Снова повисла пауза. Теперь уже моё лицо полыхало, я начал привставать с места, чтобы, оказавшись на одном уровне с Волковым, выдать ему всё, что я о нём думаю. Но меня опередил Сан Саныч.
– Товарищ Волков, снимать спортсмена с турнира не входит в вашу компетенцию. А я Варченко снимать не буду, он претендует на медаль высшего достоинства. В тот момент, когда мы боремся с американцами за победу в командном зачёте, такие действия я считаю недопустимыми.
– Вот оно как, – протянул Волков, – заодно, значит… Ну ладно, вы ещё пожалеете.
Больше за всю дорогу до Дворца спорта он не произнёс ни слова, но все буквально ощущали исходящие от него волны негатива. Такой тип и впрямь способен подгадить, докладную в Союз отправит – это к гадалке не ходи. Надеюсь, до финала, если я до него доберусь, меня с турнира ни одна сволочь не снимет.
В общем, испортил этот чудак на букву «м» настроение перед полуфиналом, наверное, поэтому я на первый раунд вышел таким разобранным и проиграл его вчистую.
– Макс, соберись! – требовал от меня в перерыве Саныч. – Ну он же ничего из себя не представляет, у него корявая техника! Забудь ты наконец про этого Волкова, ну же, соберись!
Я бы не сказал, что рыжий и веснушчатый шотландец ничего из себя не представляет. Коренастый, плотно сбитый, он предпочитал ближнюю дистанцию и фронтальную стойку, крепко и часто бил с обеих рук. Но в целом, конечно, парень техникой не блистал, кроме этой манеры ведения боя ничего оригинального мне не предложил.
Ладно, и впрямь пора бы уже взять себя в руки. Я встряхнул головой, изгоняя прочь лишние мысли, и постарался сосредоточиться исключительно на поединке. Раз уж соперник предпочитает ближнюю дистанцию, будем порхать, как бабочка, и жалить, как пчела. Не зря же я столько времени посвящал скакалке!
Соперник не ожидал от меня такой резкой перемены, и оказался к этому явно не готов. К концу второго раунда я его так извозил, что он едва держался на ногах, да ещё и нокдаун схлопотал. А в начале заключительной трёхминутки после второго нокдауна бой был остановлен за явным преимуществом. Ну, надеюсь, понятно, кого.
Это был второй полуфинал, до этого Кросс без проблем разобрался с японцем Итикавой, нокаутировав его во втором раунде. Так что послезавтра, 16-го, в финале мне драться с рослым и резким англичанином.
Сегодня оставалось поболеть за Саню Ягубкина. До этого полуфинальные поединки складывались для нас фифти-фифти. Толя Микулин проиграл американцу Роберту Шеннону, Оганян уступил французу Али Бен Магения, Юра Гладышев за явным преимуществом одолел японца Цучигути, Вася Шишов по очкам переиграл венгра Колтана, Акопкохян был сильнее американца Чемберса, Дистель проиграл другому американцу – МакКрори, Саня Милов был сильнее корейца Кона.
Ягубкину выпало биться с американцем Марвисом Фрезером – сыном чемпиона токийской Олимпиады, бывшего чемпиона мира среди профессионалов Джо Фрэзера. Про Марвиса в моей памяти убелённого сединами Максима Борисовича Варченко ничего не отложилось, наверное, он в боксе ничем выдающимся не отметился.
Увы, как мы ни болели за Саньку (американцы тоже орали будь здоров), но соперник выглядел предпочтительнее, одержав победу по очкам – 5:0. Получалось, в финал вышли пятеро советских боксёров и шесть американских. Таким образом, для общекомандной победы нам нужно было одерживать как минимум на одну победу больше, чем янки. Как пел Дима Билан, невозможное возможно.
Вечером я выбрался в город, чтобы набрать с уличного таксофона номер, который мне подсунул Козырев. На том конце провода трубку поднял мужчина, который никак не представился. Услышав, что я протеже Сергея Борисовича, внимательно выслушал и попросил ни о чём не беспокоиться. Ну и ладненько, именно это я и хотел услышать перед финалом.
На следующий день Волков в расположении сборной не появлялся. Появился в день финалов, пока ехали в Иокогаму, успел провести в автобусе небольшую политинформацию о важности сегодняшних боёв, при этом ни словом не обмолвившись о том, что случилось позавчера. Надеюсь, протекция Сергея Борисович окажется достаточной для того, чтобы ситуацию спустить на тормозах.
