправиться в Николаев, в помощь генералу Тизенгаузену, который как раз достраивал на тамошней верфи опытный паровой минный катер. А пока прапорщик по адмиралтейству напросился на «Заветный» – набираться опыта.
– Вы, конечно, знакомы с устройством автомата глубины? – осведомился Красницкий. Он постоянно устраивал Кудасову такие вот маленькие экзамены. Прапорщик не обижался – наоборот, рад был случаю блеснуть знаниями.
Вот и сейчас он зачастил – будто сдавал зачет в кронштадтских минных классах, где мичману Красницкому довелось поучиться перед тем, как отправиться на Черное море.
– Так точно, господин капитан второго ранга! При использовании этого ме… простите, метода лейтенанта Азарова вьюшка с минрепом крепится не на корпусе мины, а на якоре, и оснащается стопором, состоящим из щеколды и штерта с грузом. Когда мину сбрасывают за борт, она остается на плаву. Штерт под действием груза оттягивает щеколду, позволяя минрепу сматываться с вьюшки. Якорь тонет, разматывая минреп; груз на штерте касается дна раньше его, – тогда натяжение ослабевает, и щеколда стопорит вьюшку. Якорь тем временем продолжает тонуть, увлекая мину на глубину, которая соответствует длине штерта с грузом. А ее можно установить заранее, на палубе, – и никакие промеры не нужны!
– Превосходно, прапорщик! – Красницкий удовлетворенно кивнул. – И учтите, наши мины ненамного сложнее принятых у вас гальваноударных системы академика Якоби. Будь у нас времени побольше, можно было бы самим наладить их выпуск. Но – увы…
– Три… два… один… давай! – выкрикнул адамантовец. Красницкий поднял жестяной рупор:
– Сброс!
Не может такого случиться, подумал мичман, чтобы все мины нашли свои жертвы. Каким плотным ни было бы построение французов. Такого везения не бывает, скорее уж наоборот, один и тот же корабль может подорвать не одну, а две мины – как это случилось в Порт-Артуре с японским броненосцем. Так или иначе, не меньше половины мин не взорвется, и их придется снимать Причем не просто перерубить минреп и обезвредить взрыватели – нет, надо вытащить и тележки-якоря. Заменить сахар в механизме размыкания – дело нехитрое, а мины еще пригодятся.
Дело, конечно, опасное, но ведь и знакомое! Правда, до сих пор Красницкому доводилось снимать только учебные мины, без боевого заряда. Но ведь все когда-нибудь приходится делать в первый раз, не так ли?
II
Из записок графа Буа-Вильомэза
«27 сентября. Решено, что армия двинется к югу, держа равнение правым флангом к морю. Ее будут поддерживать, следуя вдоль берега, военные корабли. В Евпатории Сент-Арно оставил лишь небольшой гарнизон, – крупного сражения следует ожидать в ближайшие дни, если не часы.
Если в мае мы имели решительное преимущество перед русскими в линейных силах (19 единиц, из них 3 паровых, против 14 у неприятеля) и к моменту выхода из Варны оно стало еще значительнее, то теперь, из-за позорного бегства англичан, наш перевес сведен к минимуму. Вот списки кораблей, которые готовятся покинуть Евпаторию и отправиться к Севастополю:
Линейные корабли, винтовые:
«Наполеон», 90 орудий, 1000 индикаторных сил;
«Шарлемань», 80 орудий, 450 индикаторных сил;
«Жан Бар», 80 орудий, 450 индикаторных сил;
«Монтебелло», 120 орудий, 130 индикаторных сил.
Линейные корабли, парусные:
«Вилль де Пари», 120 орудий;
«Вальми», 122 орудия;
«Фридланд», 120 орудий;
«Генрих IV», 100 орудий;
«Иена», 90 орудий;
«Байярд», 90 орудий;
«Юпитер», 82 орудия;
«Маренго», 80 орудий;
Ознакомительная версия.
