самый серьёзный момент, который меня волновал, это невозможность показать жителям Аклава, что Благовещенский - не ангел во плоти, не мессия и не спаситель Анклава, а обыкновенный демон, который всех обманул.
Великий князь регулярно устраивал проверки «на одержимость» для себя, и для работников своего государственного аппарата. Это значило, что чтобы жители Анклава поверили, что он исчадие Ада, не хватит никакой пропаганды – ведь Благовещенский, имея созданный мной амулет «Предателя», с лёгкостью проходил любые тесты.
Поэтому, чтобы показать людям демоническую натуру их правителя, требовалось наглядно её продемонстрировать. Желательно – так, чтобы это транслировалось на миллионы людей. А сделать это можно было лишь одним способом – в прямом эфире, на каком нибудь важном мероприятии.
И, что немаловажно - только с помощью его ручной демоницы…
Та лысая девочка и была моим единственным шансом проявить сущность Абаддона. Я видел, как она это делала – в Сенате, и позже, во время «охоты на демонов», которую устроил Благовещенский на пару со мной. Поэтому был уверен, что она сможет провернуть подобное и с Великим князем.
Собственно, особо уговаривать демоницу лично мне не пришлось – этим занялась Маруся. Нам с ней удалось до последнего скрывать, что она – суккуб. Никто, кроме меня, не знал, что наследная княжна Горчакова на самом деле была демоницей, ведь у неё тоже имелся вшитый в тело амулет «Предателя». А она, имея доступ в высший свет, неделя за неделей, и месяц за месяцем влияла на девчонку, которую Благовещенский всюду таскал за собой. Сначала совсем немного, но затем…
Короче говоря, после почти года воздействия я знал, что Натали (так звали девочку в этом мире) полностью покорна Горчаковой. А соответственно – мне. Так что был уверен, что в нужный момент она исполнит то, что от неё требуется.
Но перед тем, как Натали проявит истинную сущность Великого князя, требовалось забрать у него амулет «Предателя». А учитывая, где он его носил – эта сложность ложилась на мои плечи.
Но после того, как Абаддон превратится в демона, возникала ещё одна заминка. Мне было нужно выступить в роли «спасителя». Показать, что я – чистый и светлый защитник Анклава. Тот, кем долгое время считали Благовещенского – только лучше.
Для этого потребовалось отыскать кучу техник, узнать массу информации о том, как скрыть свою демоническую сущность, и самое главное – как «облагородить» истинный облик, чем так долго занимался Абаддон.
И узнать это мне, как ни странно, удалось – и снова благодаря Натали. Девчонка оказалась кладезем ценнейшей информации!
Выяснилось, что на самом деле она – дочь моего Первого генерала! Истинная, демоническая дочь, зачатая и рождённая в Преисподней, но не успевшая вырваться оттуда вместе с папашей, когда у него начались проблемы. И это было удивительно, ведь дети у демонов рождались чрезвычайно редко – обычно мы вырастали в пламени, в самой основе Преисподней…
Оказалось, что именно поэтому в первые годы существования разлома в Кызылкуме Благовещенский его не закрыл – надеялся, что его дочурка прорвётся через портал и окажется на Земле. И именно по его просьбе прочие мои Генералы и Жёны не закрывали и другие разломы – хотя в первые пять лет возможность этого имелась. Но вот потом… Потом контролировать потоки эфира о стороны Ада оказалось невозможно, и ситуация вышла из под их контроля.
Наркун паршивый, ну и дилетанты!
А Натали, между тем, жила в Преисподней, развивалась там, и «пировала» на останках былого могущества отца, насыщалась информацией, до которой только могла дотянуться. Всё это она делала, чтобы рано или поздно сбежать оттуда, но жила в такой области, откуда так просто не исчезнешь.
А именно – в Яме, где правил мой старый тюремщик Валтазар.
Но были в этом и плюсы – служа ему, Натали получила доступ к старым архивам, где узнала столько, сколько смогла впитать. Была там и информация Небесного воинства, и тайные записи, которые рассказывали о демонах, прорывавшихся на Землю в разные времена и маскирующихся под ангелов.
Как выяснилось, Абаддон был ознакомлен с такими техниками. А после того, как Горчакова расположила к себе Натали, об этом узнал и я. Правда, я занял обычное человеческое тело, да ещё и дважды, а не пришёл сюда в своём, так что и менять особо ничего было не нужно – лишь «навесить», так скажем, необходимое количество иллюзий.
Мне приходилось действовать очень осторожно, чтобы не «спалить» свой заговор перед Благовещенским. Который, как я уже говорил, очень пристально за мной наблюдал. Но…
У меня как-то получилось.
Я применил все свои навыки, всю свою хитрость, изворачивался, скрывался, иногда – жутко рисковал, но всё же добился своего. Личная демоница Абаддона была полностью покорна моим желаниям и сделает то, что требуется.
И самое главное – у меня был способ убить своего Первого генерала, когда-то меня предавшего. Простой – но очень верный.
Так что сегодня всё должно было решиться. Сегодня я покажу истинную сущность Благовещенского, проявлю себя и стану новым защитником Анклава! И его единоличным правителем!
Правда, на это будет всего один шанс… Но кто не рискует - тот не пьёт шампанского, как говорят людишки.
- … А теперь, дамы и господа, позвольте пригласить на сцену Великого князя Михаила Благовещенского!
Огромный зал, вмещающий больше тысячи человек и заполненный до отказа, встаёт и начинает рукоплескать. Вспышки камер, софиты, грохот оваций… Выходя на сцену, Абаддон улыбается. Он снова набрал форму, вернул себе несколько чармов и восстановил потоки эфира. Не все, конечно – часть из них теперь были моими. Но из того, что Натали успела рассказать Марусе, мне было ясно – до былой мощи, годичной или двухгодичной давности, когда Абаддон был на пике, ему теперь далеко.
Мой бывший генерал всё время держит вокруг себя защиту и кучу охраны, но на сцену выходит, разумеется, один. Вокруг неё и за ней, правда, куча магов и гвардейцев – но это уже мелочи. С ними всеми я справлюсь в два счёта.
Главное – чтобы от Абаддона меня не ждал никакой сюрприз в защите, о котором я не знаю. Но Натали, моя милая шпионка, не сообщала ни о чём подобном.
Зато сообщила, что после сегодняшнего мероприятия Благовещенский планирует провернуть в моём отношении почти такой же план, какой в его собственном отношении собирался провернуть я.
Правда, не с
