Сцена пятая (заключительная)
Леонардо, Салаино.
Земля.
Пригород Милана.
Очень раннее утро следующего дня.
Спальня Салаино. Салаино, укутавшись в одеяло, спит. На столике, рядом с кроватью, стоит нетронутый и давно остывший ужин. Рядом лежат рисунок "Черной акулы", холст с чертежами Глеба, сделанными поверх набросков Джоконды и поломанные крылья, те самые, что Леонардо показывал гостям, видимо Салаино отважился их испытать.
Входит Леонардо. В его руках подаренная пришельцами картина. Он аккуратно прислоняет ее к стене и подходит к кровати.
Леонардо: Салаино! Салаино, пора вставать! Уже утро! (Подбирает с пола чертеж, внимательно рассматривает его. Потом трясет Салаино за плечо и зовет более требовательно.) Салаино, вставай немедленно!
Салаино: (сквозь сон) Синьор, делать вам больше нечего, как калабродить в такую рань… (Вскакивает в кровати) Синьор? (обрадованно) Вы здесь! Вы вернулись! (Спрыгивает на пол и начинает спешно одеваться) Ромина, Ромина-то как обрадуется! (Зовет) Ромина, Ромина! Хозяин вернулся! (Леонардо) Она весь вечер проплакала! (Порывисто обнимает Леонардо) Синьор, мы думали, что больше вас не увидим!
Леонардо: (улыбаясь) Давай, чертенок, поторапливайся! У нас много работы. Сейчас поедем в монастырь Санта Марии делле Грация. Потом займемся портретом графини Сфорцы.
Салаино: А Джоконда?
Леонардо: Позже, Салаино. Позже. Фон у меня уже есть. (Кивает на подаренную пришельцами картину). И натурщица. (хлопает себя по кармашку) Так что, позже. А потом займемся новыми крыльями.
Салаино: (Обрадовано) Синьор не передумал летать?
Леонардо: (мечтательно) Ничего нет прекраснее чувства свободного полета… Кроме рисования, конечно! Эх, Салаино, я такое видел… Если бы ты только мог себе представить, какой вид открывается из окна… Впрочем, ты этого не поймешь. Так что поспеши, Салаино! У нас много дел! Но теперь у нас все получится!
Москва, 2003
