– Может, и Смоленск уже не мой?
– Смоленск твой,– признал Гудым.
– Ну, успокоил! – буркнул посадник.
Снаружи раздался звучный шлепок. Затем – хохот стражи.
Фрелаф поморщился. Взял с пояса короткий метательный нож с кольцом вместо рукояти, повертел в руке…
– Слушай меня, Гудым! – произнес посадник негромко и веско.– Даю тебе сроку до завтрашнего вечера. Лед с реки сошел. Садись в свою лодью и убирайся в Полоцк. Хватит тебе моих лучших дружинников друг на друга натравливать! И этих,– жест в сторону Духарева и Устаха,– с собой забери. Родичи Хайнара, что у меня в дружине, их все равно живыми не оставят.
– Сдается мне, ты за своих гридней беспокоишься, а не за моих братьев,– заметил Гудым.
– Я тебе волю свою сказал,– отрезал посадник.– Теперь идите. А ты,– острие метательного ножа обратилось к Духареву.– Ты останься.
Трое варягов вышли. Посадников отрок закрыл за ними двери, а сам остался снаружи.
Духарев ждал. Посадник играл ножом, не поднимая глаз. Молчание затянулось, Серега не решался нарушить его первым.
– Есть у меня к тебе просьба, варяг,– наконец произнес посадник.
Голос его прозвучал неожиданно мягко и как бы с натугой. Совсем не так он разговаривал с Гудымом.
– Ты вправе мне отказать, поскольку просьба эта не принесет тебе выгоды.– Фрелаф еще немного помолчал, потом продолжил: – И скажу тебе прямо: будь ты нурман, я не стал бы тебя об этом просить… – Он опять замолчал.
Духарев ждал.
– Мятлик отдал тебе зброю и доспех Хайнара,– после паузы проговорил Фрелаф.– Откажись от них.
– Почему? – Духарев смотрел прямо в глаза посадника. Он хотел, чтобы Фрелаф понял: это не дерзость, а просто желание узнать причину.
– Хайнар был моим сотником,– сказал посадник.– Я любил его, варяг, и хочу, чтобы его предали огню в его собственном облачении и с его собственным мечом. Что скажешь?
– Согласен,– лаконично ответил Духарев.
У него была собственная броня и собственный меч. И не было ни малейшего желания ссориться с могущественным правителем Смоленска.
– Благодарю тебя, варяг,– негромко произнес посадник.– Теперь можешь идти.
Варяги ждали Духарева во дворе. Молошные гридни, что несли стражу у дверей, поглядывали на них настороженно.
– Что он хотел? – спросил Устах, когда Серега вышел из терема.
Духарев ответил.
– И что ты?
– Да пусть забирает! – Серега махнул рукой.– Не обеднеем!
– Ха! – Гудым хлопнул Духарева по спине.– Ты – варяг! Иди ко мне в дружину, Серегей!
– Устах? – Духарев повернулся к товарищу.
Тот шевельнул облитыми кольчужной сталью плечами:
– Я уже ответил: да.
– Я не один,– уточнил Сергей.– И своих здесь не оставлю.
– У меня большая лодья,– заметил Гудым.– Ты видел.
– Значит, и для моего коня место найдется? – поинтересовался Духарев.
– Ты – варяг! – Гудым глядел на Серегу с явным удовольствием.
– Найдется?
– Я же сказал: у меня большая лодья!
– Что я должен делать? – спросил Духарев.
– Что? – Полоцкий сотник, не понимая, поглядел на Серегу.
– Он – настоящий муж, но плохо знает обычаи,– с усмешкой пояснил Гудыму Устах.– Мы принесем клятву, Серегей, и разопьем братину, не смешивая крови. Если ты пожелаешь уйти – ты уйдешь. Но только во время мира. Верно, Гудым?
– А как же иначе? – удивился полочанин.– Мы все – варяги.
Уже когда они покинули кремль, Серега не выдержал и шепнул Устаху:
– Помнишь, я говорил тебе, что не поплыву в Киев? Ты, кажется, сомневался?
– Зачем ты это говоришь? – спросил синеусый варяг, останавливаясь и глядя на Духарева с внезапным интересом.
– Да просто так,– сказал Серега и засмеялся.– Просто чтобы запомнилось.
В гостиницу Духарев вернулся только в полдень следующего дня. Поцеловал Сладу, спросил:
– Все в порядке?
– Да, все хорошо.
Никаких вопросов типа: где был, с кем, почему не ночевал дома уже на вторую ночь после свадьбы?
– Собирайся, Сладушка. Мы уходим.
Слада кивнула. Она не спрашивала, куда и зачем. Муж скажет, если надо.
Сборы не заняли много времени. Немного одежды, сумка со снадобьями и лекарскими инструментами, свернутые, упакованные в вощеную ткань пергаменты, оставшиеся Сладе от отца. Она собралась быстрей, чем Духарев набил своим барахлом седельную сумку. Во второй сумке, упакованное с большим тщанием, хранилось оружие. Трофейная броня, колчан со стрелами. Лук он так и не купил. Не нашел на Торжке ничего подходящего.
– Где Мыш?
– У Горазда. Сергей… – Слада запнулась.
– Да, моя хорошая?
– Не зови его с нами.
Духарев поглядел на нее очень внимательно, потом кивнул.
Комната Горазда была раз в десять просторней, чем та, в которой жили Сергей и Слада с Мышом.
Парнишка действительно был здесь. И еще Годомята, Трещок и третий, смоленский приказчик Горазда, с которым Сергей был не знаком. Ну и сам купец, конечно.
– Я не иду с вами в Киев,– с порога сказал Духарев.– Прости, Горазд!
– Не виновать себя,– прогудел купец, поднимаясь ему навстречу.– Я все знаю. Передай от меня добрые слова Роговолту. По зиме приходи за своей долей. Или я сам привезу… Коли жив буду.
Он замолчал, и Духарев тоже молчал.
– Ну че, Горазд, я пошел собираться? – проговорил в наступившей тишине Мыш.
Купец и Духарев одновременно посмотрели на мальчишку.
– Оставь его мне!
– Ты можешь остаться с Гораздом! – сказали они тоже одновременно, и оба засмеялись.
– Но… – Мыш колебался.– Ты не берешь меня с собой, брат?
Духарев подошел к нему, наклонился, шепнул в самое ухо:
– Если ты сам хочешь, иди с ним, Момчил. Так правильно. Ты хочешь?
– Хочу… – смущенно проговорил парнишка.– Но… кто будет учить меня биться?
– Драй. Я попрошу его.– Сергей выпрямился и перевел взгляд на купца.– Я доверяю тебе своего брата, Горазд,– произнес он со значением.
– Не беспокойся,– пробасил тот.– Я сделаю из него доброго купца.
– Такого, как ты? – улыбнулся Духарев.
– Не такого толстого,– ухмыльнулся Горазд.
«Как я мог ненавидеть этого человека?» – подумал Серега.
– Горазд! – это сказала Слада, которая все это время тихонько стояла у двери.
– Да, женщина?
– Позволь спросить?
– Спрашивай.
– Вы пойдете в Киев… И дальше?
– Может быть.
Слада кивнула.
– Можно мне попрощаться с братом, Сергей?
– Ну конечно!
– Погоди! – сказал Горазд, и Духарев взглянул на него удивленно.
