и под лодкой зажурчало: она избавлялась от лишней морской воды. Закончив, я проверил лодку, прибрался и, покинув её, убрал в Хранилище. На дне оврага осталось немало морской воды.
Теперь можно поискать место для днёвки. Поиски днём шли ну очень серьёзные, если так и дальше будет продолжаться, меня могут и обнаружить. Место для днёвки удалось найти быстро. Где меня будут искать меньше всего? Да в казармах британской армии. Тут неподалёку был военный городок, практически пустой, лишь несколько рот новобранцев тренировали, да и тех отправили на прочёсывание. Я вскрыл свободную комнату для офицеров и, как белый человек, принял душ, после чего уснул на кровати. Сигнализацию поставил, как же без этого.
* * *
Проснулся я ещё днём и, выглянув наружу, хмуро посмотрел на сильнейший ливень. Выходить не хотелось. Достав из Хранилища готовую еду, я позавтракал, потом прошёл в центр комнаты, сделал зарядку и два часа вёл бой с тенью: и на кулаках, и с шашкой. Нужно мышцы и связки разрабатывать. Сегодня я явно никуда не отправлюсь: такая непогода, да и в море наверняка шторм.
Правда, вскоре я передумал: это местным подобная погода помеха, а для меня она помощница. Собравшись, накинул плащ и покинул комнату, отметив, что одна из рот уже вернулась и сейчас спала в казарме. Даже пожалел, что Хранилище полное: тут арсенал не пустой, много чего прибрать можно, в том числе и оружие, произведённое пиндосами.
Покинув территорию незамеченным, я достал двухдверную и двухместную легковую машину, ранее принадлежавшую местным военным, и покатил прочь. Когда видел впереди пост, обходил пешком. Мог бы и уничтожить, но смысл? Брать ничего не могу, а оставлять за собой след не хочу.
Так я добрался до побережья, которое омывали воды Северного моря. Всё верно, шторм не меньше чем в шесть баллов. В принципе, терпимо, однако рисковать всё равно не хочется. Гидросамолёт тут использовать не получится, а спустить шлюпку и, отойдя, достать британскую субмарину, чтобы на ней дойти до побережья Франции, а там, выбравшись на сушу, добраться до Германии – это попахивает бредом. Самолёт – вот что мне нужно, однако погода подводит.
В итоге я всё равно использовал ту бредовую идею – покинуть Англию, используя бывшую британскую субмарину. Двигаясь на машине вдоль побережья, я доехал до довольно приличной бухты. Тут на побережье наблюдатели тоже встречались, но куда реже, чем на побережье Ла-Манша, тем не менее я старался не выдавать своего местоположения.
Бухта была защищена мысом, волн немного, и, главное, глубина позволяла достать лодку и тут же погрузиться. Убрав машину, я снял двух наблюдателей, спустился на пляж и выполнил задуманное. На шлюпке отошёл метров на сто, перебрался на свой катер и, отойдя подальше от берега, достал субмарину типа Т. Ухнула она хорошо, вода аж мостик захлестнула, да и катер волной откинуло. Но ничего, вынырнула и, немного покачавшись, замерла.
Подведя катер с подветренной стороны, где волн было меньше, я заметил, что ветер гонит лодку к берегу. Но время было. Я накинул канат на столбик лодки и, встав на краю борта субмарины, наклонился и коснулся катера, убрав его, после чего мигом поднялся на палубу и мостик. Верёвку забрал: не хватало ещё, чтобы её смыло и на винты накрутило. На мостике рубки я поднял люк и спустился вниз, закрывая за собой все люки. Я промок с ног до головы, но мне это не мешало, лишь плащ скинул: неудобно с ним.
Сбегав в машинное отделение, я запустил оба дизеля и тут же дал малый ход, а то лодка уже опасно приблизилась к берегу. Бегом бросился в центральный отсек, поворачивая штурвалы управления рулей. Лодка, двигаясь на малом ходу, стала медленно отходить от берега. Направив нос в сторону открытого моря, я снова побежал в машинный, где дал средний ход. Кроме того я включил зарядку батарей: они были где-то на пятидесяти процентах заряда. Видимо, до того как субмарина стала моей, под водой она прошла изрядно.
Вот так я и бегал. Несмотря на ночь (а именно ночью я захватил эту субмарину) кок пёк хлеб, и на полпути бросать дело не хотелось, поэтому, когда хлеб испёкся, я достал из печки эти тридцать буханок и убрал их в Хранилище. Остальное всё потушил.
Когда я вышел в открытое море, мотать стало знатно, однако я дал полный ход, отчего лодка иногда скрывалась под волнами, и смог выжать полные пятнадцать узлов – предел для этого типа лодок. А под воду пока не уходил по довольно простой причине: шла зарядка аккумуляторов. Двух часов хватило, чтобы зарядить их по полной.
После этого, заглушив двигатели, я ушёл под воду на глубину тридцати метров. Дав малый ход, проверил курс и отправился отдыхать в каюту капитана, которую уже приготовил для себя. А что? До Германии таким макаром несколько дней идти, глубины тут порядочные, а риски столкнуться с другой субмариной настолько малы, что их можно не учитывать. Однако сигнализацию я всё же настроил.
* * *
Пока я спал, ничего не случилось. Зону работы сигнализации (дальность была поставлена в километр) никто так и не пересёк. Лодка шла на малом ходу и вряд ли за это время прошла больше тридцати морских миль. Крена нет, протечек тоже: я как проснулся, Взором мигом всё проверил. Всё в порядке. Воздух тоже чист, на одного мне тут надолго хватит.
Курс я поставил на Бремен, но сближаться с берегом не планировал. Буду пользоваться самолётом: как только шторм утихнет и волнение уляжется, достаю поплавковый гидросамолёт и лечу в Германию – такой был план. Но это ещё не всё. Избавившись от балласта в виде британцев и американцев, общее количество которых за это время достигло почти пяти сотен, я угоняю у немцев подлодку. Сообщать, кто меня похитил, я не стану, наши уже наверняка и так знают. А вернувшись на немецкой подлодке, я сообщу, что похитили меня немцы, и на них всё можно будет свалить. Это и сделаем официальной версией: не был я в Англии, и точка.
Волнение наверху и не думало стихать. Я проверил зарядку батарей и решил пока не всплывать – хватало. Всплыву ночью и, запустив двигатели, проведу зарядку. А пока я позавтракал в кают-компании (готовить не стал, использовал свои запасы), после чего прошёл в носовой отсек и достал бывшего комиссара. Вырубив его, раздел, оставив обнажённым и, используя канаты, подвесил с растопыренными руками и ногами, отчего он мог стоять только на цыпочках. Точнее, встанет, когда очнётся. Возвращать в Хранилище я его не буду: он свидетель, знал,
