Но все-таки, а под каким предлогом уже почти сидящий на ирландском троне кандидат вдруг от него откажется? Хотя бы та же Фрося. Можно, конечно, сказать, что она подорвала здоровье в борьбе… Нет, не годится, на трон лезут независимо от подагры или диареи, бывает, что иногда и вовсе не приходя в сознание. Тогда что? Патриотический порыв! Мол, в процессе борьбы я поняла, что не смогу мирно править Ирландией, в то время как моя прекрасная родина стенает под игом продажных демократов! И, если у Франции действительно хватит мозгов ввязаться в войну с Германией, то ведь после войны на трон нашей из оставшихся от той Франции двух половинок все равно придется кого-то сажать.
Так что завтра же повышаем Фросю до центуриона и садимся писать развернутые инструкции. Кстати, в них надо не забыть указать, что у Джека Лондона теперь есть богатейший выбор, чьей борьбе за свободу он будет сочувствовать. Ну не мексиканской же, в самом деле…
В городе Гелиболу, что находится на Галиполийском полуострове, появилось два странных господина. Они приплыли туда на маленькой яхте под названием "Пенелопа-гну" и сразу же развернули кипучую деятельность. Старший из них, лицо с неясным гражданством и сын турецкоподданного Остап Ибрагимович Бендер, во всеуслышание объявил, что он является прямым потомком Одиссея, а здесь намерен отыскать запрятанные его хитромудрым предком сокровища, в свое время украденные тем у Лернейской гидры. И показывал всем желающим самолично нарисованную Одиссеем карту с крестиком. Причем делал он это не и любви к искусству, а с целью основать акционерное общество – по его сведениям, сокровищ тут много и одному не унести.
Его младший двоюродный брат, Егор Тимур-оглы, тоже был чьим-то сыном и имел какое-то гражданство, а данном тандеме занимался тем, что проводил разъяснительную работу с более или менее перспективными клиентами. Он объяснял им, что сокровища допотопной гидры – оно, конечно, неплохо, но мелковато. Действительная цель акционерного общества гораздо масштабней и прибыльней. Ведь посмотрите, что делается! Англичане того и гляди сцепятся с русскими, и начнется. Босфор у России, и никого из союзников англичан туда в случае чего не пустят. А Дарданеллы – у англичан, а, значит, тут не светит уже русским и их друзьям. Нейтралов же вообще не пустят ни туда, ни сюда, и это значит что? Правильно, колоссальные убытки. И, чтобы их избежать, многие будут готовы раскошелиться. А в процессе поиска сокровищ здесь нетрудно и прорыть канал в обход Дарданелл, всего-то шесть километров при низком рельефе. Остается Босфор. Тут младший брат делал значительное лицо и показывал цветную фотографию, на которой он был снят с Найденовым в Александровском саду, на фоне какой-то статуи. И объяснял, что с русским канцлером его связывает нежная дружба, в силу чего договориться о проплытии Босфора будет не очень дорого, а для акционеров так и вовсе почти бесплатно. Главное же (тут оратор прикладывал палец к губам) в том, что этот канал тому самому Найденову и нужен! Для того, чтобы его флот в любой момент мог оказаться в Средиземном море, минуя Дарданеллы и засевших там англичан. Но афишировать свое участие канцлер не хочет, поэтому на начальном этапе и нужны акционеры. Ближе к делу он выкупит их паи по десятикратной цене! Не верите? И зря, спросите кого хотите – Найденов человек не бедный и не жадный. Вон, немец Цеппелин, до знакомства с Найденовым и на один-то дирижабль денег не имел, а сейчас богатейший человек Германии! Разве что Крупп богаче его, да и то потому, что недавно он тоже с русскими связался. В общем, уважаемые, не упустите свой шанс, такое бывает далеко не каждый день.
Смысл этой деятельности состоял в постоянно ухудшающемся положении нашего хлебного экспорта. Не то чтобы я сильно надеялся, будто мне дадут прорыть эту канаву, но нужно было что-то, от чего я, движимый стремлением к миру, так уж и быть, готов отказаться, если попросят. Ну и сделают встречные шаги, разумеется…
Пятнадцатого июня произошли, так сказать, массовые роды. Сначала, почти с самого утра, «Кака» разродилась-таки проектом конституции. Проект был практически мой, главное – ни про какое всеобщее и равное избирательное право там не было и речи. Даже на уровне местного самоуправления грядущему Крестьянскому съезду было поручено продумать, как не допустить в избиратели откровенных бездельников, люмпенов и просто пьяниц. На губернском уровне избирательные права мог получить каждый, прошедший специальный курс политграмоты и сдавший экзамен. Причем для отслуживших в армии этот кус предполагался бесплатным, а по ходатайству командира части еще и со стипендией. Остальным же желающим принять участие в реализации своего избирательного права предстояли расходы. Наконец, при выборах в высшие имперские органы был предусмотрен еще и имущественный ценз. Проект был отправлен нашим экспертам – отличия от исходного варианта хоть и были малозаметными, но их предстояло проанализировать – а не является ли какое-то из них хитро замаскированной миной? После чего проект будет либо подписан императором, либо возвращен на доработку.
А вечером, то есть уже почти ночью, вдовствующая императрица родила дочь по имени Анастасия. Опять дочь, подумал я, велел срочно нарвать каких-нибудь цветов на клумбах и помчался в Зимний.
В комнате роженицы уже толпились Маша, две явные кормилицы (а иначе зачем им такие сиськи) и еще какая-то пожилая тетка. Меня заставили надеть халат и отобрали цветы. После чего запустили…
Мари выглядела весьма неплохо. Я поздравил ее, наябедничал про цветы и попросил дать посмотреть дочку. Пожилая тетка протянула мне сверток с торчащей оттуда сморщенной рожицей. Весил этот сверток килограмма три с небольшим. Оказавшись у меня на руках, рожица открыла глаза, окинула меня вполне осмысленным взглядом и разоралась.
– Хорошая дочь, – кивнул я и вернул ее тетке. – Только вы ее тут не перекормите? А то как бы ей много не оказалось… Я еще раз покосился на внушительное вымя ближней ко мне дамы.
– Я же тебя не учу, как правильно к чему-нибудь прикрутить гайку или кому-нибудь открутить голову? – осведомилась Мари. – Вот и не надо тут нас учить. И смотреть, кстати, следует уж точно не туда, куда ты… В общем, займись, пожалуйста, чем-нибудь полезным, а я устала, да и вообще нам с Настей спать пора. Завтра приезжай, и желательно не на ночь глядя.
Я поехал к себе – у меня еще оставались недочитанные бумаги на хлебную тему. Специфика же состояла в том, что поручить это экспертам было нельзя. Дело в том, что наметились явные расхождения истории нашего мира и этого, причем в той области, куда я почти не вмешивался.
