Сладкий, почти приторный, чай с молоком? Глаза б мои его не видели! А Галинке нравится. И бабуся ее еще подзуживает, лактацию, мол, улучшает. И где она таких медицинских терминов в своей деревне набралась? Впрочем, на мой черный кофе Наталья Матвеевна не покушается. Наоборот, сама по утрам пристрастилась. А жену мою, то бишь свою внучку, этим молочным чаем пичкает. Галка ее слушает почти так же, как меня. Наталка, налопавшись мамкиного молока, довольно щурится. Девонька уже прекрасно ходит и обожает слушать сказки и смотреть мультики. В Светку, которая проводит все свободное время рядом с племянницей, вцепляется почти так же, как в меня. Ночами, когда ребенок из-за режущихся зубиков не спит, я гуляю с дочкой по комнате на руках. Мне из нашей семьи это проще всего. Потребности во сне у меня мизерные. Галинка, которая у нас учится, работает в институте Келдыша-Винера и кормит Наташеньку, должна спать. Доверить ребенка обслуге? Никогда! Я прекрасно помню наше со Светкой детство после смерти мамы. Воспитывать детей должна только семья. А как Наташенька у нас улыбается! Так бы и сидел с ребенком все время, когда она не спит, но работать ведь тоже надо.
— Когда? — Галинка уже накормила Натали и отдала ее нянчиться бабке. Теперь жена как раз успевает позавтракать со мной.
Эта чертова пропаганда действует и на нас самих, на наши семьи. А может быть, так и надо? Если весь мир заболел космосом, то чем мы хуже? Вот только как эту детскую болезнь цивилизации сделать хронической? Строго следить за настроениями во всем мире и вовремя подталкивать в нужную сторону? Можно. Точнее — нужно! Но в то же время остро необходимо подкидывать в топку этой жажды «вперед, выше и дальше» успехи покорения очередных рубежей. Какое воодушевление вызвал полет первого спутника! Народ во всем мире с ума от радости сходил! Причем, так как в программе участвует практически все мировое сообщество, праздновала вся планета. Ракетоноситель — конвертированный «Тополь-М» — был полностью наш, советский. На самом деле это был хорошо модернизированный вариант даже не «Тополя», а РС-24 «Яре»[70]. В том мире эту систему еще рассекретить не успели.
Мы отказались от создания ракетно-ядерного щита. Не от кого стало защищаться. Нет у нас теперь вероятного противника. Только друзья. Дружить оказалось в том числе значительно дешевле, чем воевать. Обтекатели головного отсека делала Франция. Панели солнечных батарей — немцы. Пиропатроны сброса створок обтекателя — британцы. Антенны спутника — Япония. Оптику системы ориентации — американцы. Двигатели этой системы — Израиль. Конечно, все делалось строго по нашим чертежам и под строгим контролем наших специалистов. Весь мир теперь сидит на советской системе допусков и посадок. Все измерения — только в СИ![71] Каждой стране мира досталось по маленькому кусочку спутника. Греки делали крепеж, а итальянцы — топливо для последней ступени. Зато и праздновали первую победу всей планетой.
А уж когда собачонка на орбиту слетала в прошлом месяце… Светкины фотографии с Лайкой на руках до сих пор с первых страниц газет не сходят. Ну не смог я Синельникову в такой мелочи отказать! Да и Лаврентий Павлович был не против.
— Васенька, так когда? — Галина потеребила меня за руку.
— Месяца через четыре. Брошены просто огромные международные силы и средства. Конечно, все самое главное делают наши. В первую очередь — безопасность полетов и еще раз безопасность, — историю покорения сверхблизкого космоса в том мире я жене описал уже достаточно подробно, — черт с ним, со спутником, хотя деньги вбуханы огромные, навернется — другой запустим. А вот людей терять я никому не позволю.
— Сам, небось, хочешь полететь, — Галинка улыбается, заранее зная ответ.
— Кто же меня туда пустит? — я примирился заранее. Нельзя объять необъятное. — Что первое скажет Берия?
— «Только через мой труп!» — жена приставляет к глазам сомкнутые в кружок большие и указательные пальцы обеих рук, изображая знаменитое пенсне.
— При маршале такое повторишь? — смеюсь я.
— Сколько угодно! — Галкин звонкий смех звучит для меня как музыка. — Наш Берия только с виду такой строгий. Для своих он кровь из носу, разобьется, но все сделает только самым наилучшим способом.
Н-да? Лаврентий Павлович и для жены уже «наш»? Это хорошо. Главное — она не знает, каков Берия для врагов. Во всяком случае, тем, что этот человек мне друг, я очень горжусь.
— Все мне, мне и еще раз мне? Лаврентий Павлович, вы у нас прямо в Плюшкина превращаетесь. Специалистов тащите откуда только можно, — усмехнулся я, — ну так же ведь нельзя. У нас все проекты приоритетные. Других не держим.
— Вася, ты мне это прекрати! — маршал был явно недоволен, даже погрозил мне пальцем. — У меня на атомных станциях уже офицеры дежурные смены возглавляют. Ничего не понимают в ядерной физике, только следят за точным исполнением инструкций остальными работниками. Хорошо что хоть сами учатся. Осваивают, так сказать, смежные специальности. А кем прикажешь комплектовать третье производство накопителей на жестких магнитных дисках в Днепропетровске? Завод матриц для экранов на жидких кристаллах в Калгари? Он ведь будет готов к запуску уже через два месяца. Наверняка опять повторится ситуация с первым таким заводом в Зеленограде. Девяносто три процента брака! Целых четыре месяца ушло, чтобы снизить брак до, впрочем, совершенно неудовлетворительных тридцати процентов.
Н-да, те же самые яйца, только вид сбоку. Мы в очередной раз наступили на грабли! Квалифицированных специалистов катастрофически не хватает!
— Лаврентий Павлович, ну поймите, что такая ситуация сейчас у нас везде! Привлекайте учащуюся молодежь. Нам, вероятно, придется все новые производства преобразовывать в заводы-ВТУЗы[72]. Другого варианта я не вижу. Забирать специалистов с действующих предприятий нельзя. Мы сорвем все государственные планы.
— План выпуска вычислительной техники можешь уже считать сорванным, — грустно констатировал маршал, — все, что сейчас выпускается и проходят отбраковку, я отдаю физикам, в космическую программу и математикам-программистам в институт Келдыша-Винера. Обеспечить даже правительство не могу. А ты, Егор, — Берия повернулся к Синельникову, — даже не мечтай. Меня еще моторостроители и авиаконструкторы трясут — вынь да положь им вычислительные мощности. И откуда только узнали?
— У слишком большого круга специалистов есть допуск в УСИ, — отреагировал начальник СГБ, — и бороться с этим невозможно. Иначе как мы будем гнать прогресс?
