С завистью посмотрев, как полковник Конти повел свою радостно галдящую толпу в пиццерию при отеле, англичане поплелись в бесплатную гостиницу, ибо при ее наличии адмиралтейство однозначно признает траты на отель неоправданными и вычтет из жалованья в двойном размере. А этих макаронников финансируют американцы, чуть ли не сам Альперович, вот и жируют, дармоеды.
Гостиница показалась майору весьма подозрительной, ибо являлась просто сараем. Перед ним стояла полевая кухня и скучал сержант в поварском колпаке вместо пилотки.
— Прошу, господа, сегодня в меню уха и компот! — обрадовался развлечению он. — Количество не ограничено, кушайте на здоровье.
Когда англичане получили свои порции, их лица малость вытянулись. Уха представляла из себя воду без малейшего признака жира, в которой сиротливо плавали несколько неизвестных науке крупинок, кусочек капустного листа и голова какой-то мелкой рыбки. Компот же более всего походил на ржавую воду, которой, скорее всего, и являлся.
— Сэр, неужели русские считают это едой? — удивился Браун.
— Вообще-то нет, — вдруг на чистом английском вмешался в разговор сержант, — но мы хотели сделать вам приятное и один в один скопировали меню из южноафриканского концлагеря. Так что мы это только готовили, а честь изобретения принадлежит вам.
Охваченный нехорошими подозрениями, майор заглянул в «гостиницу». Так и есть, земляной пол, двухъярусные дощатые нары и какая-то бадья в углу. Сквозь дыры в крыше просвечивало небо.
Так и не попробовав бесплатного обеда, англичане отправились в отель — довольно приличное на вид двухэтажное деревянное здание. Но, когда они познакомились с ценами, всякое желание поселиться отпало напрочь. Номера были всего двух видов, люкс и полулюкс, и последний стоил пятьсот восемь рублей в сутки. Узнав, что самое дешевое блюдо в ресторане — бутерброд с сыром — стоит семьдесят рублей, они совсем было собрались отдаться на милость бесплатного сервиса, но при выходе из отеля к ним подошел сравнительно прилично одетый мужичок из местных.
— Господам показалось немного дорого? — поинтересовался он, — могу поспособствовать. Некоторые тутошние жители пускают на постой, там же можно и столоваться. В какую сумму вы желаете уложиться?
— В пять рублей! — твердо заявил майор, неплохо знающий русские цены.
— Ну, господа, это же вам не Питер, — разочарованно протянул мужичок. — Тут вы дешевле двадцати рублей ничего не найдете, да и мне за комиссию прибавьте пятнадцать процентов.
В общем, через два часа довольные, что хоть в такой малости обманули Найденова, ибо ясно, что свистопляску с ценами устроил именно он, англичане поселились в частном секторе — всего за сорок рублей на двоих за три дня с полным пансионом и баней.
На следующий день снова прилетела "Кошка"-амфибия, привезла бельгийскую экспедицию и одного француза в обгоревших лохмотьях вместо одежды. Его экспедиция, презрев предупреждения русских, ухитрилась подобраться на тридцать километров к эпицентру, но почти вся там и осталась… Корреспондент "Пари Суар" спасся чудом, без денег и документов, и теперь ждал решения своей участи в гостинице, питаясь бесплатными обедами — впрочем, сержант, пожалев парижанина, дал ему свой старый халат и буханку хлеба.
Майор Фоссет, решив, что цивилизованные люди должны поддерживать друг друга в беде, ссудил несчастному пятнадцать рублей под расписку. Неизвестно, что решил полковник Конти, но он дал погорельцу двести рублей просто так.
Всю последнюю декаду июня Россия обходилась без канцлера, ибо мне хватало времени только на связанные с метеоритом вопросы, да и то не на все. В принципе, неплохо обходилась, но хорошо все же, что они падают не каждую неделю, подумал я, заканчивая закрытый доклад. Закрытый — это для тех, кому положено точно знать, что я к падению этого чуда природы непричастен никоим боком.
А те, кому этого знать было не положено, напрягали фантазию, и чем дальше, тем более интересно у них получалось.
Осенью прошлого года слегка подвинутый на астрономии смоленский мещанин Юрьев смог (с моей помощью, естественно) опубликовать свой труд о существовании в солнечной системе девятой планеты, названной им, в честь супруги, Аграфеной.