В наилегчайшем весе американец Шэннон без труда разбирается с корейцем Сиком. А вот в следующей весовой категории неожиданный подарок нашей сборной делает болгарин Пётр Лесов, сумевший одолеть другого американца – Натана Маттоса. В весе до 54 кг кореец Парк Ки Чуй по очкам берёт верх над французом Магения. Наш первый финалист Юрка Гладышев ставится и обладателем первой золотой медали для сборной СССР, в весе до 57 кг одолев корейца Кеума.
Прежде чем отправиться готовиться к выходу на ринг, я успел поболеть за Васю Шишова, боксировавшего с американцем Робином Блейком. Увы, в равном бою судьи отдали предпочтение Блейку со счётом 3:2. Обидно до слёз, да и у Васи глаза после объявления результата боя были на мокром месте. Успокоил его как мог.
– Ничего, Вась, будут у тебя победы и на взрослых чемпионатах мира, а может, и на Олимпиаде, – утешал я его.
Ну а что, а Рино в 86-м он победил, а в Лос-Анджелесе выступить не смог по всем известным причинам. Надеюсь, а этой реальности никаких бойкотов не случится.
Зато в следующем поединке Исраел Акопкохян уверенно разобрался с канадцем Андерсоном. В весе до 67 кг копилка американской сборной пополнилась ещё одной золотой медалью – МакКрори ожидаемо был сильнее поляка Качмарека. Дальше ещё один янки Майес побеждает англичанина Уилшира.
На данную минуту мы проигрываем по золотым медалям 2:4. Я уже разминаюсь и, когда в раздевалке появляется Саня Милов, узнаю, что он за явным преимуществом в первом раунде одержал досрочную победу над румыном Борнеску. Теперь моя очередь выходить на ринг. Понятно, что даже если я одерживаю победу, и мы сравниваемся с американцами по числу золотых медалей, то Фрезер в тяжёлом весе не должен испытать проблем с австрийцем Майером. Но это никоим образом не должно отражаться на моём психологическом настрое. Личная золотая медаль для меня ничуть не менее важна. Командный результат забудется, а медаль останется.
Саныч после четырёх финалов, где он секундирует вместе с помощником, уже слегка сипит, впрочем, и в предыдущие дни его связки к вечеру проседали.
– Давай, Макс, «золото» нужно брать, – напутствует меня Чеботарёв.
Да я и сам не против. Но кидаться вперёд очертя голову не собираюсь, да и Саныч не советовал. Соперник антропометрическими данными напоминает меня самого, тоже правша, руки такой же длины, как у меня. В общем, своеобразный бой с тенью. Вот только мой технический арсенал чуть более разнообразен. Я чаще работаю в корпус, чем мой соперник практически пренебрегает, постоянно выцеливая голову. А ведь во втором, и тем более третьем раундах после таких попаданий дыхалка у него должна подсесть. На что он рассчитывает? На lucky punch? [3] Ну-ну… Чудеса, конечно, случаются, но…
Твою ж мать! Макс, что за привычка философствовать во время боя?! Вот и нарвался на тот самый lucky punch! В голове зазвенело, и прочувствовавший ситуацию рефери открывает счёт. Правда, не успевает досчитать и до пяти, как раздаётся гонг.
– Макс, ты чего это расслабился? – волнуется Саныч. – Нормально же всё было, и вдруг прилетело.
– Да задумался, – бормочу я, подставляя лицо влажному полотенцу.
– Что у тебя за манера, вечно во время боя о чём-то думаешь… Запомни, когда ты в ринге – всё остальное для тебя перестаёт существовать. Пособраннее, а то ещё раз пропустишь, и рефери вообще остановит бой.
Правильно говорит Саныч, когда ты на ринге – забудь обо всём. Меньше думай (особенно на отвлечённые темы), больше подчиняйся инстинктам. К счастью, нокдаун получился лёгкий, в голове ничего не звенит, не болит, не кружится, как при сотрясении. Соперник, тем не менее, явно воодушевлён, и похоже, намерен развить свой успех.
Ага, вот тут-то ты и попался, дружок! Нырок влево и… Ну естественно, коронный в печень! И вот уже встречный нокдаун, теперь посмотрим, как ты после него себя поведёшь. Если, конечно, это не нокаут…
