даже куда как более, чем Света с Леной вместе взятые) и он занялся только финальной ковкой. Долы на лезвиях у него получались такие, что там и шлифовать почти не приходилось, разве что по мелочи – но уже сам Тэрон на шлифовку взял троих школьников-«полонян». В смысле, на шлифовку долов, сами лезвия Света окончательно правила на гриндере. Шкурка для него давно уже закончилась, но вот кожаная лента, намазанная смесью масла, парафина и толченой окиси железа, оказалась немногим хуже полировальной шкурки: в лезвия можно было смотреться как в зеркало, а то что полировка одного меча занимала полдня, было непринципиально.
Чтобы кузнецам сырья хватало, Вера Сергеевна, долго что-то обсуждавшая предварительно с Катей, нахимичила какой-то дряни, а затем вместе с Вовой отправилась на добычу заготовок. Володя насверлил перфоратором дырок в бетонной балке, Вера Сергеевна в дырки запихнула свой химикалий, а затем Лена доказала, что звание КМС по биатлону она в свое время полностью заслужила. С расстояния метров в семьдесят она, по просьбе пожилой химички, выстрелила из маленькой винтовки в установленную Верой Сергеевной металлическую мишеньку, торчащую из одной дырки…
Бабахнуло громко. И в балке образовалась цепочка небольшого размера ямок. Глубиной и диаметром сантиметров по десять. Вот только после этого бетон в балке после несильного удара кувалдой рассыпался в мелкую щебенку: взрыв наделал в монолите кучу мелких трещин и в результате Вова «добыл» за день арматуры гораздо больше, чем нужно было для выделки мечей. Вот только металл требовался не только для мечей, но Вера Сергеевна и сама отказалась еще взрывчатки наделать, и помощницам своим запретила: уж больно это опасно. Так что нужно было или дальше кувалдой махать до потери пульса, или…
Костила уже показал, как можно выплавить железо. То есть не совсем выплавить, а добыть – но этот способ (которым и в Унде железо делалось) никому не понравился. Долго, затратно, трудоемко – а результат у цивилизованного человека вызывает лишь слезы жалости. По сути дела для каждой «плавки» нынешние кузнецы лепили огромный кувшин (обязательно почему-то с круглым дном, и по форме напоминавший греческую амфору без ручек), причем кувшин делался из остатков предыдущего, мелко перемолотого и смешанного со свежей глиной (Оля-маленькая сказала, что это шамотная керамика). Кувшин затем отдельно обжигался (хотя и паршиво), ну а после всего этого его снаружи наполовину засыпали землей, наполняли доверху углем и опять-таки заранее обожженной болотной рудой – и мехами через специально сделанную возле дна дырку качали внутрь воздух пока всё не прогорит. Потом кувшин разбивался и со дна его вынимали крицу килограммов в пять-семь весом – при том, что кувшин этот делался диаметром за полметра и выше человеческого роста…
При этом – что было особенно обидно – в шлак железа перегонялось почти девяносто процентов, к тому же туда же отправлялось и большая часть марганца, которого в болотной руде было около двух процентов. То есть в получаемом железе марганца оставалось хорошо если с четверть процента…
А кроме болотной руды появился еще один довольно «богатый» источник потенциального железа, ведь в кузнице в процессе ковки почти половина исходного метала превращалась в окалину. Легированную окалину – и Света, после долгих разговоров с Верой Сергеевной и еще более долгих копаний в литературе, «придумала» способ вернуть утраченные материалы в производственный процесс. Сначала она сделала небольшой ручной пресс наподобие кирпичного, который выдавал небольшие – сантиметра по три в диаметре – шарики. В пресс засыпалась смесь окалины с молотым углем, известью и глиной, а затем полученные шарики обжигались в горне. Уголь, как и предсказала Вера Сергеевна, железо из окалины восстанавливал…
Ну а чтобы их этого сделать уже годный для работы металл, Света стала строить что-то вроде вагранки. Не совсем уже, конечно, вагранку, но и не совсем еще домну. И строительство началось километрах в трех к северу от поселка, так что в этом направлении сначала была прорублена дорога, по которой могла проехать хотя бы тачка, а затем и поля стали расчищаться именно вдоль этой дороги. И по мере этих полей расчистки на них тут же что-то сеялось или сажалось: как сказала Люда, «хорошо, когда посевная длится с марта по июль: теперь год кормит не день, а четыре месяца».
Однако не только сельское хозяйство развлекало учительниц: занятия в школе не прерывались ни на день, а большое количество школьников привело к тому, что к учительской работе вернулось уже человек двадцать. А кто не «вернулся» – тоже особо не скучал, и второго апреля стартовала новая «экспедиция».
Экспедиция готовилась довольно долго. Хотя большая часть этой подготовки к самой экспедиции отношения вообще не имела. Например, Ксюша существенно доработала изготовленные ею карабины, и теперь у них появились сменные магазины на шестнадцать патронов каждый. Их девушка тоже сделала «с запасом»: к каждому карабину магазинов было изготовлено по десять штук. Когда есть запас хорошего листового металла (например, от кузова того же «Солариса» или «Пассата»), сделать их не очень-то и трудно, хотя времени работа потребовала немалого.
А Леночка потратила почти месяц на изготовление «зарядки для телефонов» специально «под экспедицию», так как дома телефоны и от сети прекрасно заряжались. А чтобы телефоны могли работать там, где сети нет и неизвестно когда будет, она, обложившись справочниками, изготовила преобразователь напряжения, который от китайского фонарика с динамкой выдавал нужное телефону напряжение. И главной проблемой в этом занятии было отсутствие возможности купить в магазине нужные детальки, так что изобретать ей пришлось устройство исходя из наличия деталей, обнаруженных в куче разнообразных плат, сваленных запасливым Михалычем в свой подвал.
Вера Сергеевна изготовила и упаковала нужные в экспедиции химикаты и провела экспресс-обучение пользованию ими среди участниц экспедиции. С очень неоднозначными результатами, но уж как получилось. Так что, «несмотря на отдельные недостатки» в подготовке экспедиция стартовала.
Резво так стартовала: мотор от «Газели» был изрядно доработан, теперь вместе с генераторным газом в нем еще и немного бензина в смесь добавлялось, так что он практически давал теперь полную «заводскую» мощность за сотню сил – и поэтому буксир с прицепленной лодьей (второй, с ненаставленными бортами) и Маркусовым катером всего через три дня миновал Рязань. Еще через день караван дошел до Волги, а утром десятого апреля добрались по «первой промежуточной цели» – устья реки, называвшейся, по словам Эриха, Тохверь.
Кроме Эриха в экспедицию отправилась Брунн (официально именно она и была её главой, а Фердинанд Эрихович Бриннер был оставлен «на прокормление и воспитание»