Разумеется, никакого Плутона он не открыл, в его телескоп и Нептун-то было толком не видно, а мне лень было искать информацию, а потом еще и делать расчеты, где этот Плутон в данное время искать. Просто астроном страдал излишне буйной фантазией, и, как только ему было обещано опубликовать его бред при условии вставления туда нескольких фраз, он не пожалел бумаги. В общем, планета Аграфена состоит изо льда, писал он, от нее периодически отваливаются куски и падают на Солнце, вот один такой двадцать лет назад взял и отвалился, теперь летит. Но на его пути — Земля, и как бы он не того… А то ведь не исключена возможность.
На этот бред обратили внимание исключительно из-за моего участия в деле, так что, когда из Иркутска в верховья Подкаменной Тунгуски потянулись дирижабли с разведывательными экспедициями, а я издал указ про то, что в том районе действительно может упасть метеорит, некоторые начали чесать в затылках.
Потом я объявил, что метеорит отменяется до весны, и отозвал экспедиции. К тому времени все, кому надо, уже знали, что под Читой построено что-то очень секретное. А весной Чита была объявлена закрытым для иностранцев городом — вплоть до того, что каждый поезд встречала полиция на предмет проверки паспортов приезжающих. И дирижабли снова полетели в тайгу, только теперь уже с оборудованием и материалами для постройки соответствующих бомбоубежищ, а мировая научная общественность вдруг воспылала любопытством как к метеоритам в частности, так и к тайге в общем, включая и населяющих эту тайгу эвенков.
Первый срок был назначен на третье мая, и ни одна экспедиция туда успеть уже не могла, так что кое-кто даже начал возмущаться. Тогда я перенес дату падения на шестнадцатое июня, а пятнадцатого подкорректировал ее на утро семнадцатого.
Всем международным экспедициям были вручены карты, где имелась жирная красная точка, обведенная не менее жирным кругом стокилометрового радиуса, и было сказано, что вот сюда во избежание чего-нибудь заходить не следует. То есть сомнений, куда надо идти, теперь уже ни у кого не оставалось…
От раздумий меня отвлек звонок, сообщивший, что прибыло его императорское величество. Вот ведь неймется-то ему, как, подумал я, час назад только последнюю точку поставил!
— Ваше величество, — встретил я вошедшего Гошу, — кофейку или там пива не желаете? Или давайте побеседуем о чем-нибудь возвышенном. Погоды-то какие вокруг стоят великолепные!
— Доклад давай, — фыркнул Гоша, — и скажешь ты наконец когда-нибудь, что это все-таки было?
— Прямо сейчас скажу, причем совершено однозначно — а хрен его знает! Мой доклад — он в основном про то, чем оно точно не было. Так вот, это не классический метеорит и не комета. Твоя любимая гипотеза о том, что это корабль пришельцев, не исключается. Короче, вот он, доклад, забирай, только не потеряй после прочтения.
Некоторое время Гоша боролся с искушением открыть папку и начать читать прямо сейчас, но воспитание пересилило, и он сказал:
— Ладно, а что за история с тем французом? Вечером ко мне их посол придет капать на мозг по этому поводу.
— Да обычная история, и чего они к ней прицепились? Французы залезли, чуть ли не в эпицентр, как один все-таки ухитрился спастись, совершенно непонятно. Ну, доставили его в Илимск и спросили, на чье имя материальную помощь выписывать. Он говорит — корреспондент Альфонс де какой-то як, забыл я его полную фамилию. Наши, понятно, удивились — а кто же тогда капитан из второго бюро Пьер Фриан? — Ну, если я, то что, спрашивает лягушатник. — Три года за незаконный переход границы отсидите, отвечают ему, а потом и про матпомощь поговорим. Но чем-то ему этот вариант не понравился, так что сошлись на том, что пока он просто неустановленное лицо.
— Вербовать думаешь?
— Была поначалу такая мысль, а сейчас вот соображаю — да зачем? Он в Илимске местная достопримечательность, единственный, кто побывал на месте взрыва, и теперь такое корреспондентам плетет, что мне ни в жизнь не придумать! Там ведь всяких писак слетелось сотни полторы, вот этот погорелец и нашел свою нишу, бешеную деньгу на интервью заколачивать.
— Про цены мне уже жаловались.
— Блин, а как же права человека на свободное предпринимательство? Так и скажи, что Найденов имеет право предпринимать. А что с таким размахом — так у него просто натура соответствующая. Надо же местным дать заработать в порядке компенсации, а то им весь вековой уклад жизни порушили. Зато теперь меньше двадцати рублей в день там только ленивый не зашибает, а раньше столько и в год далеко не каждый имел.
