-- Могу представить твёрдые предметы, состоящие из кирпичиков, -- сказал Птолемей, -- но не пойму, как они могут образовывать ту же воду. А дым и огонь? Они тоже состоят из атомов?
-- Да, -- ответил Каллисфен, -- существует четыре начала мира -- огонь, воздух, вода и земля. Они все состоят из атомов, только разного размера и формы. Например, атомам огня Демокрит приписывал шарообразную форму, атомам земли -- кубическую.
-- Наши мудрецы учат немного иначе, -- сказала Анхнофрет, -- я была в Нахарине, и видела, как вода превращается в лёд. А если поставить её на огонь -- растает, а потом вскипит. При добавлении тепла края кубов оплывают, превращаясь в сферы. А они соприкасаются друг с другом меньше. Все мы знаем, что и металлы плавится, как лёд. Им лишь нужно больше тепла. При плавлении сферы истончаются и перестают соприкасаться друг с другом, а вес имеет все меньшее значение. Так вода превращается в подобие воздуха.
-- Как видно, Демокрит не принял на веру ваши учения полностью, -- заметил Каллисфен, -- ведь получается, что у вас мельчайшие частицы, "кубы", оплавляясь, становятся ещё меньше. А он учил, что атом неделим и не уменьшаем. Кроме того, у вас "кубы" в твёрдых телах тесно соприкасаются, как кирпичи в кладке. А Демокрит говорил, что атомы не связаны друг с другом. Они находятся в пустоте и пребывают в непрерывном движении.
-- Это как? -- спросил Птолемей, -- вот лежит камень. Разве он куда-то движется?
-- Все его атомы трясутся во все стороны, -- ответил Каллисфен, -- колеблются, как тетива после выстрела.
-- Рассуждения этого философа кажутся мне весьма обоснованными, достойнейший, -- Анхнофрет задумалась, -- однако, прошу извинить моё невежество, всё же я Хранительница и посланница, а не жрец Тути и не учёный муж. Рассказать о том, чему меня учили -- это одно, но представить частицу воздуха или металла, кажущегося неделимым, дабы рассуждать об их связи и форме, мне непросто.
-- Многие философы, известные мне, были бы рады беседе с тобой, достойнейшая, -- заметил Каллисфен, -- не умаляй своих способностей. Всё постичь невозможно.
Похвала прозвучала в почти мёртвой тишине. Повисла пауза, довольно длительная. Некоторые из присутствующих начали переглядываться. Каллисфену хотелось ещё о многом спросить, но он молчал, подчинившись всеобщему задумчивому безмолвию. Наконец, прозвучал голос Александра.
-- Анфея, скажи мне одну вещь. Я часто в последнее время задумываюсь о ней.
-- Слушаю, царь.
-- Вы учите нас, учитесь у нас. Почему? С чего нам такая честь? Мне известно, что с теми же хеттами вы не делитесь знаниями. Наоборот, тщательно оберегаете свои секреты.
Анхнофрет посмотрела на Клита, почувствовав его холодный пронзающий взгляд. Он заметил и отвернулся.
Посланница собралась с мыслями:
-- Что тут скажешь... Мы сразу увидели в вас ровню себе. От мира промеж тобою, царь, и Величайшим, оба царство могут достичь недосягаемых высот. Я склонна считать, что ваше появление в нашем мире сравнимо с даром огня людям, о котором повествуют ваши сказания. Огонь может убить, он же согревает нас, даёт нам пищу и жизнь. Вопрос лишь в том, как его использовать. У Ранефера есть присказка: "В битве льва и крокодила побеждают шакалы". Нам следует преодолеть все препятствия между нами...
-- Почему же Ранефер сам создаёт их? -- прищурился Александр.
-- Создаёт? Какие?
-- Разве тебе не известно о запрете торговли с нами, наложенном на купцов?
-- Ранефер не может принуждать торговцев, царь, -- возразила Анхнофрет, -- море заполонили пираты шарден, кефтиу и злокозненные угаритяне.
-- Да ну? -- саркастически хмыкнул Александр, -- а не он ли надоумил их перекрыть морские пути?
Анхнофрет не изменилась в лице.
-- Нет, царь. Священной Земле в том нет никакой выгоды. Более того, Нефер-Неферу, в храме которой мы стоим, свидетельница -- совсем скоро Величайший пошлёт ладьи и воинства, чтобы разрушить Угарит. Дабы более не было пиратам пристанища.
Гефестион и Птолемей переглянулись. Угарит лежит южнее черты, отделяющей земли и воды, которые египтяне считают своими, от владений, выговоренных Лагидом для Александра. В "своих" землях Тутмос может делать, что хочет, но все же война у границ аукнется и соседям.
-- Не скрою, верится с трудом. Чего же он ждёт?
-- Ждёт, когда успокоится зимнее море. Ждёт прихода весны.
-- Сейчас уже месяц антестерион[127]. Мы считаем его весенним.
-- Возможно, мы совсем скоро услышим о выступлении Величайшего.
Александр минуту молчал.
-- Почему ты говоришь об этом только сейчас?
-- Прости, царь, я лишь исполняю приказы тех, кто надо мной. Но даже если бы не нынешний разговор, ты всё равно узнал бы об этом в ближайшие дни.
-- Да... -- медленно проговорил Александр, -- когда Тутмос уже выступил бы...
-- Я не сомневаюсь, что Величайший сокрушит Угарит, -- поспешила остудить накалившуюся атмосферу Анхнофрет, -- и тогда твои купцы смогут ходить в порты Священной Земли, не выплачивая податей. Естественно, мы будем ожидать таких же послаблений для торговцев Та-Кем.
-- Что ж. Такой договор я готов подписать, -- сказал царь, -- однако, как я смотрю, египтяне, не слишком уважая торговую суету, всегда ждут, когда зрелый плод сам упадёт им в руки. Вы решили разорить Угарит, когда казна его царька наполнилась золотом алифоров[128]. И вознамерились перехитрить "пурпурных", торгуя с моим царством напрямую, без лишних налогов.
-- Ты осуждаешь такой подход, царь?
-- Напротив, нахожу его разумным, -- подумав, ответил Александр.
Он покосился на Птолемея. Тот поджал губы, но ничего не сказал. Анхнофрет проследила взгляд Александра и поняла, что македоняне не обрадовались новостям, и последние слова царя прозвучали лишь для того, чтобы разрядить обстановку.
В воротах временного забора, окружавшего стройку, появился Эвмен. Александр заметил его, подозвал кивком головы. Архиграмматик приблизился.
-- Царь, важные вести. Неприятные.
-- Говори.
Эвмен покачал головой.
-- Здесь нельзя.
Александр кивнул. Они отошли в сторону.
-- Что случилось?
-- Циданта мёртв, -- ответил Эвмен.
-- Болезнь? -- быстро спросил царь.
Его лицо, только что расслабленное, мгновенно окаменело.
-- Пока неясно. В Хаттусе хаос. Произошло что-то из ряда вон выходящее. Муваталли распространяет слухи, будто царя поразили боги.
-- Что?!
-- Многие слышали во дворце грохот. Говорят, тронный зал заволокло дымом. Вместе с царём погибло несколько высших сановников.
-- А Хуцция? -- подался вперёд Александр.
-- Неизвестно. Его не могут найти.
Александр минуту молчал.
-- Когда это случилось?
-- Вчера. Наш человек выпустил голубя на рассвете.
-- Вчера...
Александр повернулся к телохранителю.
-- Клит, отзови Гефестиона и Лагида и быстро во дворец. Пойдём, Эвмен.
Анхнофрет удивлённо проводила взглядом в одночасье посерьёзневших македонян.
-- Что случилось? -- спросил Лисипп.
-- Не знаю...
Дальнейшая беседа расклеилась. Анхнофрет слушала вполуха, отвечала невпопад, а потому поспешила удалиться под благовидным предлогом.
Возле своих покоев она встретила Хранителя из числа составлявших её свиту. Он сообщил ей то, что уже знали македоняне. Анхнофрет не на шутку встревожилась. Она не ожидала подобного, о замысле Мерит-Ра ничего не знала.
Повод для встречи с Александром в тот день больше не представился. На следующий день от Тутии прибыла ладья с ингредиентами красок для росписи храма и благовониями. На ней доставили сообщение для посланницы, уведомлявшее, что в четырнадцатый день месяца Мехиру [129] Величайший Менхеперра выступил с многочисленными воинствами сухим и морским путём в поход "на помощь союзному Ашшуру, терпящему бедствия от нечестивого царя Бабили".
Пять дней назад.
Сердце Анхнофрет забилось чаще. Она ждала этого события, давно спланированного. Оно должно было произойти через много лет, но с явлением македонян расстановка сил на Престоле Геба изменилась настолько, что поход Величайшего на Бабили стал возможен значительно раньше.
Теперь следовало собраться, привести мысли в порядок и успокоиться. Она должна вести себя спокойно, самоуверенно и при этом приветливо. Как всегда. Сейчас наступал важнейший этап её миссии, многократно обговорённый с Мерит-Ра ещё в Бехдете.
Александра явно взволновало сообщение, что цель Величайшего -- Угарит. Как царь поведёт себя, когда узнает, что Угарит лишь малое препятствие на пути Менхеперра, которое просто не следует оставлять за спиной? Когда увидит, что воинства Священной Земли значительно превосходят то число, которое необходимо, чтобы проучить Архальбу?
Кто знает, как Александр может истолковать действия Величайшего? Не бросится ли он, очертя голову, в какую-нибудь авантюру, которая приведёт к печальным последствиям? И не только для македонян. После Камира они стали очень подозрительны.
